Александра Лисина - Трис и Ширра [СИ]

Конечно, когда-нибудь я найду способ примирить две половинки нашего несчастного народа. Я непременно поговорю с шаддарами, побываю на Аллее Павших, взгляну на статую, поставленную в честь моего отца, и сделаю все, чтобы его смерть не была напрасной. И пусть это займет десять… двадцать… хоть тысячу лет, но я сделаю это. Я заставлю Аллир перестать смотреть на Шииров, как на врагов. Заставлю их увидеть истину и понять, что на самом деле их давняя вражда, выросшая из простой обиды, не стоила тех смертей, которыми все мы заплатили за свою гордыню. Я непременно сделаю это. Обещаю. Ради себя, ради Ширры, ради наших детей, которые, смею надеяться, когда-нибудь появятся, но уже не узнают этого страшного слова «война». А еще — ради новой жизни, своих сломанных крыльев и тех маленьких Аллир и шаддаров, которые больше не будут ненавидеть друг друга.

Впрочем, мои крылья доставляли сестрам гораздо больше беспокойства, чем даже мне. Как привыкла я без них обходиться, так и не особенно страдала, когда их не стало. Правда, из-за этого пришлось терпеливо выдерживать преувеличенную опеку Рума и Гаори, но это не страшно. Главное, что Ширра все время находился поблизости, а когда все надоедало, он с легкостью уносил меня и от вредного духа, и от настырных сестер, и от назойливого внимания советниц.

И вот сегодня, наконец, наступило полнолуние. Настало время, когда положенные мне по статусу крылья заново отросли и теперь вызывающе белели в темноте, превращая меня из обычной бледной немощи в немощь бледную, но теперь еще и летающую. Впрочем, Ширра прав: мне надо снова полететь. Надо восстанавливать родовую память. Вот только не хочется делать это именно сейчас, когда мы, наконец-то, остались одни, а он вдруг оказался так близко, что у меня едва сердце не останавливалось от волнения.

Минута молчания. Мягкий желтый свет от выглянувшей из-за тучек луны. Неровное биение сердца. Короткий взмах и…

— Лети! — шепчет за спиной невидимый Ширра.

— Лети… — мягко подталкивает в спину ветер.

— Лети, — ласково приглашает выглянувшая из-за туч луна, и я вздрагиваю от пронзившего мое тело Зова.

А дальше все происходит мгновенно: луна всегда действовала на меня очень странно. Вот и сейчас: вроде бы я только-только качалась на краю, аккуратно ловя кончиками крыльев поднявшийся ветер, а в следующий миг я уже не чувствую тела, не чувствую ног, рвусь вперед на неслышный зов своей давней подруги. Взлетаю без усилий, с каждым мгновением оставляя землю все дальше. И мчусь… лечу… всей душой стремлюсь вперед — туда, где ласково улыбается моя вторая половинка и где медленно просыпается неумолимое желание Танцевать.

Что это?

Тьма? Свет?

Танец или полет?

Жизнь или смерть?

Взлет или падение?

Не знаю. Я не могу отличить одно от другого. Кажется, все происходит одновременно. Свет мешается со мраком, мрак переплетается с тенью, холод — с жарой, ветер — с дрожащими от напряжения крыльями. Я лечу… нет, я танцую под полной луной, незаметно закручивая из воздуха тугие снежные вихри. Слушаю ночь, чувствую на плечах ее прохладные ладони и покорно следую за ней, не отдавая себе отчета в том, зачем и почему вообще куда-то иду.

Передо мной нет никаких дорог.

За моей спиной нет никаких дверей. Под ногами нет опоры. На крыльях нет дополнительной поддержки. Все очень зыбко. Скользко. Темно и непривычно. Но мне не страшно. Мне почему-то совсем не хочется останавливаться, а крылья сами несут меня прочь, следуя за медленно уходящей ночью и красавицей луной, не дающей мне потеряться.

Пока танцую, что-то настойчиво щекочет мне кожу на пальцах. Короткий миг… мимолетное удивление, наполненное желанием знать… и вот я уже держу в руках какие-то нити. Тонкие, полупрозрачные, чужие. Невероятно хрупкие с виду, но при этом настолько твердые, что их почти невозможно порвать. Впрочем, нет. Именно я как раз могу их разрезать — когтями, зубами или такими же наростами на теле, как у любого шаддара. Медленно перебирая их пальцами, я откуда-то понимаю, что действительно могу все, но при этом точно знаю, что для этого еще не настало время.

Потом я снова лечу, без сожаления выпуская оставшиеся где-то вдалеке нити. Вижу рядом с собой голубоватое мерцание незнакомых звезд. Яркий свет далеких светил, которых никогда не было в нашем небе. Призывный блеск крохотных шариков-миров, в каждом из которых когда-то были такие же Танцующие. Слыша их ласковые голоса, у меня на краткий миг появляется нестерпимое желание им поддаться, но память настойчиво шепчет: нельзя… не твое… вернись… и я просто пролетаю мимо, совершенно точно зная, что когда-нибудь сюда еще вернусь.

А потом луна становится так близко, что почти касается моей макушки.

Достигнув цели, я радостно улыбаюсь ей и закрываю глаза. Я танцую в ее свете, как на королевском балу. Утопаю в ее тепле, как в уютной колыбели. Я знаю: она никогда меня не предаст, моя подруга-проводница. И куда бы я ни отправилась, всегда будет там, со мной. Между мирами, звездами и чужими Вселенными. Лишь для того, чтобы однажды, когда закончится мое время, я смогла найти дорогу домой.

Сколько длился мой второй полет, не знаю. Быть может, мгновение, а может, и целую вечность. Я потеряла счет минутам, дням и неделям. И только когда крылья стали тяжелеть, а потом медленно истаяли, отпуская меня на свободу, внезапно пришла в себя. Как раз для того, чтобы понять, как далеко на этот раз завела меня коварная подруга, и покачнуться от неожиданного осознания той сумасшедшей высоты, на которой мы с ней оказались.

Впрочем, испугаться или упасть я не успела: стоило лишь лунной пыльце в последний раз слететь с моих исчезающих крыльев, как откуда-то из глубины ночи выметнулась громадная хищная тень, а потом подхватила, прижала к горячей груди и знакомым голосом выдохнула:

— Молодец!

Я облегченно улыбнулась, позволяя Ширре нести меня на руках и завороженно следя за его уверенными движениями: он летел так естественно и, вместе с тем, так быстро, что у меня даже сейчас захватывало дух. А еще он умел делать это красиво. Так красиво, что я, засмотревшись, даже не поняла, в какой момент он приземлился и аккуратно поставил меня на землю.

Ну, вот и все. Кажется, опять пришло время возвращаться домой?

Полночь миновала. Я сделала все, что от меня требовалось. Крылья уснули еще на один бесконечно долгий месяц — для того, чтобы потом отрасти в третий раз, но теперь уже — навсегда. Жаль… жаль, что так все быстро кончается. Но я отчаянно не хочу уходить. Не хочу покидать этот красивый холм. Не хочу звать сестер или Рума. Не хочу расставаться… никогда. И до дрожи в коленях не хочу, чтобы Ширра убирал с моих плеч свои руки или складывал свои широкие крылья, по-прежнему закрывающие меня от ночного ветра.