Кирилл Тесленок - Нуб и Олд. E-Revolution [AT]

— Детишек отмывают, проверяют на разные болячки, лечат при необходимости, — продолжала Толлмаш. — Они долгое время живут в особых учреждениях, где с ними работают наши психологи и воспитатели. Многим удаётся развернуть психику в весьма интересную сторону… впрочем, скоро сам увидишь. Некоторые живут под нашим крылом очень долго, многие года, прежде чем их употребят по назначению. И знаешь, что самое интересное?

— Что? — равнодушно произнёс Максим.

— Им со временем рассказывают о той судьбе, что их ждёт! — хохотнула Толлмаш. — От некоторых даже охрану убираем… но никто не убегает! Они не хотят возвращаться в прежнюю жизнь, в тот кошмар, откуда мы их достали. Сытая жизнь домашнего скота им кажется привлекательнее… впрочем, тут надо поблагодарить психологов и некоторые наши словоформы, чутка меняющие психику.

— Не может такого быть… — прохрипел Михаил Викторович.

— Может, может! — заверила его Ирина. — Стать главным блюдом на нашем столе — это великое право, честь, которую надо заслужить. Иные даже дерутся из-за него. Сегодня, кстати, роль основного блюда, играет довольно особенная девочка… впрочем, ты сам скоро всё увидишь.

Денис поймал себя на мысли, что видеть ничего не хочет. Да и Михаил Викторович, судя по его лицу, разделял аналогичное мнение. Бриллиант сильно побледнел и что-то совсем тихо бормотал себе под нос. Древние его не слышали или делали вид, но Денис легко разбирал каждое слово.

— Чего ты зассал, Миха? — обращался Бриллиант к себе. — Ты же всю жизнь ради этого момента работал, трудился! И что, теперь весь пот, боль и кровь псу под хвост? Ну да, эти самые говорящие оказались несколько… не такими, какими ты их себе представлял. С некоторыми… культурными особенностями. И что дальше? Просто… приспособься. Перетерпи.

Кажется, моральная составляющая Шпигина дала слабину.

— О, а вот и основное блюдо, — негромко произнесла Толлмаш.

В зале появились официанты, разносящие некие блюда на широких подносах, накрытых металлическими полусферическими крышками. Присутствующие при их появлении очень оживились. Некоторые даже протянули руки к подносам, не дожидаясь, когда те опустятся на столы.

Один из подносов перехватил сын Ирины Эльгаховны, парень со стрёмной стрижкой. Подскочив к их столику, он поставил поднос перед Максимом.

— Угощайся, дружище! — дружелюбно произнёс он.

— Благодарю, но нет. Я вегетарианец, — отказался Максим.

— Зря, брат, зря, — укоризненно покачал головой Толлмаш-младший. — Одними углеводами сыт не будешь. Нужны и животные белки. Как иначе ты поддержишь свою мышечную массу? Разве ты не чувствуешь естественное желание хищника, исходящее из самой сути твоей, моей… нашей природы? Вонзить клыки в тёплую, ещё живую плоть и напиться свежей крови?

— Периодически я ем рыбу и морепродукты. С белком никаких проблем нет, — спокойно произнёс Максим. По его постному лицу ничего нельзя было прочитать. Он отодвинул от себя поднос и вытер пальцы платком.

Парень замолчал, переваривая услышанное. Слова Максима просто не укладывались у него в голове.

— Максиму есть не обязательно, — с улыбкой произнесла Ирина Эльгаховна, успокаивающе глядя на сына. — Он древний по происхождению и доказывать ему особо ничего не нужно. А вот ты, Михаил… — она перевела взгляд на Бриллианта. — Ты обязан это сделать. Стать одним из нас. Пройти через духовное перерождение, слом старых ценностей. Только тогда я смогу тебе доверять.

Она пододвинула поднос вплотную к Бриллианту, с ожиданием глядя на него. Тот в ужасе уставился на своё отражение в гладкой алюминиевой поверхности крышки.

Денису впервые по-настоящему стало жалко его. Подобной участи никому не пожелаешь. А с другой стороны… всё, что делал этот Шпигин в течении своей жизни, привело его к подобному исходу. Связался не с теми людьми… древними, и вот закономерный результат.

— Максим ты… ты знал, что тут… тут будет… Такое? — прохрипел Бриллиант. Как бы его удар не хватил.

— Нет, Михаил Викторович, — Максим покачал головой. — Я куда чаще вращался среди людей, чем среди представителей моей расы. До меня, конечно, доходили всякие разные слухи, но… но я думал, что они несколько преувеличены. Оказалось… совсем нет. Не преувеличены. А может, даже преуменьшены.

Сзади к Шпигину подошёл Павел и успокаивающе положил ему руку на плечо.

— Ну же, Миха! Где тот жёсткий несокрушимый Бриллиант, которого я знал?

— Ты… ты… — повернулся к нему Михаил Викторович. — Ты тоже… ел?

— Конечно! — с лёгким удивлением без тени сомнения произнёс Павел. — Вначале, естественно, было тяжело. Пришлось ломать себя, чтобы решиться… но сейчас я уже привык! И даже втянулся!

— Павел реагировал куда хуже чем ты, — вкрадчиво произнесла Ирина Эльгаховна. — Обливался слезами, и даже в какой-то момент упал на пол.

— Ирина Эльгаховна… — Павел укоризненно взглянул на древнюю. — Зачем вы так? Не было же такого…

Та рассмеялась, задорно и весело.

— Ах, это всё человеческие предрассудки! — ответила она. — Вы слишком цепляетесь за внешнюю мишуру. Приличия поведения, нормы морали… Всё это не имеет никакого значения и лишь мешает выживанию. В период страшной катастрофы, захлестнувшей наш мир, мы, древние, так и поступили. И благодаря этому выжили.

— И все… все приближённые через это проходят? — прохрипел Шпигин. — Все… едят?

— Конечно едят, — терпеливо повторила Толлмаш. Она не торопила Бриллианта и по сути повторяла ему уже ранее сказанное. — Это своего рода посвящение. Обязательное действо. Достоин ли человек вступить в ряды моей семьи, встать под моё крыло?

Тот что-то неразборчиво, совсем тихо пробурчал. А люди и древние вокруг уже меж тем приступили к трапезе. Крышки были подняты, демонстрируя тарелки с дымящимся содержимым — целые клубы пара поднялись в воздух, говорившие о тщательной прожарке. Денис быстро развернул камеру так, чтобы видеть только Шпигина и его собеседников. Он подозревал, что если лишь посмотрит на процесс поедания, получит сильнейший удар по морали.

— Давай, — мягко произнесла Толлмаш, аккуратно подталкивая Шпигина под локоть. Положила руку на крышку, готовая её снять. — Пора сделать шаг, Миша… Начнём с человечинки, она не особо вкусная, потом перейдём на нечто более изысканное. Например, на эльфятинку, там палитра, что надо. Знаешь, какие вкусные и нежные эльфийские уши под соусом, особенно если хорошо прожарить? Мой сынок их целыми тарелками наворачивает…

Сын Толлмаш, стоящий рядом, широко улыбнулся, демонстрируя идеально белые зубы.

Ирина Эльгаховна приподняла крышку над блюдом, в лицо Шпигину ударило целое облачко горячего пара. Тот выпучил глаза, лицо его резко позеленело. Повернувшись на стуле вбок, он согнулся пополам, выблёвывая на пол содержимое своего желудка.