Урук Хромой - Орки [СИ]

- Егерь, настоящий егерь, Вождь, - он закашлялся, выплевывая себе на грудь кровь, - мне есть, с чем прийти к Темному, Вождь.

- А вот не спеши пока. У меня еще куча дел для тебя, десятник Чада, - покрутив в руках голову, положил ему на колени.

Присев рядом с ним, осмотрел торчащую у него из груди стрелу. Сидевшая рядом с ним Ая с вопросом посмотрела на меня.

- Потери, раненые, здоровые. Егеря.

- Две лучницы, один Болотник могут драться. Я могу тоже. Чада и еще двое не могут. Двое людей ушли. Один ранен. Щенков не видела.

- Живы, трофеи обдирают. Скоро подойдут, - я посмотрел Чаде на спину. Увидев торчащий наконечник, покивал себе головой.

- Еще такие тяжелые есть?

- Нет, он хуже всех, - покосившись на раненого, провела пальцем по шее и вопросительно подняла бровь, видевший ее жест, Чада оскалился и закрыл глаза.

- Чада, сын своего отца и рода Болотников, я не отпускаю тебя со службы. Если ты затеешься умереть, я лично съем Великана. А сейчас готовься, будет больно.

Орк, не открывая глаз, кивнул мне. Ухватив стрелу у самой груди, сломал ее, вызвав у него гримасу боли. Покопавшись в сумке с лекарствами от Тзя, выложил нужное и кивнул окружающим.

- Держите его, только не задавите.

Чада открыл мутные глаза и замер. Ухватившись за торчащий наконечник, я резко дернул, вырвав стрелу из тела. Орк дернулся и уронил голову, держащие его воины одобрительно заворчали. Залепив ему кровоточащую рану на спине и забинтовав грудь, уложил его на бок и поднял глаза.

- Все, кто здоров, несете раненых и убитых к реке, ты, - я посмотрел на оставшегося болотника, - плыви за помощью. Его нести и везти на этом боку. Я иду за оставшимися людьми.

- Один?

Поднявшись, я осмотрел мою потрепанную армию.

- Почему один, вон с ними, - я ткнул в прибежавших посыльных. У одного из них кровоточила на лице длинная царапина от стрелы, - Ая, замажь ему морду чем-нибудь.

- Я тоже иду, у меня только нога, - она упрямо насупилась.

- Ну, значит, и ты идешь.

Быстро уйти не получилось, пока снесли раненых, организовали лагерь, начало вечереть. И уже в сумерках, мы вчетвером тронулись в путь. Убитых соберут и без нас.

Уходившие Егеря наследили знатно, один был серьезно ранен, и потерять след я не боялся. В конце концов я тоже орк и мой нос при мне. Ближе к полуночи я понял, что до встречи нам осталось совсем немного, но нас опередили.

Двигаясь по сильно заросшему распадку, мы услышали впереди крики и громкий звериный рев. Услышав его, я почувствовал как по мне пробежала волна дрожи, волосы на теле встали дыбом и, встав как вкопанный, я, не контролируя, себя заворчал. Одернув себя, увидел, как удивленно смотрят на меня мои спутники.

- Это кто там, Вождь? Ты с этим уже встречался?

- Да, очень давно.

- Ты их убил?

- Нет, не смог, - я осмотрелся по сторонам и ткнул пальцем в высокое и крепкое дерево в шагах десяти от нас, - вы все лезете на это дерево. И сидите тихо.

- А ты?

- Я поговорю с ними.

- Ты знаешь их язык?

- Ая, почему я тебя еще не вижу на дереве, и вас тоже?

Еще через пару минут я остался на земле один. Усиленно прислушиваясь в наступившей тишине, я стал снимать с себя свое снаряжение и оружие. Сняв нагрудник, разделся и разулся, оставшись только в набедренной повязке. Пошевелил плечами, поерзал ногами по земле, привыкая к ощущению босых ног. От недалекой от нас реки несло сыростью и прохладой. Ночной лес, освещаемый луной, периодически выглядывающей из быстро летящих по ночному небу облаков. Полная тишина, шум схватки впереди распугал всю ночную живность. Лес то заливался лунным светом, начиная отбрасывать резкие тени от деревьев и скал, то снова погружался в сумрак.

- Вождь, ты же знаешь, что делать? - голос Аи был тверд и только в самом конце дрогнул.

- Да, знаю, - я громко и уверенно ответил ей, вглядываясь в темноту перед собой, - думаю, что знаю, - уже совсем тихо прошептал я сам себе.

Как я не вглядывался, но появление темной тени я пропустил, не хрустнув сучком, не зашелестев травой, она появилась там, где ее только что и не было. Она замерла, когда луна в очередной раз осветила распадок и тени от деревьев побежали по ее шкуре. У меня за спиной, на дереве дружно и придушенно охнули в три голоса и, поняв, что его увидели, зверь сверкнул глазами.

Огромное, как мне показалось вначале, животное, практически бесшумно ступающее широкими лапами, казалось плыло к нам, сверкая светящимися в свете луны глазами. Не спуская с меня глаз, оно перетекло в низину и уверенно направилось ко мне. Не дойдя до мне десятка три шагов, оно замерло и заворчало. Глубокий, низкий звук пронесся по распадку, и было начавшая кричать ночная птица, как мне показалось, подавилась и замолчала.

Меня опять передернуло от дрожи, не страха, удивления. Я понял, что оно сказало!

- Еще одна костлявая мелочь, и по запаху еще большая дрянь.

Звучало это как неразборчивое ворчание, но в голове у меня оно сложилось в эти слова. Из глубины души вдруг полезла какое-то чувство обиды и злости. Я не успел удивиться, как это чувство буквально затопило меня. Сгорбившись и наклонившись вперед, глядя прямо в светящиеся глаза, я тоже глухо заворчал. Выглянувшая в очередной раз луна, хорошо осветило моего противника.

Крупное и широкое в плечах животное, своим массивным сложением напоминающее медведя, но только напоминающее, на меня смотрела огромная зубастая морда, явно имевшее в родне кого-то волко- или собакообразного. И эта морда находилась на уровне моей груди, за ней поднимались бугры мышц плеча, в землю упирались широкие и мускулистые лапы, из которых выглянули здоровенные когти в презрительном жесте скребнувшие траву. Достаточно короткий хвост, подергивающийся из стороны в сторону завершал картину. В темноте не получалось понять какого цвета шкура у этого собако-кошко-медведя-переростка.

Услышав мое ворчание, зверь удивленно шевельнул небольшими острыми ушами и, подавшись вперед, разинув немаленькую пасть, сверкнув устрашающим набором зубов, заревел мне в лицо.

На дереве придушено пискнули.

Меня окончательно залило волной злости, наклонившись вперед, упираясь руками в землю, я слушал этот рев и меня всего выгибало от бешенства, я почувствовал, как у меня хрустят, раздвигаясь кости, как мышцы, раздуваясь, натягивают кожу, раздаваясь все шире. Дыхание перехватило, я рывками выталкивал из себя воздух, перхая и кашляя. Замолчавший зверь с интересом наблюдал за мной. Продышавшись и прокашлявшись, я дернул руками перед собой по траве, выдирая и разбрасывая землю и подняв голову, глядя ему в глаза, буквально прокашлял ему что-то оскорбительное.

Дернувшись как от оплеухи, зверь заворчав, замотал головой и, не переставая все громче реветь, побежал ко мне, все увеличивая прыжки. Меня толкнуло к нему навстречу, в голове мелькнула ироничная мысль.