Литта Лински - Наречённая ветра. Книга первая

При каждом движении Эвинол цепь на ее ноге словно оживала, извиваясь и звеня.

– Гадость какая! – сквозь слезы пробормотала девушка.

– Дай-ка я сниму, – предложил Инослейв.

– Я сама, – она снова обожгла его злым взглядом. – Я знаю, как расстегнуть. Я же заказывала кузнецу эту дрянь. Но обещаю оставить тебе на память этот обрывок кандалов, раз уж он тебе так дорог.

Инослейв промолчал. Когда-нибудь позже он расскажет ей про цепь и про то, что придумали эту гадость не ветры, а люди.

– Ну же, давай! – Эви с ненавистью теребила браслет на лодыжке.

– Так ты, пожалуй, оторвешь себе ногу, – вздохнул он. – Позволь все-таки мне.

Не дожидаясь ее согласия, он занялся цепью, стараясь прикасаться только к серебру. Застежка на браслете и впрямь заклинила, но ветру не составило труда с ней справиться. Браслет оставил красную отметину на ноге Эвинол, но это была сущая ерунда по сравнению с тем, во что превратились ее ступни. Грязные, окровавленные, со стертой местами кожей.

– Вечная бездна! – пробормотал он. – Как такое возможно?!

– Там были стекла на полу, – пожимая плечами, пробормотала она.

– Я знаю.

– Знаешь? Но как? – вдруг в ее синих глазах промелькнуло озарение. – Это ведь ты! Ты спас меня! Разбил окно и помог не расшибиться, когда я прыгнула с балкона. Спасибо тебе, Инослейв, – она впервые обратилась к нему с искренней теплотой в голосе.

– Не благодари, – он поморщился от воспоминаний. – Я сильно жалею, что не убил твоего ублюдка мужа.

– А почему ты не убил его? – в ее словах звучал лишь холодный интерес, ни капли возмущения или сострадания.

– Странно, что ты спрашиваешь. Из-за тебя, конечно. Ты так переживаешь о своей стране и неблагодарных подданных. Я собирался забрать у них королеву, а если бы прикончил еще и короля, в Илирии царило бы безвластие.

– Да, ты прав. Я ведь и вышла за него только ради страны. Вряд ли из него выйдет хороший правитель, но все же плохой король лучше, чем никакого.

– Твой народ заслуживает именно такого короля, – жестко ответил ветер. – Тупые озлобленные скоты.

– Не тебе их судить! – возмутилась Эвинол. – Твои ураганы озлобили их. А отвечать за последствия пришлось мне. И после этого ты еще удивляешься, что я не бросаюсь тебе на шею с радостным криком.

– А, кстати, могла бы и броситься, – усмехнулся ветер. – Мне было бы приятно.

– Тогда тебе придется подождать, пока я смогу подняться на ноги и пока прощу тебя за всю эту историю с жертвоприношением, – Эвинол все еще злилась, но Инослейву показалось, что она начала оттаивать.

– А ты простишь? – с улыбкой спросил он.

– Не знаю. Для начала мне надо осознать все, что произошло. Мне кажется, проще сойти с ума, чем признать все это реальностью. И жертву, и… тебя. Да, да, в детстве я верила, что ты настоящий, но, во-первых, я была тогда ребенком, а во-вторых, даже тогда я не представляла тебя человеком. Это все как-то слишком, чтоб уложиться в моей бедной голове. Но я рада, что жива. Больше я ни в чем не уверена.

– Что ж, мне пока хватит и этого. Может, в знак признательности все же позволишь мне вытащить стекла и занозы из твоих ступней?

Ее взгляд тут же снова стал недоверчивым и колючим.

– Послушай, Эви, – терпеливо начал он, – давай договоримся. Пока я занимаюсь твоими ранами, ты можешь задавать мне любые вопросы. Идет?

Немного подумав, она кивнула.

Он обернулся ветром, вызвав у Эвинол удивленный возглас. Васильковые глаза распахнулись на пол-лица, а Инослейв не смог удержаться от искушения по излюбленной привычке обвиться вокруг нее, растрепать волосы и рукава платья. На лице Эви показалась было робкая улыбка, но тут же исчезла.

Не дав Эвинол опомниться, ветер подхватил ее и понес к реке. Когда он бережно опустил свою ношу на траву, глаза девушки сверкали, а на лице застыло выражение изумления и восторга.

– У тебя сердце бьется так громко, что заглушает водопад, – рассмеялся Инослейв.

– Ты все-таки ветер! – ошалело пробормотала она.

– А ты до сих пор сомневалась?

– Почему ты не делал так раньше? Почему никогда не поднимал меня в воздух в детстве? Почему не показывался в человеческом обличье? Это, кстати, первый вопрос.

– Даже целых два, – ветер усмехнулся.

Инослейв осторожно взял ногу Эви и принялся обмывать, стирая пыль и кровь.

– Все равно отвечай, – потребовала она.

– Дело в том, моя принцесса, что в вашем мире для меня действуют одни правила, а здесь – другие.

Он подцепил один из осколков и потянул. Эвинол застонала.

– Потерпи, моя маленькая.

– Здесь – другой мир? – поспешно задав вопрос, она закусила губу, чтоб удержаться от нового стона.

– Не совсем, – ветер задумался, пытаясь подобрать подходящее объяснение. – Это часть вашего мира, которая принадлежит мне. Человеком я могу быть только здесь… по крайней мере, пока не обладаю особыми силами. И носить тебя, не причиняя вреда, я могу только здесь. Хотя теперь уже везде.

– Теперь?

– После ритуала жертва получает особую связь с ветром. То, что могло бы убить обычного человека, тебе не повредит. Вот так, – он резко дернул очередной осколок и отбросил его подальше.

– Значит, ты можешь вернуть меня обратно?

– Могу, – признался он. – Но не стану. Нечего тебе там делать. Твой народ не заслуживает такую королеву, а Райн’яр, будь он проклят, – такую жену. Ты останешься со мной.

– Зачем я тебе? – прошептала Эви.

Он подался вперед, взял ее заплаканное личико в ладони и спросил:

– А ты сама не догадываешься?

Лицо ветра оказалось совсем близко, и Эвинол наконец смогла разглядеть его глаза. Выходит, ей не почудились отблески радуги в серых, как грозовое небо, глазах. Это было так странно и в то же время завораживающе красиво. Инослейв вообще был безумно красив, но какой-то нечеловеческой красотой. Слишком правильные черты, длинные волосы удивительного цвета, казавшиеся то темными, то светлыми. Во всем его образе чувствовались переменчивость и пластичность. Непостижимым образом он умудрялся каждое мгновение выглядеть по-разному, оставаясь все тем же. Одно слово – ветер.

Эвинол обхватила запястья ветра и убрала его ладони от своего лица. Как бы он ни был хорош собой и добр к ней, она не даст себе так просто забыть события последних месяцев, к которым Инослейв приложил руку… раз уж у него есть руки.

– Инослейв, я вижу, ты хочешь восстановления прежней дружбы между нами.

– Можно сказать и так, – он снова улыбнулся своей загадочно-беззаботной улыбкой, от которой у Эви кружилась голова.