Вадим С.Г. - Возрождение

Рук у моего музыканта было целых десять. Представьте себе, десять рук. Спросите зачем десять, если всего четыре инструмента? Ответ прост, в последний момент я решил добавить ещё два инструмента. Спросите тогда. Почти только десять, если ещё два инструмента? Тут тоже всё просто. Один инструмент, это бас бочка, которая приводилась в действие ногой. А вторым был ударный барабан среднего размера.

Решил, что ударные совершенно не помешают данной композиции из инструментов. И даже на оборот, ну куда мы без ударных то. Единственного, что у меня не хватает в этом наборе, так это клавишных, но они создаются в разы сложнее, да и времени и желания на них у меня нет. Вообще, говорят, что любимым инструментом смерти является флейта ну или свирелей. Но я думаю, что и так ей очень даже понравится.

Если барабаны, бас бочку, так вообще просто на платформу поставить можно, а ударную на пояс повесить. То вот для Ханга пришлось делать ещё и треногу, иначе её негде было поставить. Но всё это совершенно не портило общей композиции. Единственное, что руки у моего музыканта получились какие-то длинные, но без этого совершенно некуда было деваться. Иначе он просто не дотягивался до некоторых инструментов. Да чего там, на некоторых руках было чуть больше суставов чем положено.

Последним, что нужно было сделать, прежде чем идти собирать мой новый шедевр на площади, так это струны. Их я плёл почти двенадцать часов. Очень уж кропотливая, нудная и напряженная работа. Но и с ней я справился. Возвращаясь же к вопросу о рецепте, Антони Страдивари, делал свои струны из волос девственниц, смоченных их же кровью. На самом деле это просто легенда. Струны он свои делал из жилы молодых ягнят, которые смачивал в особом растворе.

Я же решил скрестить эти два метода. Вернее, легенду и реальный способ. Я замочил в собственной крови, жилы молодых ягнят. Правда для начала я их всё-таки обработал по старому способу в щелочном растворе и хорошенько вымочил. Для чего я тогда замочил их в своей крови? Ну честно не знаю, было у меня такое наитие, что так нужно.

А дальше была долгая и кропотливая работа по скручиванию из этих жил, самих струн. Крутил я их в несколько слоёв, делая оплётку. Самым сложным для меня была смычковая струна. Она заплеталась в обратном направлении, что и вызвало у меня наибольшие проблемы, особенно когда до этого сплёл четыре струны в другом направлении. Но любую работу осилит идущий, или там про дорогу говорилось? А не важно, когда-то заканчивается и любая работа, если её делать конечно.

Пока моя будущая скульптура была разобрана по частям, то естественно, что она никак не определялась. Да и завершенной не считалась. Но такой ей быть совсем не долго. Так получилось, что на создание всей композиции, у меня ушло четыре с половиной дня. А закончил я в разгар белого дня, но терпеть до вечера или тем более ночи у меня не было никаких сил и желания. Так что я направился на площадь, чтобы там уже полностью собрать свою композицию.

Марк уже давно создал для меня постамент, так что куда устанавливать у меня уже тоже было. Единственное, что мне мешало, так это толпа народа. Она тут собралась не просто так. Мои друзья и товарищи, которых я заранее предупредил, что иду на площадь собирать свой шедевр. Вот они и постарались собрать тут всю эту толпу. Я, собственно, был и не против, но как-то уж через чур помпезно, мне даже хотелось завесить всё, и только после сборки показать. Но тратить время ещё и на поиски полотна и шестов, чтобы загородить место сборки совершенно не хотелось.

Так что я приступил к общей сборке. На платформе, что сделал для меня Марк, по моей просьбе была специальное углубление. Оно было полукруглой формы, и туда хорошо вставала моя собственная платформа, что я сделал из дерева. Как на дне каменной платформы, так и на моей, я кровью выписал символ, что способствовал сбору окружающей энергии.

На установленный массивный полумесяц, я установил фигуру своего музыканта. Он стоял стоя, хоть при этом и был немного сгорблен. Можно было бы его и посадить, но тогда не удобно было бы обращаться с поясным барабаном. А ставить его было уже не куда. Следом я достал уже собранную виолончель с натянутыми струнами и смычком. Поставил у правой ноги фигуры бас бочку с педалью. На пояс повесил ударный барабан. Только после этого установил треногу и поставил на неё Ханг.

Оставались только флейта и гобой. Ну и руки фигуры разложить по нужным местам, да так, чтобы они не мешали друг-другу. Последними были палочки для барабанов, после чего я отошел и с трепетом смотрел на свой шедевр. Толпа, что окружила нас со всех сторон тоже замерла в нерешительной тишине. Но ничего не происходило. Я уже настолько привык к чудесам, что выходили из моих рук, что меня даже начала поедать паника.

Секунды тянулись как целая вечность, уже прошла целая минута, а так ничего и не происходит. Моя статую продолжала быть просто мертвым куском дерева. Даже системе никак не отреагировала на то, что я сделал и не определяло это как законченный проект. У меня же в голове билась только одна мысль, «Что я сделал не так?». И тут меня осенило, кровь, нужна моя кровь.

Сорвав с пояса старый, ещё выданный при старте ножик, что верой и правдой служил мне всё это время. Я вспорол себе руку. Толпа, что напирала на меня со всех сторон, это при том, что между нами было несколько метров. Но мне казалось, что вся эта толпа просто давит на меня со всех сторон. Начинала медленно, но верно шептаться.

К тому моменту, как я дождался чтобы в моей ладони набралось достаточно крови, толпа уже прилично так шумела. Я же её совершенно не слушал, и поднял к своим губам ладонь уже полную моей же крови. Я что-то ей шептал, что именно я даже сейчас понять не могу, но что-то шептал. Единственное, на что моё сознание тогда обратило внимание, это на резко опустевший бар маны, и на половину опустевший бар жизни.

Когда же моя кровь, что уже не просто светилась, а почти кипела у меня в руке, устремилась горным потоком. Не знаю, как это выглядело со стороны, но мне именно что показалось, что моя кровь, горным потоком устремилась к собранной мною же статуи. Она приливной волной ударилась в статую как в волнорез, куда и канула вся, впитавшись до последней капли.

Пока происходило данное действие, а мир снова опустилась тишина. Она была, абсолютной. Настолько тихо было вокруг, что, когда от стати раздался тихий скрип дерева, он разнёсся по всей площади как громовой раскат. Статуя, что я создавал в каком-то полубредовом состоянии оживала. Меня так и подмывало закричать «It'sAlive», но думаю тут бы меня не все бы поняли. Особенно моего безумного выкрика, так что я как, то смог сдержаться, каких мне это стоило при этом сил, лучше и не спрашивать.