Мэделин Ру - Гробница древних [litres]

Встань в самом центре дверного проема, сделай двадцать шагов, затем обернись и произнеси слова.

Таковы были инструкции в дневнике, и я это исполнила, затаив дыхание. С каждым шагом сердце колотилось все быстрее. Кхент неподвижно замер в стороне, настороженно наблюдая за моими действиями. Его фиолетовые глаза следили за мной так пристально, что я почти физически ощущала на щеке давление его взгляда. Дальтон, наоборот, выглядел расслабленным. Или, может, он просто смирился, что позволяло ему просто отдыхать, небрежно сунув руки в карманы.

Пройдя двадцать шагов, я остановилась и обернулась к двери. Хотя я знала, что может произойти дальше, это напоминало прыжок со скалы: надеешься, что внизу будет вода, одновременно понимая, что там может оказаться и камень. Дальтон бесшумно приблизился, снял с плеч дорожный мешок и вручил мне. Он оказался невероятно тяжелым. Брезентовый верх откинулся, открыв ослепительно-белую книгу внутри.

– Не прикасайся к ней, – мягко предупредил он, – обожжешься.

– У меня есть некоторый опыт, – успокоила его я. – Я собираюсь начать.

Он кивнул.

– Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Еще не поздно, – добавила я.

– Тебе нужно избавиться от отца, а Генри – от меня. Думаю, все это взаимосвязано. Вот увидишь.

Я пока не видела связи, но решила ему довериться. Надев мешок на плечо, я сделала последний вдох, говоря себе, что готова встретить испытания. Я убеждала себя, что смогу сделать то, что не удалось мистеру Морнингсайду.

– Я здесь по доброй воле.

Эффект был мгновенным. Опустилась ночь, небо осветилось тысячами сверкающих созвездий – тут были аллигаторы и змеи, бараны и пауки, олени и кролики. Появилась луна – круглый белый маяк, который казался таким близким, что его можно было коснуться рукой. Затем появился спуск – взрéзавший траву пандус с черным квадратом люка прямо под дверью замка. Все было именно так, как описывалось в дневнике. Вскоре после этого появилась Малатрисс. Она поднималась со скучающим видом человека, выполняющего рутинную работу. Казалось, она вышла, чтобы покормить кур или сходить в булочную за хлебом.

Дальтон не сумел в полной мере описать ни ее красоту, ни то, как незнакомые созвездия отражались в ее кошачьих глазах. Она изучающе всмотрелась в него и усмехнулась. Казалось, она случайно наткнулась на старого, давно потерянного друга. Но позвала ее я, и она обернулась ко мне. Мать и Кхент придвинулись ближе, словно пытаясь меня защитить.

– Я – Малатрисс, – произнесла она, слегка склонив голову. – Я Та…

– Кто Открывает Дверь, – перебила я. – Да, можешь это пропустить? Мы немного спешим.

Услышанное ее поразило, и, если честно, мне это понравилось.

Она снова широко улыбнулась, скрывая под улыбкой изумление.

– А ты нетерпелива, – произнесла она, облизывая зубы. – И пришла по доброй воле. А остальные? – уточнила она.

Я видела, как Кхент открыл было рот, чтобы ответить, но Мать шагнула вперед, отталкивая его в сторону. Ее улыбка походила на улыбку Малатрисс, хотя в ней было гораздо меньше презрения.

– Я готова.

Мой взгляд следил за ужасной белой змеей, которая медленно обвилась вокруг плеч Малатрисс. У нее была такая же зияющая пасть, как у пальцев Переплетчика.

Малатрисс закрыла глаза, улыбка исчезла с ее лица. На какое-то мгновение мне показалось, что мы сделали что-то не так. Мать на самом деле вовсе не была готова – или во мне недоставало доброй воли. Но вот привратница моргнула, фыркнула и удовлетворенно кивнула:

– Два жаждущих сердца. Два сердца, познавшие смерть.

Так вот что не позволило мистеру Морнингсайду попасть в Гробницу. Я на короткое время умерла – на мгновение, которого оказалось достаточно, чтобы в меня вошла душа. Мать была иссушена почти до смерти для ритуала, который привязал ее к телу паучихи. Я подняла на нее взгляд. Ее восемь розовых глаз смотрели прямо перед собой. Известно ей об этом или же она просто хочет быть со мной рядом, чтобы встретить грядущие испытания? Что бы ею ни руководило, она взяла меня за руку, и мне стало от этого гораздо легче.

– Жаждущие сердца. Бессмертные сердца. Но довольно ли у них мудрости? – вслух размышляла Малатрисс. – Кто всегда входит в одну дверь, а выходит в противоположную?

– Солнце, – сразу же ответила я.

Малатрисс наклонила голову. По тому, как она прищурила правый глаз, я поняла, что привратница раздражена.

– Мои листья не облетают, а переворачиваются. Что я?

Это была та самая загадка, которую мистер Морнингсайд так и не смог разгадать. Он прямо написал в своих инструкциях, что тут будет одна загадка, которую я должна разгадать самостоятельно. Однако для меня ответ был очевиден с самого начала, учитывая огромный вес, оттягивающий мои плечи.

– Книга, – ответила я.

Малатрисс покачала головой в унисон со своей змеей, а затем сложила руки перед собой. Остальные четыре ее руки остались сложенными за спиной. Бусы на ее груди мягко сверкнули. Наконец она задала свой последний вопрос. Я сглотнула, опасаясь именно этого вопроса больше, чем неизвестной загадки. Ответ, который дал мистер Морнингсайд, был неправильным, я это знала точно. Но в том, что мой собственный ответ верен, я была совершенно не уверена. Или, возможно, раньше я в нем не сомневалась, но теперь, столкнувшись с этим голодным угрем на ее плечах, я очень хотела, чтобы ответ оказался правильным и все мои пальцы остались при мне.

С очередной злобной улыбкой Малатрисс предложила мне последнее испытание:

– С руками, чтобы обнимать, но без кистей. Может ущипнуть, но без пальцев. Способен отравить, но без иглы. Что это?

Я, не сдержавшись, бросила взгляд на Дальтона, чья поза утратила обычную небрежную расслабленность. Он напряженно замер и нервно грыз ногти. Его глаза, конечно, были скрыты повязкой, но я знала, что все его мысли, все его молитвы обращены ко мне. Демон Фокалор потерпел неудачу, а Генри вообще оказался лишен такой возможности. Все же я собрала все свое мужество в кулак и рискнула поверить в собственную сообразительность.

Потому что я не знала слова, обозначающего того древнего Скорпиона, с грудью и головой мужчины. Но его знал Отец. Он говорил на древнем языке Кхента, на языке Ары, на языке каждого дерева, каждого насекомого и человека. Ни один язык от него не ускользнул. Я дрожала, опасаясь, чего мне может стоить необходимость использовать его знания, но не желая терять пальцы.

– Girtablilû , – произнесла я, вложив в звенящий голос всю свою надежду.

Я дрожала каждой клеточкой своего тела, наблюдая за тем, как змея готовится к броску. Мать крепко сжимала мою руку, но потом ослабила хватку. Малатрисс смотрела на меня подозрительно, словно увидела во мне что-то новое.