Иван Иванов - Колдун: Сверхновая [СИ]

— А чего валялись тут, нам дворник сказал наркоманы какие-то или алкаши.

— Да вот, после вторжения в больнице лежал, жена встретила — как напрыгнет от радости, и давай рыдать, не могу же я её оттолкнуть, да и сам соскучился, чувства накатили. — Отвечаю ему.

— Да, с такой женой немудрено. — Хохотнул орк.

Человек на него посмотрел, поджав губы, и тот сразу замолчал.

— Не нарушайте порядок, всего вам доброго. — Говорит человек, прикладывая ладонь к голове. Патрульные уходят дальше по улице.

Надо же, они не заметили, что она демон, это значит только я и федералы могут это видеть, хорошая такая маскировка. Смотрю другим зрением на девушку, вижу, что у неё на груди светится медальон багровым светом — видимо это оно и есть. Жду, когда патрульные отойдут подальше, подхватываю пакет со своей одеждой и вручаю паспорт демонессе. Она убирает его в боковой карман и всё так же умоляюще смотрит на меня, но ничего не говорит.

— Что? — Непонимающе спрашиваю.

Яная требовательно берёт меня за руку, так и стоит. Мне становится снова неимоверно приятно, чувствую, что непроизвольно улыбаюсь. Её лицо расслабляется, появляется лёгкая улыбка, глаза смотрят с…

«С любовью?» — с отстранением думаю я.

Мы идём по улице, сворачиваем на оживлённый проспект. О недавнем прорыве напоминают только тройки патрульных, которых сейчас очень много, попадаются нам постоянно. А город продолжает жить своей жизнью. Траур, наверное, давно прошёл и всё вернулось на круги своя. Да, было вторжение демонов, да, погибли разумные. Но жить надо дальше, а уж те, кого это не коснулось — им проще всего.

Вижу два интересных мне сейчас заведения, одна забегаловка американских гномов, которую называют новомодным словом «фастфуд», а другая японских эльфов-оборотней с их «суши». Идём к американцам, там дешевле и калорийней, а у японцев можно все деньги оставить так и не наевшись.

На кассе у миловидной полуэльфийки заказываю нам два обеда с большими круглыми бутербродами, которые называются «бургеры», выбираю вместо пива нам по стакану вражеской колы. Через пару минут нам выдают заказ, и мы занимаем один свободный столик у окна на проспект.

— Слушай, а вот то, что я чувствую, и не знаю, может быть ты тоже. Какую-то лёгкость и непонятное удовлетворение — это нормально? — Спрашиваю осторожно девушку, разворачивая ей бутерброд из бумаги, и рассыпая жареную картошку на салфетку, открываю соус и показываю, как есть.

Она удивлённо на меня смотрит и молчит, есть не начинает, а я продолжаю:

— Яная, просто для меня такие чувства в новинку, я не понимаю, что происходит, меня это сильно напрягает, было бы здорово если бы ты пояснила. Возможно, это просто я так реагирую на близость тебя как суккубы рядом?

— Тебе кто-то сказал моё имя… — Шепчет она с расширившимся глазами и прижимает ладошки ко рту.

— Так в паспорте написано, никто не говорил мне твоего имени. — Непонимающе смотрю на неё, а сам потираю руку — мне и правда не хватает её ладошки. Может это уже и есть та самая инфернальная зависимость?

— Никто не должен был говорить тебе моего имени, ты не должен был знать… — Говорит она, а глаза уже на мокром месте.

— Постой, спокойно, ты чего, объясни толком. — Успокаиваю её, а сам съедаю пару палочек картошки.

— Муж должен узнать имя своей жены от неё самой… — Слёзы уже бегут по её серой коже.

— К-какой муж?! — Давлюсь я картошкой.

— Ты, мой муж, ты разве не чувствуешь? — Удивляется она, даже немного успокоившись.

— Да говори ты уже нормально, что за игра в вопросы! — Злюсь я. На нас оглядывается человек за соседним столиком, потом поворачивается к себе и продолжает есть.

— Это влечение, зов, у тебя есть кровь демонов в жилах, и она зовёт тебя, и меня, этому невозможно сопротивляться. — Объясняет девушка.

— Нет, у меня в предках гномы и орки, никаких демонов. — Отвечаю ей спокойно.

— Ага, как же тогда ты можешь с моим планом взаимодействовать? — Прищуривает она глаза: — Значит кто-то в роду согрешил с демоном, это очевидно.

— И что же теперь делать? — Озадачиваюсь я: — Вы бы там уже давно все друг с другом, ну, ты поняла, если бы не было средства.

— Такое не часто происходит, значит мы точно подходим друг-другу. — Пожимает она плечами, и кладёт свою руку на мою ладонь. — Поэтому ты мой муж, я твоя жена, и этого не изменить, кровь не обманешь. Жаль, что традиции не соблюдены, и имя ты узнал сам.

— А раньше почему этого не было, когда ты во снах приходила ко мне, когда я тебя выдернул из инферно? — С подозрением спрашиваю её.

— Война, да ещё и связь не до конца установилась — она тоже усиливает всё это в несколько раз. — Просто отвечает Яная.

А я задумываюсь — вот ведь беда. Если бы до меня другой или другая разумная вот так дотронулись — я бы непременно дёрнулся, и отдёрнул руку, просто на рефлексах. А тут нет, сижу спокойно, и мне приятно — не хочу, чтобы она меня отпускала.

— Кхм, вообще то на этом плане, чтобы считаться женой — нужно взять фамилию мужа, в паспорте должен быть штамп о регистрации брака. — Объясняю девушке.

Она достаёт свой паспорт и говорит:

— Вот, фамилия твоя, если я не ошибаюсь.

Я достаю свой паспорт, открываю страничку, где должен стоять штамп о заключении брака, и где должно быть пусто. Но там стоит печать — «Опекун», а ниже имя и фамилия демонессы. Показываю ей со словами:

— Штамп есть но не тот, так что не можем мы быть женой и мужем, во всяком случае по законам моего мира.

— А что там должно быть написано? — Спрашивает она.

Я говорю ей примерную формулировку, не понимая зачем ей эта информация. Её глаза немного начинают светиться красным, а от паспортов идёт дым.

— Ты что творишь… — Начинаю шипеть на неё.

Она смотрит на меня улыбаясь, и говорит:

— Вот, теперь правильно?

Я опускаю глаза, а в наших паспортах изменились печати об опекунстве, теперь там свидетельство о заключении брака. Ну дела, ну попал. Документы испортили, менять теперь придётся.

— Мда. — Просто говорю, и ем остывший американский бутерброд.

Демонесса пожимает плечами, убирает свою книжечку себе в карман, и тоже принимается за еду. А еда не так уж и плоха, хотя видел по телевизору, что наш министр здравоохранения, эльфийка, старая даже по меркам длинноухих, говорила, что это вредно. А я не понимаю — как может быть вредным то, что вкусно. Хотя, вспоминая то шоу с гоблином-осеменителем, подозреваю что не всему верить можно что показывает этот чёртов ящик.

Мы закончили трапезу, посидели ещё немного, и пошли к выходу. Яная сразу перехватила мою руку, я снова почувствовал эйфорию и лёгкость.

— Слушай ну это не нормально, как я с американцами воевать так буду, какой-то бред, жить как дальше с такими ощущениями? — Спрашиваю у неё, когда мы выходим на улицу, и вклиниваемся в поток разумных.