Дмитрий Беляков - Большой мир [СИ]

Я потирал горло и искал лук, который выпал из обессиленной руки. Найдя его взглядом, я поднял вещицу и уже развернулся уходить, но ощутив гладкую древесину, я подумал о том, кто дал мне этот лук и как меня вытащил с того света его владелец. Просто так. А ведь я мог оказаться каким-нибудь маньяком или убийцей, который сбежал из местной тюрьмы. Может, каменоломни, не знаю.

А еще Ройан, который не выдал меня и увел врагов в лес. Да, он скорее всего сделал это не ради моего спасения, а потому, что там ему было удобнее сражаться. Но это не сильно меняет дело.

— Черт! Черт! Черт! — рыкнул я самому себе и бросив лук, развернулся к черноволоске.

Она лежала на листьях, как белая кукла, только без платья, а в обтягивающем темно-синем костюме. Беззащитная и истекающая кровью. Только что желала задушить меня, а потом просила помощи.

Женщины. Везде одинаковы.

Пробежав глазами по черноволоске, я нашел сбоку что-то вроде липучек и, потяну, обнаружил, что костюм состоит из частей. Как раз нужная мне часть прикрывала торс, и отбросив руку девушки, я отлепил от живота дырявую ткань. Именно отлепил, так как под этим куском была голая кожа, и кровь склеила их вместе. Скривившись от весьма неприятного зрелища, я открыл бурдюк с водой и облил предполагаемую рану.

— Черт… — буркнул я, выдохнув.

Дырка была сбоку и весьма приличной. Уж не знаю, что там у нее пробито и почему она плевалась кровью, но отлепив грудную часть костюма, я больше ран не обнаружил.

Может, у нее органы не так расположены?

Изнывая от мук жадности и совести, я нашарил в кармане амулет Пипа. Очевидно, я не в силах спасти ее своими руками, и оставался только вариант магии. Единственной магии, которая была мне сейчас доступна. Прожженная простыня не в счет, это почти мифическое событие, которое я не в силах повторить.

Главная проблема, ну кроме взбрыкивающего хомяка, оказалась в том, что я не знал, как воспользоваться амулетом. Ни Сорас ни Леа мне о таком не рассказали. И что бы я делал, если бы был ранен сам?

Я вкладывал ей его в руку и ждал. Тер об рану. Водил над ней. Закрывал глаза и просил сработать. И ничего.

Сдавшись, я уже решил, что не спасу её, и готовился уходить, убиваясь муками совести, наряду с подпрыгивающем от радости хомяком.

— Хух, — выдохнула девушка.

«Черт», — поругал рогатого я.

— Эй, черноглазая, — потрепал ее за челюсть. — Черноглазая, открой глаза. Это важно.

Несколько секунд мычания, и она еле-еле раскрыла свои черные, как ночь, глаза, невнятно разглядывая мое, наверняка невероятно глупое в этот момент, лицо.

— Видишь это? — показал ей амулет. — Моргнешь один раз — «да», два раза — «нет».

Моргнула.

— Знаешь, что это?

Моргнула два раза.

— Что б тебя, — ругнулся я сквозь зубы.

Девушка застонала и снова начала терять себя.

Я заговорил громко:

— Слушай! Это чертов амулет, который должен вылечить тебя. По идее. Но я не знаю, как он работает!

До нее доходило несколько секунд, а потом левая рука дернулась, и я, надеясь, что это намек, вложил амулет в ее белую ладонь.

Она сдвинула черные брови, и тело покрыло голубоватое свечение. Еле различимое. Прямо на моих глазах рана начала стягиваться, и в конце не осталось даже шрама.

Действо длилось где-то минуту, и в конце девушка обмякла.

Я приложил ухо к месту, где у людей обычно сердце, и уловил слабый, но равномерный стук.

— Ну, все, — буркнул я себе. — Пора и честь знать.

Тяжело опершись о колени, я поднялся и, к радости моей совести, понял, что темнеет.

Красное солнце уже спряталось за кроны высоких деревьев, и лес начал заполнять вечерний свет. Оба спутника еще не проявили себя, но это было не за горами, и я понимал, что оставить ее сейчас одну равносильно тому, если бы я просто так выкинул амулет. Ее бесславно загрызут.

Постанывая от присевших на уши совести и хомяка, которые в этот раз были за одно, я оттащил тело черноглазой к ближайшему дереву и стал собирать хворост и ветки потолще. Ночи здесь холодные, а звери могут попасться очень голодные.

— Ну вот, нарвался на неприятности, — бубнил себе под нос. — Сначала два трупа, потом самого чуть не задушили, теперь, вот, спасаю своего же возможного убийцу.

Говорить с самим собой — не самая полезная привычка, но последние дни я, видимо, просто нуждался в этом.

Собрав достаточно древесины, я еще раз проверил незнакомку и, устроив костер поближе, начал шарить в сумке в поисках местного огнива.

Слева замычали.

Я обернулся и наткнулся на пару удивленных глаз. Не говоря ни слова, мы посмотрели друг на друга, и я, отвернувшись, приблизил наперстки к деревяшкам.

Щелк. Искры. Пусто.

— Черт, — буркнул я под нос.

Щелк. Искры. Пламя.

Довольно хмыкнув, стал устраивать себе ночлег. Логичнее было бы расположиться ближе к черноволоске, но я опасался ее реакции да и все равно не планировал спать. Не уверен, что смог бы, как Ройан, почуять опасность и уж тем более удерживать огонь своей магией.

— Почему не поджег маной? — нарушила молчание девушка.

Я повернулся к ней и заметил уже полностью вменяемый взгляд.

Голос у нее был приятный. Не высокий, как у девочек, а достаточно взрослый. В мою голову пришел образ какой-нибудь актрисы, озвучивающей роли уверенных в себе женщин.

Я пожал плечами:

— Не умею.

— Как это? — заинтересованно спросила она.

«Знал бы я», — хотелось сказать.

— Ну как же, свитки нужны. Да и не огненный я.

— Свитки… — будто пробуя слово на вкус, протянула она, — огненный…

Странный разговор. Складывалось ощущение, что мы говорим о разных вещах.

Акцент у нее кстати был так себе. Еще хуже моего. Хотя, о себе всегда в лучшем.

Я ковырнул ветку и возмутился:

— Хотя бы поблагодарила, что ли.

— За что? — спросила она.

Я возмущенно повернулся в ней, а она уже смотрела в сторону от костра.

— Хочу напомнить, что ты чуть вусмерть не задушил меня. А потом попросила помощи! — сказал я с вполне искренним недовольством.

— Ааа, — пропела она, — так это я шутя. Припугнуть хотела.

Я чуть не вскочил от такой наглости, но сдержался, хотя и запыхтел как паровоз.

— Припугнуть? — уверен, что голос отразил всю бурю реакции на такое заявление.

— Ага, — так же спокойно ответила она. — Просто я не ожидала, что ты такой слабый окажешься.

Вдох. Выдох.

Сколько наглости нужно иметь на такое?

Девушка не выглядела тупой, а значит специально разводила меня на эмоции.

Я сказал, театрально кающимся голосом:

— Ну прости уж, что не угостил твою спину парой стрел.

— Прощаю, — извинила гадина.

Вдох. Выдох.

— Как бы то ни было, ты была при смерти, и я использовал свой единственный амулет, — сказал я ровным голосом, пошерудив еще одну ветку. — Так что, как бы ты ни увиливала, кое-кто из нас двоих мой должник. И я уверен, что запомнил бы, если бы им был я.