Руслан Муха - Шпион [litres]

Хороший пистолет, что-то из старых моделей Beretta, и полный заряд. Уже в штабе я примотал его к ноге; под широкими льняными штанами, если не садиться, его не видно. Теперь я чувствовал себя куда увереннее.

На все мои уговоры оставить хотя бы мою куртку с потайными карманами отвечали, что не положено и что она выглядит слишком подозрительно. А Джонсон сказал, что приблизительно так одеваются местные, живущие на горе. Вроде как должен сойти за своего.

А затем снова вернулся Гереро и положил передо мной на стол серебристый медальон на цепочке, изображающий орла, пожирающего змею.

– Это твоя нано-рация. С ее помощью будешь связываться с нами, – сказал Гереро. – Поворачиваешь правое крыло, записываешь отчет, возвращаешь крыло в исходное положение. Левое крыло – отправить. На крыльях солнечные батареи, подзарядка автоматическая. Если змея начнёт покалывать, как от электрического разряда, сменит цвет и потемнеет, значит, тебе необходимо вернуться к исходной точке и получить задание.

О нано-рации мне уже рассказывали не раз, единственное, что я не знал, как она будет выглядеть. И вот – орел, схвативший когтями змею и пожирающий ее, это символично не только для Мексики, где такой орел изображен на гербе, но и для меня.

Я усмехнулся, покрутив медальон в руке:

– То есть моя куртка выглядит подозрительно, а орел, напичканный шпионской техникой, – неприметная безделушка.

– Твоя задача хранить его во что бы то ни стало. Прячь. Если нужно, убей за него. От этого зависит жизнь твоих сестёр.

Он таким тоном сказал об этом, что мне стало не по себе. Будто бы, если я потеряю рацию, они и вправду убьют девчонок. На самом деле он имел в виду, конечно, совершенно другое. Это было прописано в контракте: в случае если я не выйду на связь в течение тридцати календарных дней, контракт разрывается и мои сестры прекращают получать деньги, на которые, собственно, они сейчас и содержатся в приюте. И деньги там не маленькие. Если мне удастся продержаться хотя бы год, то я смогу их обеих обеспечить лет на десять вперёд, ну или по крайней мере до совершеннолетия Жени.

– А это антенны… – На стол легли чётки с металлическими бусинами. – Как их устанавливать, я надеюсь, ты в курсе.

Я кивнул и забрал чётки, намотав на запястье на манер браслета. Одна такая бусина является ретранслятором, передающим сигнал к основному приемнику. Мне необходимо расставить их по периметру с интервалом в пятнадцать миль, после того как я определюсь с местом дислокации. Если, конечно, определюсь. Надеюсь, что этих ретрансляторов мне хватит.

Последний час до перехода я чувствовал себя так, будто мне предстоит отправиться на казнь. Я никогда не считал себя трусом и сейчас не испытывал страха. Меня терзало другое чувство – сомнения. Может быть, я зря согласился, может, разумнее было отсидеть. Сколько бы мне дали? Двадцать, тридцать лет. Нет, это слишком долго. Но все равно я никак не мог выкинуть из головы слова Гереро, которые он мне сказал в первый день, когда мы остались наедине:

– Не стоит тешить себя иллюзиями по поводу своей исключительности и нужности. Никакой ты не секретный агент, никто бы в здравом уме на реальное задание тебя бы не отправил. Более подходящих кадров на это задание хватает. Но власти и так уже потеряли немало денег на предыдущих агентах, пропавших без вести, и больше так рисковать не желают. А ты… – Гереро сделал многозначительную паузу, – просто подопытный кролик, пушечное мясо. Выживешь – молодец. Не выживешь, найдут другого и тут же забудут о тебе.

И я ему верил, его слова выглядели куда правдоподобнее, чем елейные речи восторженного Джонсона. Да и в контракте я значился как информатор, а далеко не секретный агент. Но мне, в общем-то, было плевать, кем они меня тут считали. Я себя по-прежнему считал Никитой Орловым, парнем, которому не повезло во все это вляпаться.

И вот я стоял снова перед хищной тьмой, перед аномалией. Теперь я пришел не просто поглазеть, а провалиться в нее, раствориться в ней навсегда. Я старался не думать о том, что меня ждет с той стороны, иначе я рисковал растерять остатки самообладания.

– Время до перехода – минута, – сообщил чей-то безразличный голос.

Я чувствовал, как подкатывает паника, и старался давить ее, загонять в потайные глубины подсознания. Я никогда не боялся смерти. Она казалась слишком далекой, нереальной. Да, смерть всегда ходила где-то рядом, иногда подбираясь очень близко, иногда казалась блеклым призраком, чахнущим под яркими лучами жизни. Но до этого я никогда не глядел ей в глаза.

А сейчас эта тьма смотрела на меня с хладнокровным спокойствием, будоража самое древнее чувство – страх перед смертью.

Я не заметил, как безразличный голос начал обратный отчет.

– Пять, четыре, три… – ворвалось в мое сознание, будто струя ледяной воды, заставив взять себя в руки и приготовиться.

– Два, один. Пошел!

Я шагнул. Лоскуты черной субстанции приняли меня в объятия, окутывая мягким прохладным коконом. Еще шаг. Меня слегка повело, легкое головокружение, кожу покалывало, будто от мороза. Еще шаг. Нет. Я сделал шаг назад, наткнулся спиной на твердую холодную преграду. Зашарил рукой – наткнулся на шершавый прохладный камень. Обратной дороги нет, проход закрылся. Впереди непроглядная тьма.

Теперь только вперёд.

Шаг, два, три – в лицо ударил по-осеннему прохладный ветер. Яркие солнечные лучи заставили болезненно щуриться.

Запахло морем, слева доносился умиротворяющий шелест волн. А когда глаза привыкли к свету, первым делом я увидел бескрайнюю синюю гладь. Море – спокойное, лениво лижущее волнами берег. У меня почему-то от его вида будто гора с плеч упала. Это море было в точности такое же, как и в моем мире. Где-то в глубине души я все же опасался, что этот мир окажется слишком непохожим, слишком чуждым. Но этот вид: привычное голубое небо, внизу густая зелень тропического леса, а позади бескрайние горы, настолько бескрайние, что обхватить взглядом весь массив глаз не хватало.

Я стоял на пологом скалистом выступе, посреди горы. Оглянулся с легкой надеждой увидеть проход. Но нет, здесь глухая стена, из которой торчит наполовину приемник, замаскированный пенопластовой бутафорией под камень. Первым делом я достал пистолет и подвязал его к шнурку на штанах. Проверил, чтоб тот не выпадал.

Еще где-то здесь должна быть рация, только у исходной точки я могу связаться со своим миром, отойди я на метр, и связь будет работать только в одну сторону.

Я нашел под приемником рацию.

– Берналь, это Агила, прием, – неуверенно произнёс я.

– Прием, Агила, – отозвался бодрый голос Джонсона. – Как дела? Ты в порядке?

– Да.

– Хорошо. Спускайся с горы и иди вдоль берега. В лес лучше не суйся. Следуй инструкциям, через месяц ждем отчёт. По возможности пришлешь раньше, но не позже.