Урук Хромой - Орки [СИ]

И только у самого берега реки, где на другой стороне, были еще слышны боевые кличи Ведьм с Рваного кряжа, крутился с двумя ятаганами, плюясь кровью на врагов, молодой всадник варгов.

Древние горы, древние, как сам этот мир. Стена серого базальта, вершиной скрывающаяся в облаках, настолько крепкого, что время почти не оставило своих следов на нем. Предгорья, глубокими ущельями спускающиеся к равнине, заросшие лесом или абсолютно голые. Реки, вырывающиеся из разломов стены и несущие свои воды к подножью. Вырываясь из ущелий предгорья, они разливались, образовав огромное болото. Вытекавшая из болота река называлась жителями равнин Чернавкой за темный цвет ее воды.

Огромные подземелья, бывшие шахтами и мастерскими, вырытыми тысячи лет назад волей владык и их народов канувших во тьму веков. И тысячи лет назад брошенные. Только невероятной ценностью добываемого в этих горах можно оправдать такие траты и усилия. Редкие в этих краях гномы удивленно крякали и чесали затылки, рассматривая огромные отвалы каменной крошки из серого базальта. Признавая, после большого количества так ими любимого пива, что они не знают, как и чем неведомые мастера былых времен сделали такую работу. Входы в копи тянулись вдоль отрогов хребта на два дня пути двуконного гонца. И это только копи и шахты что своими размерами могли удивить и гномов. Еще в два раза больше было небольших шахт, пещер и разведывательных шурфов, стоявших в тишине, заселенных животными, что уже забыли свет. Сотни мрачных пещер и сырых зал, тысячи галерей и переходов. Провалы подъемников, подземные дороги с продавленными колеями колес выходили на поверхность и по ущельям предгорий вели к горам отвалов. Множество покоев украшенные в прошлом лепниной и резьбой по камню, пчелиные соты подземных казарм, вентиляционные шахты и дополнительные выходы. Все это стояло в тишине прерываемые капелью и журчанием воды, шумом осыпей и редкой тихой возней живых слепых существ.

Все это стояло и молчало, и ждало, медленно разрушаясь и осыпаясь. Корежилось от землетрясений. Вода, вечный архитектор, то затапливала это царство, вычищая его от всего живого, то снова отступала, оставляя следы своего временное владычества.

И лишь мгновение назад по меркам памяти подземного царства в нем обосновались пришельцы. Больше четырех сотен лет они осваивали малую часть лабиринта. Они были немногочисленны и осторожны, их почти не было видно и слышно. Жили в страхе, ожидая опасности, от которой они бежали. Не выходили на свет внешнего мира.

Жизнь в подземелье заставила их искать возможность выжить. Небольшие анклавы жили по берегам подземных рек, именно там они создали свой путь, свой мир. И были довольны им, не понимая как он убог и тяжел. И они по прежнему, очень неохотно шли вглубь пещер.

А потом две сотни лет назад волна новых пришельцев затопила предгорье. И снова это были беглецы, они бежали, спасаясь от врага. Враг был страшный, исконный. С ним нельзя было заключить мир, нельзя было вымолить пощады. Ее и не просили. Они бежали, бежали, бросая раненых, слабых и больных. Оставляя заслоны, что умирали, выгадывая остальным дни и часы жизни. Выживали самые выносливые и стойкие. Пока они не уперлись в гранитные стены. Проходы через подземное царство были неизвестны, даже племенам, что обжили их раньше. Общий язык и происхождение не сделало их союзниками. И свой мир подземные племена защищали отчаянно. В предгорьях загорелись костры преследователей. Бегство закончилось, пришло время смерти.

Предгорья вскипели кровавыми схватками пришельцев и преследователей. К врагам подходили и походили все новые подкрепления. Защитники цеплялись за каждый куст и камень, медленно откатываясь к входам в подземное царство. Гибли в боях, от голода, от схваток с жителями пещер, что били их в спину. Раненые убивали себя сами, женщины и дети бросались со скал, не желая попасть в плен. Несколько недель они продержались в предгорьях, но разбитые и сломленные, остатки их орд ушли в темноту. В последний момент их вождям удалось заключить договор с жителями подземного царства. Договор неравный и тяжелый.

Волны беглецов наполнили подземелья, сильно отодвинув жизнь вглубь пещерного царства. Но бедный мир подземных рек не мог прокормить столько неумелых ртов. Голод на долгие десятилетия поселился в племенах и анклавах. Заключенный рабский договор вызывал восстания и голодные бунты, и снова черная кровь заливала залы и переходы. Проигравшие бежали от мести победителей. Бежавших вглубь гор больше никто не видел. Бежавших к свету ждала другая участь. А ослабевший анклав рвали на части соседи.

Бежавшие в предгорья влачили жалкое существование, ожидая мести бывших соплеменников. Но был и другой страх. Враг никуда не ушел. После захвата предгорий, потеряв много воинов в попытках добить оставшихся в пещерах, они отступили на равнину. Заставы, оставленные в укрепленных острогах, зорко стерегли предгорья. Карательные отряды регулярно зачищали ущелья от изгоев подземного царства, не раз доходя до самих нор. Воины, вышедшие на покой, оставались жить на равнине. Заставы превращались в поселки и городки. Поселки и фермы подбирались к самим предгорьям удерживаемые только огромным болотом с его сыростью и болезнями.

А под землей кипел котел. Но все тише и тише. Зоны обитания опять сжимались. Жителей становилось все меньше. Лишние умерли или были съедены. Храбрые бежали или погибли в бою. Умные приспособились. Остальные покорились.

Так начинается новая история древнего народа. В большей части известных земель они известны под именем ОРКИ.

Далекий, еще тихий, дребезжащий звук горна, усиливаясь, сливаясь с отражающимся от переходов и нор эхом, накатывался на эту часть города. Достигнув, он заметался по переходам, настырно проникая в норы казарм, отражаясь и возвращаясь. Ему в ответ раздался долгий, многоголосый, горестный стон.

Уш вздрогнул вместе со всеми лежащими рядом с ним на полу пещеры почти сотней орков. Темная масса спавших вповалку рабочих встретила звук горна слитным стоном. Голод проснулся еще раньше, чем они открыли глаза. Тусклый свет единственного шара со светляками, висевшего над выходом из норы, ярко вспыхнул, когда один из полусотников, спавших у входа в выдолбленных в стене нишах, не вставая пнул его ногой. Испуганные встряской, уснувшие на ночь светляки заметались в своем доме, все ярче разгораясь. Новый день!!!

Во все еще гудящее эхо горна резко врезался звук костяного свистка сотника. Спавший у самого входа на специальной высокой лежанке, даже застеленной циновкой, сплетенной из старых корзин, он сейчас стоял в полный рост, раскручивая над головой длинный, кожаный бич.