Шерит Болдри - Заклятие монастырского котла

Гвинет и Гервард переглянулись.

— А про котёл там, конечно, ничего не было? — осторожно спросила Гвинет.

— Про котёл? А как же! — воскликнула Айдони. — Кто же не слыхал про котёл Брана Благословенного!

— Мы не слыхали, — кротко произнёс Гервард.

Гвинет бросила на него предупреждающий взгляд.

— Мамочка, пожалуйста, ну расскажи! Нам так интересно!

— Хорошо, только заканчивайте скорее. Отец скоро придёт разрезать гусей.

Айдони выложила яйца на стол и принялась по одному разбивать их в миску.

— Даже не знаю, с чего начать. У Брана был котёл — огромный, разумеется, и волшебный. Бабушка рассказывала, что если раненый воин окунался в этот котёл, то жил потом вечно!

— Тогда почему же вокруг не видно воинов Брана? — задал Гервард резонный вопрос.

— Исцеление давалось дорогой ценой, — объяснила Айдони. — Волшебство вообще никогда не бывает бесплатным. Воин жил вечно, но больше не мог говорить. Немногие из людей Брана соглашались на такие условия — даже ради спасения собственной жизни. Ну, во всяком случае, бабушка так рассказывала.

Сердце Гвинет бешено застучало. А что если котёл из аббатства действительно волшебный? Когда матушка понесла яйца к очагу, она наклонилась к Герварду и прошептала:

— Такой котёл очень пригодился бы Генриху из Труро. Он мог бы исцелять своих раненых солдат — и ему все равно, онемеют они или нет! Лишь бы сражались на его стороне.

Гервард отчаянно закивал:

— Может, похитителю нужен котёл, а вовсе не золото?

— А котёл спрятан в поварне, — ухмыльнулась Гвинет. — Интересно, а что происходит с рыбой? Она что, выпрыгивает из сковородки и отказывается жариться? Святые отцы с ума бы сошли!

— Наверное, котёл действует только на людей, — решил Гервард. — Надо выяснить, кто вообще о нём знает.

Последний гусь соскользнул с вертела на подставленную Гвинет тарелку.

— И понять, откуда узнал о котле похититель, — закончил Гервард.

— Ну, монахи-то все видели котёл, — сказала Гвинет. — Но даже если они и слышали легенды о Бране Благословенном, то вряд ли верят им. Иначе котёл не стоял бы в поварне.

Наконец-то у них появилась ниточка, которая могла привести к похитителю Элеонор! Кто бы он ни был, он видел котёл в монастырской поварне — и он не монах.

— Кроме всего прочего, этот котёл стоит в аббатстве уже много-много лет, и до сих пор никто им не интересовался. Похоже, кто-то увидел его совсем недавно, — размышляла Гвинет.

— И мы должны выяснить, кто! — заключил Гервард.

— Вот ты это и сделаешь. Тебе-то можно зайти туда и расспросить брата Майлза.

Гвинет было ужасно обидно, что женщин не пускают в поварню, но ничего не поделаешь. Придётся уступить это дело брату.

— Завтра же пойду, — кивнул Гервард. — Ради Бедвина. Надеюсь только, что брат Майлз не запустит горшком мне в голову!

Рано утром Гвинет и Гервард, как всегда, отнесли каменщикам завтрак. А как только закончилась служба первого часа [9], Гервард ринулся в поварню.

И замер в нерешительности на пороге. Он всё ещё не придумал, что сказать брату Майлзу. У Гвинет всегда был лучше подвешен язык, она бы в два счета справилась. Жаль, что девочек сюда не пускают…

Несмотря на ранний час в очаге уже что-то весело булькало. Вошли послушники и выстроились у стола толочь пряности и резать зелень к полуденной трапезе. Гервард не отрывал глаз от котла в дальнем конце кухни — на таком расстоянии ворон был едва заметён — и представлял себе израненного воина. Вот он погружается в котёл и встаёт оттуда чудесным образом исцелённый, но обречённый на вечное безмолвие… Интересно, а если бы он сам знал, что умирает, решился бы он на такое?

— Что тебе, отрок?

Резкий голос брата Майлза вывел его из задумчивости.

— Зачем, интересно знать, ты вертишься у меня под ногами?

Гервард обернулся и оказался лицом к лицу с отцом-трапезником. Это был невысокий мужчина с жёсткими тёмными волосами и густыми похожими на мохнатых гусениц бровями. Ряса его уютно облегала внушительный животик, но взгляд монаха был неожиданно тяжёлым.

Гервард с ужасом осознал, что так и не придумал предлога зайти в поварню. Может, попросить в долг ещё немного пряностей? Но Айдони Мэйсон редко обращалась с подобными просьбами, и последний раз был совсем недавно. Нет, брат Майлз наверняка заподозрит неладное.

— Простите, святой отец, — пролепетал Гервард. — Я хотел только спросить…

— Ну, ну, заходи. Не стой на пороге, ты всем мешаешь!

Брат Майлз промаршировал к очагу, схватил половник, попробовал что-то из ближайшего котла и взревел:

— Брат Симеон! Брат Симеон! А где же соль, прости Господи твою душу?

Юный послушник примчался с солью и несколько раз добавлял по щепотке, пока брат-трапезник не кивнул:

— Теперь достаточно. Сбегай, принеси розмарин, но свежий — понял меня? Свежий, чтоб только что с грядки!

Брат Симеон с видимым облегчением ускользнул в огород, а брат Майлз снова обернулся к Герварду:

— Ну, молодой человек, что тебе?

— Простите, святой отец, я хотел спросить насчёт рыбного садка…

— Рыбного садка!

Брат Майлз так энергично взмахнул половником, что Гервард инстинктивно отпрянул и споткнулся о стоявшую сзади бадью.

— Опять рыбный садок! И кто же ещё хочет отнять его у меня? Лорд Ральф Фиц-Стивен сказал, — пояснил он, успокаиваясь, — что наш садок, видите ли, нехорош для такого большого аббатства. Это, мол, временный чан, а уж он, лорд Фиц-Стивен, расстарается и установит мне более подходящий, каменный. И поможет мне избавиться от старого! — он фыркнул. — Да будь он хоть трижды королевский сенешаль, что он в этом понимает?! Этот котёл служил многим поколениям монахов. Он стоит здесь со времён святого Патрика, вот как!

Он подскочил к котлу и со всей силы ударил в огромный бок половником. Котёл загудел.

— Вот! — провозгласил брат Майлз. — Отличное крепкое железо! А сколько лет он тут простоял!

Гервард подошёл поближе и осторожно обвёл пальцем контуры узора.

— А кто-нибудь кроме лорда Ральфа рассматривал котёл? — спросил он.

Мохнатые брови брата Майлза поползли вверх.

— Странно, что ты спросил об этом, отрок, — произнёс он задумчиво. — Несколько дней назад, ещё до того, как пропала дочь лорда Фиц-Стивена, сюда заходил этот приезжий лорд, не помню, как его звали. Я приготовил поссет для его больного сына. Лорд зашёл за поссетом и положил глаз на мой котёл!

— Да ну?

В глазах Герварда блеснул охотничий азарт.

— Ну да. Стоял и пялился, будто никогда в жизни котла не видел. А потом спросил, не отдам ли я ему садок — мол, у него дома есть свой чан, да слишком маленький, а он в свою очередь готов установить в аббатстве новый.

Брат Майлз вздохнул и воздел глаза к небу: