Юрий Иванович - Невменяемый колдун (Дилогия)

— Так ведь еще утром три телеги из Лиода прибыло.

— Значит, староста Берки уже в Агване?

— Не знаю… А как он выглядит?

— Неважно. Но как же тебе тетушка Анна дала мармелад?

— Так ведь специально для тебя!

И столько в тоне девчонки было непосредственности и доброты, что молодой колдун понял: Мальвика и домоправительница в вопросах питания остальных обитателей замка нашли полное взаимопонимание. Несмотря на почти шестидесятилетнюю разницу в возрасте. Сговорились! Что, с одной стороны, и неплохо: теперь достаточно послать Мальвику с любой просьбой на кухню, и отказа ей не будет. Любой бутерброд можно заказать чуть ли не на ходу.

В таких раздумьях Кремон дошел до своей комнаты и почти не удивился, когда девушка вошла вместе с ним. Указывая при этом на две большие вазы с кусками тортов, запеканки и печенья:

— Смотри, сколько я всего тебе нанесла!

Она по-хозяйски, с разбегу уселась на его кровать, и это парню почему-то не понравилось. И он высказал свое удивление вслух:

— А как ты вошла в мою комнату?

— Нормально! Как всегда! — не задумываясь, ответила та.

— Что значит: как всегда? Ты здесь часто бываешь?

Уж после такого строгого вопроса до Мальвики дошло, что она делает что-то не так. Но до конца она еще не осознала своей ошибки:

— А что, нельзя?

— Хм! Видишь ли, это — моя комната. И без моего разрешения в нее заходить нельзя. Ты ведь не пойдешь в комнату дедушки? Тем более без его разрешения?

— Так ведь то дедушка, — продолжала недоумевать девушка. — А мы с тобой совсем другое дело. Или у тебя какие-то проблемы?

Но Кремон не сдавался, хотя уже и хотел оставить все, как есть:

— Хорошо! Значит, получается, что и я в твою комнату могу заходить, когда мне вздумается?

Мальвика в задумчивости почесала свой смотрящий в сторону нос, а глазки при этом вообще сошлись под странным углом. Но суть вопроса она наконец-то уловила:

— Не-е! Ко мне нельзя…

— Почему? Тебе можно. И мне тоже!

— Нет. Ко мне нельзя. — И тут же совсем непоследовательно добавила: — А вот к тебе можно!

— Вот чудо наивное! — с тяжелым вздохом проговорил Кремон в сторону. — Ладно, я валюсь спать. Вернее, в душ, потом ем, потом спать.

— Я тебя подожду! — обрадовалась девушка. — А пока ты будешь есть, что-нибудь расскажу интересное.

— После душа я, — Кремон каждое слово старался выделить, словно говорил для особо отсталых детей, — выхожу голый! И ем — голый! И ложусь спать — тоже голый.

Возникла пауза, во время которой парень пальцами указывал на свою грязную, кое-где заляпанную кровью одежду, а Мальвика смотрела неизвестно куда и на что, так как ее бедные глазки не могли зафиксироваться на одном месте. Но вдруг она нахмурилась, шумно фыркнула, вскочила с кровати и чуть ли не с обидой выбежала из комнаты. Помотав возмущенно головой, Кремон стал быстро раздеваться, отгоняя от себя назойливые мысли: «Может, я зря согласился ее завтра взять? Скорей всего от нее лишь морока будет да неприятности всякие. Только не хватало, чтобы дети под ногами путались! Как это я так сплоховал? Что-то у нее с воображением и с соображением не в порядке. Да и полные иногда пробелы в воспитании наружу выпирают… Как это она задания выполняет? Надо будет глянуть: похоже, наставник ей в день по одному примеру задал! Типа: два плюс два. Вот она за час его решает и… Ха! Конечно, свободна. Мне бы так! А то протектор эти два дня, наверное, только с „Истуконом“ и тренировался, а теперь из меня инвалида хочет сделать. Надо же дать такое нереальное задание! — Уже в душевой он с сожалением осмотрел свое пострадавшее тело, потрогал саднящие синяки и бережно погладил распухшее, до сих пор звенящее ухо. Болезненно поморщившись, подмигнул своему отражению: — Хочешь на каникулы? Вижу, что хочешь! Тогда готовь лыжи летом и закаляйся для купания в проруби. Раньше тебе вряд ли удастся сдать сессию. Вообще-то, ведь можно и до лета следующего дотянуть…»

Еще до рассвета Кремон в полной экипировке обливался потом, выполняя указания Коперрульфа. Отставной капитан действительно показал себя человеком с богатой и разнообразной фантазией. Уж какие он только вводные не давал молодому колдуну. Хотя и сам в душе удивлялся, что воин со стонами, но все выполняет. Когда стало светать, Кремону поступила команда бросить меч и щит, водрузить на плечо трехметровый столб двадцати сантиметров в диаметре и бегом отправиться в поле перед замком. Сам дворецкий бежал рядом в легкой одежде и, явно бравируя, помахивал весьма острой лопатой. Забежали недалеко, метров на сто.

— Бросай ствол! Вот в этом месте копай яму. Полметра глубиной… Интенсивней! Без стеснения! И не бойся, если какого-то червячка разрежешь — представляй, что это твой смертельный враг колаб идет на тебя в атаку. Вот!.. Уже лучше! Но все равно неуклюже у тебя получается копание.

Молодой колдун с трудом сдержал возмущенное мычание. Боевые доспехи явно не способствовали труду крестьянина-огородника, но попробуй об этом напомнить вслух. Дворецкий наверняка лишь удивится, а затем заставит копать рядом новую ямку.

— Отлично! Теперь вставляй столб и плотно утрамбовывай его ногами. Чтоб я его не смог повалить наземь. — Коперрульф присмотрелся к процессу утаптывания и рванул бегом в сторону замка, успев лишь скомандовать: — А теперь догоняй меня!

Пока Кремон поднял голову, пока оторвал руки от ненавистного столба, дворецкий успел сделать отрыв метров в двадцать. Но задание есть задание. И молодой воин сорвался на бег. Даже сумел сократить разрыв вдвое, но во дворе Коперрульф не остановился, а побежал дальше, прямо к башне, лишь в дверях бросив через плечо:

— Не отставай!

И сразу Кремону вспомнились нехорошие предвидения по поводу слишком крутых ступенек. Вряд ли отставной капитан зовет в башню, чтобы отдохнуть там в комнатах первого этажа. Так и оказалось: пока парень преодолел все сто восемьдесят четыре ступени, его боевой наставник успел даже отдышаться и приготовить новое задание:

— У тебя сорок минут. За это время сбега́ешь вниз, хватаешь свои два меча и мчишься к нашему столбику. Рубаешь его мечами на две половинки и быстренько возвращаешься ко мне с докладом. Пошел!

Вниз спускаться намного легче, поэтому в голове появилось маленькое пространство для мыслей: «Уже знает об „Истуконе“ и решил меня потренировать в этом направлении. Чтоб он… был здоров!»

Во время рубки один меч сломался, поэтому в заданное время уложиться не удалось. Но Коперрульф стал упрекать не за опоздание, а за невыполнение приказа. Причем стал упрекать не сразу, а вначале провел рукой вокруг себя, указывая на открывающиеся красивые горизонты:

— Посмотри, как отсюда далеко видно… И главное: видно очень хорошо! А уж на расстоянии ста метров и подавно. Или ты сомневаешься в моем отличном зрении?