Анастасия Медведева - Это все - я! [СИ]

Но, каким-то образом, я должна буду дать ему знак о том, что нам нужно переговорить. Это важно.

Благодаря мастеру Платьеццо проблемы в выборе наряда не было. Перед самым началом ко мне зашли Арба и Гиги, и мы вместе отправились в главный зал дворца.

— Мерцеллу отправили домой, — замечает брюнетка, поправляя свою прическу перед входом.

— Да, я была при этом инциденте, — киваю сосредоточенно.

— Кто бы сомневался, — усмехается Арба, — думаю, Клеандра наберет несколько очков с ее уходом.

— Пусть так, — дипломатично отзываюсь.

Эти гонки для меня подошли к концу. Теперь самое важное — понять, как можно помочь этому миру избежать войны, и готовиться к отправке домой.

Так думала я, входя в главную залу. Но я никак не могла ожидать того, что произошло после праздничного ужина… А именно — объявления итогов конкурса. И когда Контрад поднялся и огласил имя победительницы, меня словно током ударило.

— Гиги, — Контрад протягивает руку, стоя перед своим троном и глядя на русоволосую тихоню, абсолютно мастерски исполнившую свою партию на музыкальном инструменте сегодня днем…

Малютка каменеет, затем переводит затравленный взгляд на меня. Я не могу выдать никакой реакции. Зато реакцию выдает Арба, подталкивая подругу в сторону короля. Когда русоволосая молчунья подходит к трону и склоняется в реверансе, Контрад награждает ее теплым взглядом и сажает рядом с собой в удобное резное кресло. Даже со своего места я могу видеть, что Гиги в шоке. А также — могу видеть, как спокоен и уверен в своем выборе Контрад. Ну, да, она не из болтушек. И совершенно очевидно, что она не из тех, кто влипает в неприятности, но при этом девушка имеет свое мнение, свою четкую жизненную позицию и является сильной личностью — чем не может похвастаться большинство местных красавиц…

— Сделай лицо попроще, — тихо произносит Арба.

Удивленно поднимаю брови и перевожу на нее взгляд.

— Да, ты была уверена, что на том месте будешь ты, — спокойно произносит Арба, — но, хотя бы, как для своей подруги — сделай исключение: не смотри на нее таким взглядом.

— Каким? — сосредоточенно спрашиваю.

— Взглядом, полным недоумения, — посмотрев на меня, отвечает брюнетка, — ты смотришь на нее так, словно поверить не можешь — что она там делает?! Но она достойна сидеть там, и тебе это известно. Так что, пожалуйста, перестань.

С этими словами Арба отходит от меня, а я чувствую, что мне становится трудно дышать. Да, я перестала воспринимать девчонок, как своих соперниц, но я даже подумать не могла, что это может восприниматься так …

И теперь я даже не знаю, на что мне следует обижаться: на резкость слов Арбы или на желание Контрада указать мне мое место?..

Ведь совершенно очевидно, что здесь, в Сарамнии у меня просто НЕТ моего места. Я не местная . И к королевскому трону я не имею никакого отношения — не имею и не должна иметь.

Я улечу отсюда сразу же, как только пойму механизм работы магии.

Так с чего мне так погано сейчас?..

Поднимаю взгляд на Контрада: тот полностью поглощен созерцанием смущения на лице Гиги. Кажется, его искренне забавляет ее реакция на него.

Отхожу к столику с напитками. Пусть отдыхает. Да. Он заслужил эти несколько часов спокойствия. И Гиги действительно не самый плохой вариант.

Я бы даже сказала — хороший.

Опрокидываю в себя бокал игристого вина.

— Это бред какой-то! На ее месте должна была быть ты!

Оборачиваюсь и смотрю на стайку невест, окруживших Клеандру.

Та стояла у самого края стола, с бокалом вина — как и я, и, не отрываясь смотрела на Гиги. Я не могла понять выражения ее лица, но когда мы случайно встретились глазами, мне отчетливо стало ясно: внутри она чувствовала себя такой же пустой, как и я.

Не знаю, с чего — но мне вдруг стало очень жаль ее. Наверняка Клеандра из кожи вон лезет, чтобы понравиться Контраду, но в итоге каждый раз остается ни с чем. И не ее вина, что она такая глупая. Это все гребаные обстоятельства, сложившиеся в Сарамнии, и конкретно — в этом королевстве. Девушки здесь почти не имеют шансов развиваться и самосовершенствоваться, потому что они со всех сторон ограничены. И эти ограничения возложил на них Контрад, когда решил отдать свою душу за свободу людей.

И это касалось не только представительниц женского пола…

Мужчины в Сарамнии — не лучше…

Это прям мир дураков. Без шуток.

Бежать отсюда надо. Как можно дальше. Желательно — обратно на землю.

Прикрываю глаза.

— Леди Марьянелла.

Открываю глаза, смотрю на графа Дроттера.

— Добрый вечер граф, — склоняю голову.

— Вы чем-то расстроены? — граф берет мою ладонь и осторожно целует.

— Я просто устала. Думаю, от вас не осталось в секрете мое дневное приключение, — произношу негромко.

— Да, я слышал о недостойном поведении Архимага. В течении нескольких дней он прибудет во дворец, и король решит его участь.

— Вы довольны? — смотрю на него.

— С чего бы? — спокойно интересуется граф, — Да, мы не были друзьями, но лучше иметь старого, хорошо знакомого врага, чем нового и неизвестного.

— Вы так уверены, что у вас тут же появится новый враг? — спрашиваю я.

— Что бы ни случилось с Анваром, на его место придет новый Архимаг, и он будет ненавидеть мой народ также сильно. Вот только его методы будут отличаться, и мне придется потратить время на то, чтобы разгадать все его ходы, — без эмоций произносит граф Дроттер, — вы ведь уже знаете, кто я?

— Да, моя память… освежилась, — аккуратно подбираю слова.

— Тогда вы должны понимать, что эта ситуация — безысходная, — протягивает граф.

— Думаю, выход есть всегда, — произношу дипломатично, — Вот скажите, чего бы вы хотели?

— Я бы хотел, чтобы меня не считали монстром, — отзывается граф, глядя на танцующих невест. Праздничный бал уже начался…

— Никто из них не считает вас монстром, — замечаю, справедливости ради.

— Они не знают о том, кто я, — мягко отрезает граф.

— Они нужны вам? Все? — смотрю внимательно на его лицо.

Граф Дроттер разворачивается ко мне. Смотрит на меня также внимательно.

— Нет. Не все. Думаю, мне бы хватило одной единственной, — произносит он; не знаю почему, но я краснею, — но вы же понимаете, что я не могу думать только о себе. У меня есть народ, который практически лишен возможности заводить семью. Это тяжело — жить столько, сколько живем мы, и не иметь шанса разделить эту жизнь с кем-то.

— Вы бы предпочли избавиться от своей силы? — спрашиваю у него прямо.

Лицо графа меняется. Я вижу, что мой вопрос застает его врасплох: со своей силой он явно не готов прощаться.

— Почему-то мне кажется, что когда-то давно представители вашего народа предпочли силу, — протягиваю негромко, — и владыки Сарамнии отняли у вас возможность рожать детей. А сейчас, спустя сотни лет, вы пытаетесь увеличить свою популяцию за счет людей, полагая, что вы незаслуженно притеснены и это ваше законное право.