Ксения Эшли - Каждая уважающая себя ведьма… [publisher: SelfPub]

– Пока, – ровно ответила она. – Ты пока еще мой муж. Но как только я вернусь домой, позабочусь о том, чтобы нас как можно скорее развели.

Ей показалось или в глазах Гейба возникла сначала паника, а потом боль? Но Фиби теперь было плевать на этого человека. Мужчина шагнул к ней, чтобы успокоить, попросить не рубить сплеча. Неправильно восприняв его действия, девушка сжалась и отступила на шаг. Она вытянула руку вперед, не подпуская к себе мужа, и пригрозила:

– Даже не пытайся. Сделаешь еще шаг, и я обращу тебя в жабу.

Слова возымели действие. Гейб остановился. Но не потому, что испугался быть превращенным в болотную тварь, – и дело здесь даже не в том, что мужчина был не великого мнения о способностях своей жены-ведьмы, – а в том, что он увидел в ее глазах неподдельный страх. Его девочка боялась собственного мужа.

Гейб почувствовал, как между ними со скоростью света образовывается гигантская пропасть, и он не в состоянии сократить ее даже на шаг.

– Хорошо, – согласился он скрепя сердце. – Можешь сегодня переночевать в своем скворечнике, а завтра решим, что делать дальше. – И видя, что жена хочет возмутиться, добавил: – И не смей никому открывать и дверь и отвечать на телефонные звонки. Я заеду утром.

На лице Фиби появилась такая не свойственная ей язвительная улыбка.

– И как же ты попадешь в скворечник , если я не буду никому открывать дверь?

Ее больше не пугал его ледяной колючий взгляд.

– Не играй со мной, Фиби. Время для шуток давно закончилось, и у меня туго с чувством юмора.

Девушка сверкнула своими волшебными глазами.

– У тебя не только с этим туго.

И гордо повернувшись к ошарашенному мужчине спиной, направилась к метле. Гейб хотел броситься за ней и хорошенько встряхнуть, чтобы убрать с лица эту нахальную улыбочку. Или зацеловать до умопомрачения, пока Фиби не стала молить его о пощаде и превратилась снова в покладистую девочку. Неужели, глупышка не догадывается, в какую передрягу попала?

Так и ничего от нее не добившись, Гейб ополчился на Горация:

– Не спускай с нее глаз, не отходи ни на шаг, не выпускай из комнаты, не разрешай ни с кем общаться, контролируй каждое ее движение. Если с Фиби, не дай Бог, что-нибудь случится, я с тебя три шкуры спущу.

Но сегодня, видимо, никто не собирался слушаться Гейба. Несмотря на грозный тон мужчины, пес окинул его презрительным взглядом и прошипел:

– Засунь свои советы себе в волосатую задницу. В отличие от тебя мне действительно важна жизнь моей госпожи.

И заносчиво вскинув голову, Гораций направился вслед за хозяйкой.

Чертов пес! Никогда еще Гейбу так не хотелось прикончить живое создание. Он тоскливо посмотрел вслед удалявшейся метле, которая уносила его желтоглазую жену от этого места и, кажется, навсегда из жизни Гейба.

Она рассчиталась с долгами и вот уже два месяца регулярно платила по счетам. Но сегодня Фиби, как никогда, хотела, чтобы треклятый телефон отключили за неуплату. Но чудо технического прогресса, на который она некогда не могла нарадоваться, разрывался от звонков.

Новость о том, что Фиби Морган, внучку одной из сильнейших ведьм Гленбахата, а ныне жену известного журналиста, обвиняют в покушении на убийство, уже появилась в местной прессе. И теперь не только соседи по подъезду желали поговорить с возможной убийцей. За каких-то пару часов девушка вдруг стала местной знаменитостью.

Вопреки угрозам мужа и уговорам бассета, ведьмочка поначалу отвечала на бесконечные телефонные звонки, пока у нее окончательно не лопнуло терпение.

– Нет, я не имею к этому никакого отношения!

– Не знаю, что охотнику на ведьм понадобилось в моем доме ночью.

– Да, представляете, окровавленный труп в коридоре.

– Нет, я не убивала его! А если бы и убила, то вам бы ничего не сказала!

Девушка застонала от отчаяния. Она уже дошла до точки кипения.

– Фи-и-и-би-и-и-и, дорогая. Почему ты не открываешь дверь? Я знаю, что ты дома. Мы так давно с тобой не общались. Я испекла сливовый пирог. Может, впустишь меня, и мы посекретничаем по душам, как делали это раньше.

– Нет, госпожа Ля'Жук, не впущу! И никогда мы с вами не секретничали по душам. А моя бабушка всегда говорила, что у вас дурацкая прическа!

Фиби со злостью шваркнула трубку о рычаг.

– Фиб, может, объяснишь, что происходит? Когда мои редакторы сообщили об этом, я не поверил своим ушам.

– О, Шолто! Скажи, кто в твоем журнале составляет астрологический прогноз?

На том конце повисло молчание.

– Боже, Фиби, как это могло произойти?

– Сама не знаю, Джустина, – ответила она и разрыдалась.

Гейб, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, барабанил пальцами по подлокотнику кресла, хотя его руки чесались впиться в жирную шею мэра Вуйчика. Пирс расхаживал по тронному залу, выпятив грудь, как индюк, и с видом победителя.

– Это уже ни в какие ворота не лезет! – Не смотря, на телосложение бегемота, напыщенный градоначальник, имел высокий, писклявый голос. – На моего человека совершают покушение, а преступница до сих пор не взята под стражу.

Гейб впился руками в подлокотники кресла, в котором сидел.

– Она не преступница, – процедил мужчина. – Не смейте так говорить о моей жене.

Мэр прищурил свои близко посаженные глаза и стал похож на выхухоля.

– Нет, вы посмотрите на него. Хватает наглости выгораживать убийцу.

Гейб подскочил на месте, но тут же почувствовал на своем плече крепкую руку короля.

– Выбирай выражения, Пирс. – Фредерик строго посмотрел на Вуйчика. – Госпожа Уэстмор является подозреваемой. Не более того.

На отвисших щеках мэрах появились два розовых пятна. Его выпуклые глаза нервно забегали по залу.

– Знаю-знаю, ваше величество. – Залебезил градоначальник. – Но и вы тоже знаете, как я отношусь к этим шарлатанам, и можете понять, что сейчас творится в моей душе. Одного из моих лучших следователей чуть не убили, а эта…эта…

Король поднял руку, призывая мэра к молчанию. Тот воспользовался паузой, чтобы вытереть взмокший лоб и тройной подбородок.

– Ну, а ты, Гейб, – его величество обратился к журналисту, – что можешь сказать по этому поводу?

– Да, что тут говорить? – ту же вмешался Вуйчик. – Неужели не ясно, что он будет ее оправдывать самыми немыслимыми способами. Репортеришка даже женился на ней, чтобы прикрыть лжеведьму своим орденом неприкосновенности…

Мэр хотел продолжить, но встретился с немигающим свирепым взглядом Уэстмора и задохнулся.

Гейб выдержал паузу и обратился к королю:

– Знаю, ваше величество, что со стороны все выглядит против моей супруги. Но могу вас заверить – она невиновна.

Удивительно, но, кажется, это себе пытался доказать Гейб, а не королю. И доказал. В эту самую секунду мужчина был уверен, что его супруга ни в чем не виновата. Не могла его взбалмошная, неразумная, упрямая, спесивая, своевольная девчонка совершить преступление. А он, как единственный близкий ей человек, должен был первым встать на ее защиту, а не предлагать взять чужую вину на себя.