Кирилл Тесленок - Нуб и Олд. E-Revolution [AT]

Денис тяжело вздохнул. Кто ж знал, что в итоге так оно всё обернётся. Бабуля очень настойчива по своей натуре, и если уж что-то вбила себе в голову — её не остановить. Она наверняка крутится где-то там совсем рядом, подслушивает и разведывает. Возможно, в режиме невидимки, а возможно и в Штирлице. Хотелось бы знать, подействует ли способность разведчика на стороннего наблюдателя в лице Дениса. Он вроде бы как присутствует, смотрит на происходящее глазами Бриллианта, а вроде бы и нет.

Со скрипом в помещении, где заседали Толлмаш и Бриллиант, открылась дверь. В комнату вошёл парень с какой-то очень гейской, на взгляд Дениса, причёской. Половина черепа у парня была выбрила, часть волос с "волосатой" части головы была покрашена в белый и перекинута на бритую часть.

— Привет, ма, — поздоровался он с Ириной, вскинув руку в приветственном жесте. На Шпигина и Максима он даже не взглянул. — Я что-то проголодался. Ты не против, если я по быстрому сгоняю в подвал?

Толлмаш при виде парня ласково улыбнулась.

— Конечно, милый, — с нежностью в голосе произнесла она. — Кушай на здоровье. Сегодня можно всё!

— На сколько всё? — прищурился парень, явно желая проверить, насколько мать сегодня строга.

— На сколько тебя хватит, — со смехом пояснила Толлмаш. — Только смотри, не трогай особое угощение.

Денис прищурился. Особое угощение? О чём, собственно, речь? Он даже по привычке потянулся к иконке видеотрансляции, но вовремя отдёрнул руку. Шпигин всё-таки не спит, в него, в отличие от бабы Насти, обновления не загружаются. Вряд ли он спокойно отреагирует на то, что у него в голове копаются и заставляют говорить что-то, чего он не хочет.

— Скажи, Михаил, — произнесла Толлмаш, когда её сын покинул комнату. Она вернулась к письменному столу и опёрлась на него бедром, положив руку на столешницу. — Как далеко ты готов зайти по этому пути?

— На столько, на сколько потребуется, — уверенно отозвался Бриллиант. Кажется, он для себя всё давно решил.

— Чудесно… это чудесно… — произнесла Толлмаш, странно глядя на собеседника, словно бы сквозь него. — Пойдёшь ли ты на убийство, если это будет необходимо для блага семьи?

— Да, — без раздумий ответил Бриллиант.

— А сумеешь ли ты отринуть свою человеческую сущность, если я попрошу тебя об этом? — продолжала допрос Ирина. В глазах её появился странный, даже чутка нездоровый блеск.

И тут уже даже непробиваемый Шпигин замялся.

— Так уж повелось… — продолжила Ирина Эльгаховна, когда пауза слишком затянулась. — Что у людей и древних есть как общие черты, так и множество различий. Мы относимся к разным расам, у нас разные ценности и взгляды на жизнь. Порою — диаметрально противоположные. В тоже время мы можем родиться как с чувствительностью к Речи, так и без оной. Вступая под крыло моей семьи и становясь приближённым, ты должен принять наш образ жизни. Отринуть свою человеческую сущность. Порядки и обычаи древних должны стать для тебя чем-то обыденным и привычным, а человеческие законы — чем-то странным и неестественным. Физически ты, конечно, останешься человеком, природу не изменить, но душой ты должен от начали и до конца принадлежать расе древних. Таково моё условие.

— А… можно рассказать немного подробнее про ваши… про ваши обычаи? — неуверенно произнёс Шпигин. Кажется, речь Толлмаш поколебала даже его непробиваемую уверенность.

— По понятным причинам мы соблюдаем осторожность и не позволяем лишней информации просочиться, — с улыбкой произнесла Ирина Эльгаховна и поднесла к глазам свою руку с покрытыми лаком ногтями. — Очень тщательно соблюдаем. Расклад простой, Михаил. Если ты действительно хочешь вступить в наш круг, дороги назад для тебя уже не будет.

Денис развернул камеру на лицо Шпигина. У того по толстой физиономии скатилось несколько капелек пота. Авторитет нервничал, Денису на секунду даже стало его жалко. Бриллиант явно не хотел отказываться от цели, к которой шёл всю сознательную жизнь, а тут явно намекают, что реальность оказывается очень и очень неприятной и даже пугающей.

Максим молчал. Трудно было что-либо прочитать по его постному лицу, но у Дениса сложилось ощущение, что парень всё равно нервничает. Слишком уж он стал неподвижен и статичен. Каждая мышца на его теле напряглась, готовая к немедленному действию.

— Я на всё согласен, — произнёс Шпигин, облизав пересохшие губы. На его лице появилось странное, даже лихое выражение. Дескать, будь, что будет.

— Ну если на всё… — Ирина отлипла от стола и махнула рукой. В стене напротив Шпигина прямо из ниоткуда появились две двери. Да, две самые обычные двери с петлями и ручками.

— Пройдёшь через правую дверь — вернёшься обратно в привычный мир людей, — пояснила Толлмаш. — И потеряешь возможность приблизиться к миру говорящих. Мы по прежнему будем сотрудничать с тобой, как с удалённым посредником, но не более того. Ну а если решишь пройди через левую дверь… — глаза женщины опасно сверкнули. — То дороги для тебя назад уже не будет. И ты также немного приобщишься к… культуре древних.

— Понятно, — кивнул криминальный авторитет. На лице его застыла какая-то равнодушная обречённость. Кажется, он уже был готов принять всё, что угодно…

Шпигин встал и широким шагом двинулся левой двери. Макс последовал за ним на расстоянии нескольких шагов. Взявшись за ручку, Бриллиант уверенным движение распахнул дверь и шагнул в полутёмное помещение.

Денис внезапно понял, что от напряжения очень сильно сжимает рукой обивку кресла, аж до скрипа. У него отчётливо возникло ощущение, словно он сидит не дома, а находится в особняке древних-говорящих и принимает трудное решение вместо Шпигина.

Помещение оказалось очень длинным и вытянутым, в нём оказалось очень холодно — интерфейс вывел Денису температуру в четыре градуса выше нуля. Вдоль стен помещения стояли гудящие холодильники.

— Открой один и посмотри, что внутри, — сказала Толлмаш, чёрным силуэтом замерев в проёме. Глаза её превратились в две белые светящиеся точки — то ли глюк интерфейса, то ли ещё что-то…

Шпигин подошёл к одному из холодильников, открыл его, несколько секунд смотрел на то, что внутри, после чего резким движением захлопнул дверцу. Лицо его сильно покраснело, щёки надулись, а глаза чуть не вскочили из орбит. Он резко согнулся, выблёвывая на пол недавно съеденный завтрак. У Максима стоявшего рядом, чуток побледнело лицо, он также приподнял одну бровь.

А вот Денис к собственному неудовольствию ничего не увидел. Он в этот момент развернул камеру так, чтобы смотреть на Толлмаш, и не успел заглянуть внутрь холодильника.

— Чёрт… — выругался он. — Тормознул… Что же там такое?