Руслан Муха - Шпион [litres]

– Нет, для начала мы хотим узнать, кто это и что она хочет, – сказал Симар.

– Она уже пыталась говорить с тобой? – этот вопрос Миро адресовал мне. – Возможно, подавала знаки через сны.

Я кивнул.

– Мы можем усилить вашу связь с помощью источника, – сказал Миро. – Войди в него, это наполнит душу силой. Тогда ты сможешь с ней поговорить.

Я уже собрался шагнуть, как Симар схватил меня за локоть.

– Разденься, чистые потоки шакти не оставят от одежды и пыли.

Я удивился, но вспомнил, что и в прошлый раз во время инициации меня раздевали догола.

Видящий и Симар тактично покинули грот источника, оставив меня наедине с моим призраком.

Я разделся, вошёл в синие и голубые переливы, и свет тут же поглотил меня. Вспышка солнца озарила сознание. Сияние разливалось теплом по телу, заполняло все пространство, становясь всем пространством. Энергия пронизывала, пощипывая и щекоча кожу, проникала в глубины души, вызывая всполохи самых радостных и светлых чувств. Но мне нельзя расслабляться и отдавать себя всего. Я должен сосредоточиться на неприкаянной душе. Я тихо позвал ее:

– Ты здесь?

Мой голос прозвучал звонко и чисто.

Что-то темное заворочалось в тёплом свете, развернулось, распрямилось.

– Никита! Впусти! Никита-а-а! – отчаянный умоляющий голос.

– Куда впустить?

Пятно молчало. Оно приблизилось. Теперь тень становилась четче, обретая силуэт, жёлтые глаза, сотканные из света, глядели на меня.

– Я должна, впусти, – взмолилась она.

Я не понимал, куда нужно ее впустить, но почему-то инстинктивно противился этому:

– Нет! Скажи, что тебе нужно.

– Впусти, я покажу…

Я замешкался.

– Я должна отомстить, впусти. Ты мне должен, – отчаянное рыдание, холодящее душу. – Впусти-и-и-и! Ты мой последний шанс.

– Кто ты?

– Я… я не помню… моя последняя жизнь. Не-е-е-ет, – она снова зарыдала, плач разносился как эхо и, казалось, звучал сразу с четырех сторон.

Я чувствовал ее боль, я чувствовал это, потому что эта боль очень походила на мою. Ту, которую я старательно прятал, которую никогда не доставал. Когда умирают родные, когда их нельзя вернуть, когда их смерть была напрасной и они могли еще жить, но их убили.

– Они убили моего мальчика, впусти-и-и-и… Прошу-у-у!

Вой, перерастающий в визг, вырывающий остатки моего самообладания. Но мне нельзя ее впускать, я знал, что нельзя, она поглотит меня.

– Не могу.

– Ты мне должен! Ты взял его имя, возьми и мою месть.

– Кто ты? – зачем-то снова спросил я, хотя и так знал ответ, наверное, мне было важно, чтобы и она вспомнила, кто она.

– Впусти, я покажу…

– Ты не останешься?

– Нет. Не останусь в тебе, но буду с тобой, буду напоминать, пока ты не выполнишь обещание.

– Зачем мне это?

– Я поселюсь в твоём медальоне, стану хранителем твоего рода, – сказала она.

Я замешкался.

– Я не смогу.

– Ты должен! Ты должен всему роду Игал! Ты теперь Игал. Бери всё, что принадлежит роду. Месть бери.

– Ты Алисана, – сказал я.

– Я? Не… – растерянный голос утонул в тишине, на миг мне показалось, что она ушла. Я не видел желтых глаз, черного силуэта.

– Да! – внезапно раздалось в моей голове, напугав меня. – Я Алисана Игал.

Я впустил ее. Просто расслабился, и черная тень, жаждущая мести, коснулась моей чакры жизни, погрузившись руками, лицом прислонившись к чакре головы. Я чувствовал холодный поцелуй, печаль и грусть охватили меня. Призрак целовал меня.

Странное ощущение, словно сон, но все вокруг я видел явственно. Слышал шум моря, чувствовал, как яхта покачивается на волнах.

– Азиз уснул, – послышался женский голос за спиной.

Я обернулся, увидел темноволосого худого мужчину и рыжую девушку. Зуен и Алисана.

– Я его еле уложила, – вздохнула она, прижимаясь щекой к плечу мужа. – Он так капризничал, будто предчувствует беду…

– Наверное, ему просто не нравится смена обстановки, – сказал Зуен, приобнимая жену.

– Все равно мне тревожно. Хладные могут не дать нам убежище. Возможно, нам стоило остаться дома. Уехать, спрятаться, закрыться в башне Сорахашер. Попросить приюта в республиканском монастыре, я не знаю.

– Они бы и там нас нашли, – мрачно сказал он, – мы должны были сразу дать отпор клану Нага, объявить войну, уговорить твоего отца. Теперь поздно, моя семья, сёстры, брат, дядя, отец – все мертвы. Но мы должны сохранить жизнь нашему мальчику. Его мы не отдадим.

– Нет, не отдадим, все будет хорошо, – Алисана прижалась щекой к груди мужа, прикрыла глаза.

Где-то вдалеке послышался звук мотора. Зуен тут же напрягся всем телом, стал словно каменный, вглядываясь вдаль.

– Что там, Рамон? – окликнул он капитана.

– Свамен, похоже на катер, – отозвался пожилой бородатый капитан.

– Здесь? Так далеко от берега? – взволнованно прошептала Алисана.

– Эй, Дарий! Приготовьтесь. В случае чего, стреляйте без замедления! – велел Зуен. – Алисана, тебе лучше вернуться в каюту и побыть пока с Азизом.

– Но…

– Спускайся и оставайся с ним! – прикрикнул Зуен.

Алисана пробежала несколько шагов, как раздался оглушительный взрыв. Яхта вздрогнула, качнулась, слишком накренившись. Внизу раздался плач, и Алисана бросилась вниз.

Я знал, что будет дальше, и я не хотел это вновь видеть, но меня потащило следом за ней.

– Хватит! – велел я, глядя на плачущего малыша, на отчаянное лицо матери. – Хватит!

Видение исчезло.

– Тебе придется мстить, – раздался голос Алисаны в голове. – Наги теперь твои враги, и если не ты их уничтожишь, то они уничтожат тебя. Мы связаны. Я знаю, они уже не раз пытались это сделать и сделают еще раз. Возьми меня в свой пустой медальон. Моя ненависть сильна, я смогу, я буду помогать тебе. Род Тивар не должен существовать.

Я не знал, что ответить. Слишком все это чересчур. С одной стороны, обзавестись настоящим родовым медальоном было заманчиво, с другой – соглашаться на войну с Нагами. У меня ведь только почти все наладилось. Но эти слова Алисаны, о том, что Наги пытались меня убить и уже не раз… Странный призрак, знает, кто я, знает, что происходит вокруг, но не помнит собственного имени.

– У тебя нет выбора, – прозвучал голос в голове. – Или ты выбираешь путь мести, или тебя убьют.

Я почувствовал, будто надо мной нависла черная туча, роковая неизбежность. Будто все, что я делал, вело меня именно к этому моменту. Я никогда не верил в судьбу, всегда считал, что человек сам вершитель и хозяин своей жизни. Но теперь я ощущал совсем другое: словно чья-то неведомая рука вела меня все это время. Словно все это было придумано заранее. Когда? В тот момент, когда я шагнул в портал? А может, тогда, когда я согласился отправиться в Хему? Или еще раньше, когда я залез в дом Джонсона… А может, такова моя судьба была всегда? Где этот поворотный решающий момент, сделавший из Никиты Орлова Азиза Игала?