Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

не прятавшихся селян, становилось похоже на избиение. Король с остервенением колотил

кузнеца, отступал на несколько мгновений, чтобы отдышаться и обрушивал меч снова.

Доспех кузнеца с честью выдерживал натиск, но от боли не избавлял в полной мере. Он

же, памятуя о данном обещании, наносил удары плоскостью топора, либо по хорошо

защищенным элементам позолоченного королевского доспеха. Правда элементов этих

становилось с каждым ударом меньше. Пока не осталось ничего кроме плетенной из

гибких стальных лент кирасы.

Хотя король и не получал ущерба, удары черного топора были ощутимы и чертовски

болезненны. Особенно попадая по одним и тем же местам повторно. Когда спесь короля

сменилась накатывающей усталостью в ногах, а потом и во всем теле, он наконец

догадался: с ним играют, причем, не честно!

- И что дальше? - прошипел он, смахивая пот со лба израненной ладонью. - Так и

продолжишь меня шлепать?

Кузнец отступил. Его топор глухо уткнулся в утоптанную землю.

- Поставим вопрос иначе: какой части тела вас лишить чтобы Сольвейг обрела покой и

надежду на будущее?

- А ты вымотал меня, щенок! - король выругался, не стесняясь в выражениях. Он, опираясь на меч, встал на колено, чтобы перевести дух.

Арон пользовался моментом. Отдых тоже был ему нужен.

- Часть тела, говоришь? – усмехнулся Ангус. - Сейчас посмотрим!

- Опасность! - зазвенел голос в голове кузнеца, и он рефлекторно отскочил в сторону.

Белая молния просвистела в полуметре от него, и взвилась змеей в небо. Вороненый топор

кузнеца дымился остывающим срезом, разделившим его пополам. Оружие стало

бесполезно. Кнут, что до этого висел на поясе короля светился и мерцал, переливаясь

снопами белых искр.

- Уклоняйся ! - скомандовал голос в голове, и Арон повиновался. Король злорадствовал, почувствовав вновь свое превосходство. О более или менее честной битве можно было

забыть.

- Часть тела, говоришь! - не унимался король, - Сейчас посмотрим!

Арон прыгал и уклонялся, чувствуя себя блохой на лысой голове, которую вот-вот

прижмут ногтем, и она брызнет по все стороны своим содержимым. Сложность

заключалась еще и в том, чтобы находиться все время на одной линии между Сольвейг и

королем Ангусом. Все, что происходило вокруг слилось в одно аляпистое изображение, вращающееся по кругу то в одну, то в другую сторону.

Вскоре, кнут короля рассек шлем. Ведь нельзя бегать вечно. Изображение тут же пропало

и пришлось от него избавиться. Следом появились глубокие ожоги на грудной пластине, ногах и спине. Ткань, покрывавшая доспех, теперь висела лохмотьями. Индикаторы на

внутренней стороне ворота сошли с ум, а мерцая багрово красными огоньками.

Король пребывал в диком экстазе. Он хохотал как сумасшедший и рыча наносил новые

удары. Арон почему-то искал во всей этой круговерти королеву. Ее побелевшее лицо

застыло в ужасе.... Следующий удар кнута поверг королеву в еще больший ужас.

Кузнец отвлекся всего на мгновение. И, мог бы увернуться. Но такого он ожидать не

мог…

Кнут короля броском кобры устремился прямо к нему и, вдруг, обрел твердость. Тонким

жалом он пробил грудь технологичного доспеха насквозь и пронзил тело.

Арон пошатнулся и осел на землю. Жало выскользнуло из раны так же легко, как и

вонзилось. Он набрался сил, но их хватило лишь встать на одно колено. Было такое

чувство, что силы разом покинули его. Улетучились.

- Он повредил элемент питания. Доспех мертв. Избавься от него как можно быстрее -

звенел голос в голове.

Арон поднял глаза удивленно. Король бесновался и торжествовал.

- Что? Удивлен, щенок? А как тебе это!?

Ангус высвободил продолговатый предмет, который Арон изначально принял за

огнестрельное оружие направил в сторону дочери, все еще безучастно наблюдавшей за

происходящим. В воздухе повис неприятный нарастающий свист, а в нос ударил запах

озона.

- А я ведь хотел решить все по чести… – ухмыльнулся король.

- Плазма! - воскликнул голос Эсхила, разрывая и без того звенящую голову Арона.

Осознав, что будет сейчас, кузнец вонзил пальцы в землю и вырвав ошметок вместе с

травой метнул его в голову короля. Этого хватило, чтобы успеть к любимой…

Глава 16. Чудо.

Сил хватило только на один бросок. Но, больше и не требовалось. Падая, он закрыл ее

своим телом, заметив в ее заплаканных глазах ужас, и блики от яркой вспышки. Земля и

песок лишь на мгновение замедлили короля. Он не дрогнул. Сгусток обжигающей плазмы

ударил кузнецу в спину….

В этот момент время для Сольвейг остановилось. Она ни сразу поняла, что случилось, но

неприятное предчувствие, дрожью отдалось в сознании девы, и она испытала боль, которой еще никогда не знала. Там, где, по ее мнению, ее и быть не могло. В самой

глубине души...

Она трясла кузнеца, но он не отвечал. Она звала его, но он молчал. Она разговаривала с

ним, пыталась поставить на ноги. Носилась словно с тряпичной куклой. Но и это не

помогало. В это же время голос в голове кузнеца, тщетно пытался достучаться до

опустевшего сознания. Один лишь намек, и врагов вокруг не станет. Но Арон молчал…

Хаук, не в силах смотреть на это зрелище отвернулся и зашагал прочь, скрепя

немногочисленными зубами. Королева Гуда закрыла лицо руками... что будет дальше она

знала. Еще минута и она лишится дочери и больше никогда не взглянет в глаза своему

мужу.

Наконец осознав, что случившееся и есть правда, Сольвейг подняла взор на отца, ожидавшего, когда смертоносное оружие снова зарядится. Он твердо решил поставить в

этой истории окончательную, жирную точку. Но... то, что он увидел в ее глазах сковало

его волю и чувства. Он не увидел ненависти. Не увидел злости, или привычной дерзкой

решимости. Только непонимание, немой вопрос и боль.... Последнее он ощутил почти

физически. Не так все должно было произойти. Конец он планировал быстрым, расправа

короткой... Он просто хотел ее убить. Потому что породил ее тоже он. Он научил. Он дал

в руки меч. Он радовался ее достижениям. Указывал цель и поощрял победы. В ее лице он

решил покончить со всеми совершенными им ошибками. Но мучить ее он не хотел.... И

тем более не хотел вмешивать кого-то еще.

Когда-то давно, тайком, он прилетел сюда, держа в руках умирающего младенца. Он

отдал его кузнецу, чтобы тот смог оплакать и похоронить маленькое тело. Но, младенец

каким-то чудом выжил! И для чего? Чтобы пасть от его руки заслоняя собой его

недостойную дочь?! Уж это было слишком.

Рука его дрогнула, Ангус уже колебался, а стоило ли продолжать все это? Не перешел ли

он черту. Не затмила ли гордыня его совесть? То, что сделал король было подлым шагом.