Джефф Уилер - Тайнознатицы Муирвуда

— Конечно, я с радостью помогу.

Чинной тишине пришел конец — девочки вскочили, отталкивая стулья, поспешили к полкам и извлекли каждая по книге. Жена альдермастона отвела Майю на скамью у дальней стены, под шкафом с писчими принадлежностями. Майя заметила, как Мейг тихо переговорила с несколькими девочками, и во время разговора те то и дело исподтишка поглядывали на Майю и прикрывали рот руками. Майе стало очень грустно.

Она знала, что не надо обращать на это внимания. Годы страданий под игом мачехи и ее семейства приучили Майю к дурному обращению со стороны особ одного с нею пола. Она привыкла к их взглядам — осуждающим, оценивающим, испытующим. Слишком поздно она поняла, что демонстрация ее умения обращаться с яр-камнями пошатнула положение Сюзенны, угрожая ее первенству. Майя пообещала себе, что обязательно извинится. Может быть, ей еще удастся подружиться с Сюзенной. Впрочем, подумала она, у девушки уже наверняка есть подруги, с которыми она много лет училась вместе здесь, в аббатстве, и, возможно, ей вовсе не хочется тратить свои последние месяцы, возясь с новой девчонкой.

Взгляд Майи упал на орихалковую ленту, перехватывающую последние страницы тома. Больше ни у кого из девочек не было сигила тайны. Темные секреты несла в себе только она, Майя. Она некогда была вместилищем Эрешкигаль, королевы Бесчисленных. Она творила — под принуждением, против своей воли, но творила, — страшные вещи, о которых будет сожалеть до конца жизни. Здешние девушки выросли в благотворной сени двух любящих альдермастонов — заботливого мужа и доброй, под стать ему, жены. Они с ранних лет учились читать и гравировать.

В глубине души Майе хотелось возмутиться, обидеться на этих девиц, которые развлекались, пока она сидела запертая на чердаке мачехиного поместья. Она провела ладонью по пустой и гладкой странице своей книги.

— Сначала потренируйся вот на этом, — сказала жена альдермастона, подталкивая к ней блестящую восковую дощечку в деревянной рамке. — Прежде чем резать по орихалку, нужно хорошенько потренироваться, чтобы добиться безупречного почерка. Тебе это будет нетрудно, хотя поначалу работа может показаться скучной. Постарайся каждый день читать и тренироваться. Днем мы с мужем будем преподавать тебе учение об Истоке, а по ночам я стану рассказывать, как услышать его зов.

Она накрыла ладонь Майи своей.

— Я так мечтаю об этом, Майя, — сказала она. — Я ведь уже люблю тебя. Все эти тяжелые годы я много часов провела в разговорах с твоей матерью. Я передам тебе все, что от нее узнала. Я считаю ее одной из самых благородных женщин, когда-либо живших на этой земле.

Сердце Майи сжалось от боли, на глазах выступили слезы.

— Она отдала свою жизнь и счастье за тебя, — сказала жена альдермастона таким голосом, словно у нее перехватило горло. — Пусть тебе кажется, что ты здесь не к месту, но на самом деле только здесь ты и должна быть. Наши девушки стали твоей семьей. Ты — старшая из всех, а они — твои сестры.

Майя быстро вытерла глаза. Она не любила плакать, но бабушка учила ее принимать собственные чувства, не пытаясь отторгнуть и изгнать их. А поскольку отец всегда требовал обратного, наука эта давалась Майе нелегко.

— Кажется, Сюзенне я не понравилась, — тихо сказала Майя, наблюдая, как высокая девушка ходит между столов, подбадривая старательных учениц. — Она меня боится.

Жена альдермастона похлопала Майю по руке и благоразумно промолчала.

С восходом солнца начиналась другая жизнь и другие уроки. Первым уроком шли иностранные языки, и хоть Майя старалась держаться в тени, учитель-дагомеец ее узнал. Обрадовавшись возможности бегло поговорить на родном языке, он тотчас же заговорил с Майей быстро и воодушевленно. Майя отвечала так кратко, как только могла, однако ее познания в дагомейском сразу же стали очевидны. Учитель многословно расхваливал ее перед всем классом, а она лишь моргала. Мейг смерила ее завистливым взглядом, сузила глаза и, прикрывая рот рукой, зашептала что-то другой тайнознатице — что-то наверняка нелестное для Майи.

На уроке иностранных языков Майя познакомилась и кое с кем из юношей. Фамилии некоторых Семейств она помнила с детства, однако знакомых лиц среди учеников не оказалось. Был в классе один парнишка, который далеко опережал сверстников и явно изнывал от того, как медленно шла учеба. Будь Майя поуверенней в себе, она обязательно спросила бы, как его зовут.

Девушки занимались вместе с юношами только на уроках иностранных языков, после чего юноши на остаток дня удалялись в клуатры заниматься чтением и гравированием. Урок вышивания оказался невероятно скучным, зато стрелять из лука Майе понравилось. Занятия правом, медициной и историей тоже оказались небезынтересным времяпрепровождением.

После окончания уроков ученикам дозволялось гулять по аббатству и делать что душе угодно, если только погода к тому располагала. Дни стояли короткие, и порывистый ветер нес обещание проливного дождя. Выйдя из класса, Сюзенна пошла рядом с Майей. Под сенью деревьев Майя разглядела группку юношей — они явно дожидались девушек.

Мейг немедленно заулыбалась и принялась перешучиваться с парнями. Потом она обернулась к товаркам.

— Сюзенна, ты идешь? Или так и будешь весь день возиться с нашей беспризорницей?

Это была жестокость, и жестокость расчетливая. Сюзенна смутилась и покраснела. Ее дожидались друзья, однако тон Мейг не оставлял сомнений: Майю приглашать в компанию никто не собирался.

Майя коснулась руки Сюзенны.

— Иди к ним, — тихо сказала она. — Я так устала, что лучше прогуляюсь в одиночестве. Ты весь день обо мне заботилась — спасибо тебе.

Сюзенна колебалась, между бровей пролегла складка. В душе девушки шла борьба.

— С вами ведь ничего не случится? — неуверенно спросила Сюзенна.

— Не волнуйся, она о себе позаботится, — едко заметила Мейг. — Ну, идем же! Скоро стемнеет. Дни нынче так коротки…

Майя улыбнулась, похлопала Сюзенну по руке, развернулась и пошла прочь. Щеки у нее горели от унижения.

— Она что, правда королевская дочка? — негромко спросил у нее за спиной кто-то из юношей.

— А как же, — хитренько ответила Мейг. — Я вам сейчас расскажу. Сюзенна, ты идешь?

— Бедняга, жаль мне ее, — сказал другой.

Майя не сбавила шаг — ей так хотелось поскорее уйти из-под их взглядов. К юным люди бывают особенно жестоки, поняла она. Она испытала на себе жестокость леди Деорвин, своей мачехи, и жестокость своих сводных сестер, однако в аббатстве ожидала чего-то иного. Трудно было поверить, что одни и те же люди могут взывать к Истоку, зная, как чутко отзывается он на мельчайшие движения души, и одновременно так бездумно ранить других.