Ольга Егер - Амазонка [СИ]

— Ложитесь! — прокричал вовремя Мерин. Иориус — истинный воин — пригнулся, ведь исполнять приказания у него заложено в крови, как и отдавать их.

Где-то в районе теплиц матюкался садовник и слышался треск стекла.

— Вот поэтому брат Орин у нас на особом положении, — подполз к учителю Мерин. — Ему кроме лука, стрел и конкретной цели ничего не дают.

— Прошу прощения, — возвысился над поверженным преподавателем Ивон. Протянул руку мастеру, помог подняться. Бросил на меня недовольный взгляд. — Отец-настоятель просил привести к нему брата Орина.

— Забирайте! — махнул рукой учитель.

— Ну, я пошёл? — уточнила я и была послана. Куда? К настоятелю. Только, если верить Иориусу, сэр Верон поменял место дислокации. Но меня не обманешь! Я точно знала, где коротает время мастер.

Ивон зачем-то вёл меня итак знакомой дорогой. Длинной. Иди я одна, выбрала бы короткий путь. Боялся, что ли побега? С чего бы? И вообще, он странно себя вёл, постоянно оборачивался и смотрел на меня, будто хотел что-то сказать. Уже у самого кабинета я остановила его.

— Брат Ивон, не стоит сдерживаться — говорите открыто!

Он остановился. Оттеснил меня к стене, проигнорировав рычание оборотня, и шёпотом на ухо поведал тайну:

— Я знаю, кто вы, леди Ориана!

Мне пришлось схватить Тень за загривок, потому что он собирался всадить клыки в тело рыцаря.

— Надеюсь, вам хватит ума держать ваши знания в секрете? — оскалилась я.

— Мой рот на замке, леди Ориана! — улыбнулся он, намеренно поддразнивая меня этим своим "леди Ориана", и оставил меня одну перед дверью.

— Вот проблемка на нашу голову, — вздохнула я, глядя в след рыцарю. Тень фыркнул.

В небольшом помещении с прекрасными видом из окна помещался стол, несколько стульев и множество стеллажей с книгами, манускриптами — сэр Верон устроил из рабочего пространства настоящую библиотеку. Однажды вечером, я пыталась найти что-то интересное для себя, почитать и обнаружила старинный роман. Долго потешалась над настоятелем, хранившем в своём арсенале литературы совершенно женское чтиво о прекрасной даме и её возлюбленном.

— Отец-настоятель, — постучалась я, впрочем вошла раньше.

За столом сидели глава монастыря и его брат. Сэр Симон пил местное вино, а Верон вертел в руках письмо.

— Проходи Ориана, садись. — Пригласил меня он.

— Мастер Контис остался цел после тренировки? — первым делом спросил генерал.

— Вы видели?

— Ещё бы! — усмехался мужчина.

— Кроме того, мы в курсе твоего последнего похождения, — повертел у меня перед глазами донесением от господ Минерли. Даже дал ознакомиться с письменами.

— Не последним, — пробурчала я.

— Что? — спохватился Верон.

— Ничего, вам послышалось, — углубилась в чтение я, и дальше старалась не смеяться. А было с чего! Слуги не растерялись. Как только мы покинули усадьбу, они попинали немного хозяина и разбежались по спальням. Утром притворились, словно ничего не случилось. Зантолу, не желавшему огласки его позора, ничего не оставалось, как подыграть. Лишь леди Дора Минерли сориентировалась в ситуации и написала святым защитникам, борцам с нечистью — рыцарям ордена.

"Этой ночью на нас напали. Неизвестный бандит. Опознать его весьма сложно, так как скрывался он под дланью тьмы… — Э, какая поэтическая у неё душа! — Однако нам известно, что его прозвали в народе Жнецом. Главная отличительная черта этого головореза: серп, которым он убивает своих жертв, и здоровый пёс в два метра ростом…"

Я покосилась на оборотня, тоже читавшего кляузу, сунув морду мне под руку.

— Фантазия у госпожи Минерли развита! — оценила я.

"В результате нападения пострадали семейная сокровищница, кухня, погреб и честь нашей любимой дочери… — Внизу была приписка: два раза. — Просим вас разобраться с бандитом, поселившимся на нашей земле и наказать по всей строгости закона! А также вернуть награбленное!"

Я всё-таки сложилась пополам от хохота. Мужчины, явно читавшие сие комедийное произведение, подавили смешки. Наверное, долго думали над проблемой: как вернуть девичью честь дважды.

— Довольно Ориана! — приструнил меня настоятель, сам с трудом придав физиономии суровость. — Признавайся!

— В чём? — посмотрев на Симона, случайно скользнула взглядом по окну и закашлялась, проглотив визг. С той стороны птичкой пролетел Каноний. Помахал мне, мол, вот так я полотно и использую — прыгая на нём. И снова ухнул вниз.

Мужчины, заинтересовались моим уж слишком хорошим настроением, тоже устремили взгляды к пейзажу. Ничего — солнышко, бугорочки, поля…

Только отвернулись, — изобретатель появился, скорчил мину, высунул язык, уронил очки, озадачился, и опять исчез.

— Я по определению не могу быть жнецом. Серпа у меня нет, да и лишить девицу… два раза — тем более! — отнекивалась я, иногда отвлекаясь на Канония.

Верон кивнул на оборотня, намекая, мол, человек со зверем в округе только один!

— В нём разве есть два метра роста? — своим вопросом я просто добила сдержанного генерала Симона. Он расплескал вино. Вскочил со стула и отошёл к окну, чтобы не мешать воспитательному процессу. Столкнулся лицом к лицу с диковинной птицей, Каононием, отпрыгнул, схватившись за сердце.

— Извините, — попросил механик, падая куда-то вниз.

Я хрюкнула от смеха. Симон быстро оправился от шока и сам засмеялся.

— Кажется, я догадываюсь, кто у нас играл роль жнеца. — Генерал боролся с истерическим и неподобающим смехом, краснел и кряхтел.

— Чего ты веселишься? — журил его Верон. — Хочешь я тебе её, в армию отдам с тем, прыгающим довеском?

Угроза прогнала смешливость второго брата. Он даже глаза выпучил, обернувшись к настоятелю.

— Она итак с половиной моих парней знакома, а вторая половина о ней наслышана. Представляешь, что будет в казармах твориться? У тебя она хоть более смирной стала.

— Эй! Господа, вы меня обсуждаете при мне! — подала голос я, и мужчины выдохнули.

— Так, Ориана, — вернулся к проблеме с Минерли настоятель. — Прекратите терроризировать соседей.

— Ой, неужели вы, увидев меня на пороге вашей обители, Верон, надеялись перевоспитать? — удивилась я. — Вы же знали, кто я! Да и соседей вы не слишком то и чтите! Дались вам их проблемы! Они, кажется, недавеча пытались взять вашу обитель силой, потом хотели вас отравить, а потом запятнать честь моностыря…

— Даже не думал что-то в вас менять, — вырвал у меня из рук бумагу он. — Перевоспитать человека могут только обстоятельства. А я на себя такую роль брать никогда не хотел.

Его замечание задело меня. Я смолкла. Оба брата тоже притихли. Как весьма мудрые старики, они подозревали, что я не просто так пришла в монастырь. Но при этом ни один из них не требовал от меня правды, не лез в душу. И я была благодарна за понимание.