Полина Громова - Смеющаяся Тьма

— Ох и ничего себе у нас светлых магов первой категории развелось! Лай, что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что профессия сильно феминизировалась, и это не пошло ей на пользу.

— Колен, для справки. Сколько у нас сейчас соотношение «м» к «ж» по верхним категориям?

— Я тебе что, всевидящее око? Понятия не имею!

— Приблизительно.

— Один к трем.

— Прямо как у нас сейчас, только наоборот! — хохотнула Хельга, окинув взглядом Лая, Колена и меня. — Ладно. Мы, вообще-то, о Ласточке говорили.

— Значит, двадцать один маг перовой категории. Это много, Хельга. Нам нужен только один.

— Мы получим его, Лай. Надо только подождать, пока Милена восстановит силы.

— Не сомневаюсь, что у тебя есть еще какой-нибудь план на тот случай, если не сработает этот.

Хельга удивленно дернула бровками.

— Почему это он не должен сработать?

— Рик, Колен, вы заметили? — Лай повернулся к нам. — Прорехи в Потоке затянулись и новых не появилось. Мы разрушили маяк, других пока не обнаружено. Что, если Милена восстановит силы, а к Ласточке ее не потянет? Мы могли попросту спугнуть ее. Ласточка затаилась.

— Лай, думаю, это затишье перед бурей, — покачал головой Колен. — И может быть, то, что мы сделали, — к лучшему. Сколько бы силы набрала Ласточка к сегодняшнему дню, если бы не была вынуждена скрываться?

— Мудро мыслишь, Колен, — сказала Хельга. — Лай, потерпи несколько дней, и Ласточка будет нашей. Обещаю. И нам, кстати, надо к этому подготовиться.

«Терпеть» пришлось еще три дня. Накануне я с Миленой не виделся, Хельга с Коленом весь день меня мучили, обучая технике сражения в Потоке. Я проводил там по несколько часов, потом возвращался и, не раздеваясь, отлеживался в воде, потому что держаться на определенной глубине Потока я еще не научился, меня сносило в сторону, я проваливался вниз и впитывал всякий магический мусор. Обыкновенная вода вытягивала его из меня. А потом я возвращался к Хельге и Колену, и все начиналось сначала.

Домой я решил не возвращаться — переночую у Хельги, в последнее время я практически жил у нее. До постели я добрался в сумерках, упал, приложился к подушке всего на секунду и тут же услышал зов Милены. В другое время я бы обрадовался. Но почему именно сейчас?..

Скатившись с кровати, я поднялся на ноги и машинально посмотрел на часы. Почти полночь. Что же это получается — я проспал несколько часов и это не заметно? Хотя, нет: чувствовал я себя бодрым и готовым к подвигам во имя Хельги.

Кстати, Хельга. Я сосредоточился и послал ей зов. Она откликнулась мгновенно. Я отчетливо услышал в голове ее голос:

— Сбор в гостиной немедленно!

Когда я вышел в гостиную, Лай уже ждал меня там. Сам одетый, он протягивал мне мою куртку. Глаза его в темноте жутковато поблескивали. Я быстро влез в рукава куртки.

Одеваясь на ходу, в гостиную вылетела Хельга. В руке у нее была сшитая из лоскутков торба, затянутая тесемкой.

— Колен, давай быстрее! — крикнула Хельга и пнула ногой дверь в его комнату.

— Я здесь! — Колен выскочил из кухни, что-то пожевывая. Он был уже одет.

— Отлично, пошли! — Хельга закинула на плечо свою торбу и распахнула дверь, которая последние несколько дней вела, вообще-то, в мою комнату…

За дверью оказалась лестница. Обыкновенная деревянная лестница с широкими тертыми ступенями и балясами, покрытыми лаком. Такие есть почти что в каждом доме… Только вот эту лестницу — да и этот дом — я хорошо знал. Я часто бывал тут в последнее время.

Наверху лестницы распахнулась дверь, нам навстречу вышла женщина со свечой в руке. Это была мать Милены. Выглядела она испуганной.

— Кто вы? Что вам нужно?

— Все в порядке, — Хельга прыжком преодолела несколько последних ступенек и пальцами коснулась лба женщины. — Мы друзья Милены, мы пришли к ней в гости.

Лицо женщины на секунду застыло. Потом на бледных губах появилось подобие улыбки.

— Проходите, — сказала она, отступая в сторону.

Мы вчетвером ввалились в коридор и вскоре были уже у комнаты Милены. Я без стука распахнул дверь.

— Рик! — девушка бросилась мне на шею и крепко обняла. Она была босиком, в одной ночной сорочке. — Как хорошо, что ты пришел! Это… Опять началось! Я никого больше не звала, только тебя, как мы и договаривались, только тебя… Рик, оно опять! Я схожу с ума! Я опять…

— Милена, пожалуйста, успокойся! Я здесь, все хорошо! Мы тебе поможем!

— Мы? — Милена отстранилась от меня и с удивлением закрутила головой. Я запоздало сообразил, что остальные прячутся. Но Хельга поняла мою оплошность и проявилась.

— Здравствуй, Милена! Я пришла с Риком, он позвал меня. Не бойся, все будет хорошо!

Хельга обошла нас, принюхалась, бросила взгляд назад.

— Рик! — Милена снова прижалась ко мне. Но стоило мне сомкнуть объятия, как она тут же стала вырываться: — Нет, нет, нет! Пусти меня!

— Рик, одень ее. Мы уходим немедленно, — сказала Хельга. — Я подожду за дверью.

— Да, — ответил я. Раздевать Милену мне приходилось. Что ж, одеть я ее, наверное, тоже смогу.

Я усадил Милену на постель, закрыл дверь за Хельгой. Милена немедленно вскочила и заметалась по комнате, заламая руки. Лицо ее горело, вокруг глаз темнели круги.

— Рик, Рик, Рик! Я должна идти! Я сходу с ума! Рик!

— Милена, успокойся, пожалуйста, все хорошо. Мы тебе поможем, — я снова усадил ее на постель, на этот раз сел и сам, силой удержал ее рядом.

— Мы? — удивилась Милена снова. — Разве ты привел с собой кого-то еще?

— Да, Хельга со мной. Ты же ее видела только что.

— Хельга… — Милена на секунду задумалась. — Да! Я видела… — вдруг ее лицо исказила страшная гримаса. — Я все видела! Хельга обманщица! Она совсем не светлый маг! Она всем лжет!

— Да-а? — притворно удивился я, чувствуя, как сердце сжимается в комок и перестает биться. Неужели Милена видела настоящую ауру Хельги? Тогда она обречена. Хельга не оставляет свидетелей. — Кто же она такая?

— Никто! Ее на самом деле нет! — выкрикнула Милена и расхохоталась. — Рик, больше никого нет! А ты есть, и я так счастлива, я так счастлива… Но я должна идти, чтобы меня тоже не было! — она дернулась, я снова удержал ее. — Рик, пусти, пусти меня! Я сумасшедшая, пусти!

Не знаю, как описать тот ужас, что охватил меня.

— Милена, мы пойдем вместе! Куда ты скажешь!

— Нет!

— Пойдем! Только на улице зима, тебе нужно одеться. И потом, там, куда ты придешь, наверняка, кто-нибудь будет, ты же не можешь предстать перед ними в таком виде. Это ведь неприлично… Милена, давай, давай, солнышко…

Кажется, она успокаивалась от моего голоса. Я этим пользовался, я не переставал говорить. Милена больше не вырывалась, но и не желала помогать мне, когда я пытался одеть ее, словно большую куклу. Ее тело было мягким и безвольным, даже голова болталась из стороны в сторону.