Анастасия Медведева - Это все - я! [СИ]

— Хорошо, — пытаясь скрыть улыбку, иду к своему гардеробу и открываю дверцы шкафа.

Достаю наряд, демонстрирую.

— О.

Арба и Гиги во все глаза смотрят на платье и, кажется, не могут поверить своим глазам.

— «О» и все?.. — переспрашиваю недоверчиво.

— В смысле… ты не представляешь, какую свинью сейчас подкладываешь всем невестам, — пугая меня радостным азартом в глазах, протягивает Арба.

— А? — действительно не представляю я.

— Они же все заявятся в нежных воздушных платьицах наподобие того, что сейчас надето на тебе! И даже в самых смелых фантазиях не смогут представить, в чем ты явишься на этот раз! — брюнетка с предвкушением потирает руки, — Значит, так! Гиги! Ты у нас будешь отвечать за ночное небо! У тебя как раз завалялось платье темно синего цвета! А я буду грозовыми облаками на этом звездном небе, потому что в моем гардеробе как раз ждет, не дождется, выхода в свет воздушное, словно суфле, платье дымчатого цвета с графитовым напылением на нижних слоях! Мы затмим всех!

— Мы — это команда «Грозовое Небо»? — на всякий случай уточняю я, стараясь не ржать в голос.

— Ты удивишься, сколько во мне скрыто талантов, помимо таланта находить ухажеров на обеих сторонах, — поигрывая бровями, сообщает мне Арба.

Закатываю глаза. Боковым зрением замечаю, что Гиги — тоже…

— Жизнь — непредсказуемая штука, — протягивает брюнетка, а затем подхватывает под локоток свою подругу и идет на выход, — Мы затмим всех, детка! — выдает она, выходя в коридор и заставляя меня удивленно покоситься в ее сторону.

Что это еще за жаргон моего родного мира?..

Проблему по-земному-говорящей Арбы решила оставить на потом. Но вообще галочку поставила — надо будет обязательно выяснить, откуда в Сарамнии фразочки из моего мира. Кто их сюда… занес?

К этим же вопросам нужно добавить странное высказывание короля о том, что мой вкус «другой»… и еще не менее странную реакцию графа Дроттера на словосочетание «Благословен плод»…

Либо в Сарамнии есть стационарный портал на землю, о котором мне неизвестно, но из которого леди могут подхватить местный сленг, а графы — посмотреть очередную серию полюбившейся кинокартины, либо все намного запутанней, и мне предстоит попотеть над разгадкой местных странностей.

В любом случае — это загадка на завтра… или послезавтра… или на весь следующий месяц.

Но сейчас у меня задача поважнее!

Нужно сделать из себя то самое Достоинство, ту самую Звезду С Небосклона, которую все возжелают, но не посмеют даже руки протянуть — ибо она недосягаема!

Да-да! Я решила блеснуть на балу! Когда еще появится такой шанс?..

И только я вознамерилась принять горячую ванную перед столь важным событием, как услышала знакомый «гур-гур» — и тут же отпрыгнула к стене, готовясь принять оборонительную стойку… хоть мысленно и понимала — насколько это бесполезно: работницы мастера Платьеццо — эта та стихия, с которой невозможно бороться!

Через пару секунд мои покои вновь начали напоминать проходной двор, а меня на волнах «гур-гур-гура» отнесло туда, куда я и сама собиралась — в ванную. Следующие несколько часов выпали из моей жизни, потому что меня мылили, мочалили, окунали в воду с головой, держа за волосы — и вытаскивали на поверхность вновь, как какого-то нашкодившего котенка. Или как тряпку, которую следует очень хорошо простирать… Этот ад закончился неожиданно, когда меня, мокрую и уже совершенно дезориентированную, потащили в сторону кровати — и тогда начался «Ад. Этап 2»: мою кожу убивали десятки рук, потом что-то в меня втирали, и, если кто-то скажет, что массаж — это всегда приятно, я его пну, честно. Массаж сарамнийских работниц мастера Платьеццо — это пытка, которую переживет далеко не каждый закаленный духом…

Еще через какое-то время, которому я потеряла счет еще в начале всего этого ужаса, меня замотали в какую-то тряпку, как «Мелкого» в фильме «Очень страшное кино 2» — по самый лоб! — а затем начали мутузить мои волосы: то вытирали, то натирали, то пытались расчесать то, что получилось, то дергали с такой силой, что я орала в ту тряпку, которой меня сковали по рукам и ногам — должно быть, для того, чтобы я не начала драться…

Когда мой мозг отказался воспринимать действительность, меня, наконец, освободили, подняли и начали наряжать в платье мастера… в моменты проблеска сознания я отмечала тот факт, что на моей коже что-то рисуют… потом опять отключалась… закончилось все тем, что к моему носу поднесли сарамнийское подобие нашатырного спирта — и я резко открыла глаза, пытаясь понять: где я, кто я, кто эти люди, что это за комната и… что это за модель с глянцевой обложки стоит передо мной, хлопая длинными ресницами?..

— Мастер, мы закончили, — склонив головы, одновременно прошелестели работницы, и только тогда в открытую дверь моей спальни вошел Он. Безумный гений. Воплотитель самых буйных дизайнерских фантазий всех двух известных мне миров…

Мастер Платьеццо.

Бесшумно сглатываю, понимая, что, если ему сейчас что-то не понравится, эти адовы муки продлятся еще, как минимум, на пару часов…

Мастер осматривает меня с ног до головы, накручивает на палец длинный мушкетерский ус, которого не было еще день назад, а затем прищуривает незаметно подкрашенный глаз и выдает:

— Ты — моя муза, Марьянелла!

Работницы одновременно выдыхают, а у меня дергается веко. От нервов.

Вот, кажись, я встряла…

— Девочки! — мастер два раза хлопает в ладоши, и вся его свита с уже привычным «гур-гур-гуром» покидает мои покои, — А ты, прекрасное создание, должна покорить всех на этом балу! Всех!!! Если узнаю, что хоть кто-то не покорился — приду и лично заставлю! — и он разрезает воздух ножницами (неизвестно, откуда взявшимися), наглядно показывая — как именно будет заставлять покоряться; я вновь непроизвольно сглатываю, — Теперь ты — лицо мастера Платьеццо!

И с этими словами гений дизайна покидает мои покои.

Перевожу взгляд на часы и понимаю, что времени до бала у меня, в общем-то, и не осталось. Так что подхожу к зеркалу — оценивать работу мастериц.

— Да, Марьяшка… это High Fаshiоn чистой воды…

Платье «Звезды» было великолепным и привлекало взгляд… но не меньше привлекала тот же самый взгляд моя собственная кожа, усыпанная серебристыми блестками и разрисованная какими-то витиеватыми узорами — словно рунами межгалактической азбуки… Рисунок полз наверх: на плечи, на шею, а также — на боковые части лица, заканчиваясь завитками на скулах.

А волосы?.. Из золотистых локонов сделали серебристые — натянутые, словно струны скрипки, в сложную прическу, венчавшую мою голову без всякой короны. Вишенкой на торте стал глубокий узкий V-образный вырез на спине едва ли не до копчика, прикрытый тончайшими нитями, тянущимися с одной стороны платья к другому, на которых висели маленькие прозрачные кристаллы.