Светлана Волкова - Сожженная земля [СИ]

Алумо отвела взгляд от Ветарии. Она сложила ладони перед грудью и склонила подбородок к кончикам пальцев, то ли молясь, то ли прислушиваясь к невидимым движениям. Минуты шли. Призрачная женщина не перебивала Мудрую. Она спокойно выжидала, пока та закончит свою странную медитацию. Серена боялась шелохнуться. Наконец Алумо подняла голову.

— Ты не ошиблась. У Мудрых Кивано есть тайная тропа под горами, что ведет в сердце Иссатро. Я сама отправлюсь к богине, если ты объяснишь, о чем собираешься просить Ее.

Ветария метнула короткий взгляд в сторону Серены. У девушки зашумело в ушах, в глазах потемнело, сознание помутилось. Когда она очнулась, Алумо была бледнее снега.

— То, о чем ты просишь, безумие.

— Спроси свою богиню. Что Она сочтет большим безумием. И что — меньшим из зол. Ты готова помочь?

— Я исполню то, что обещала, — глухо молвила Алумо. — Если богиня проклянет меня за то, так тому и быть. На все воля вышних.

— На все воля вышних, — эхом откликнулась Ветария. — Если твоя миссия завершится благополучно, я приглашаю тебя в Орден. Тебе не место среди степных кочевников. Твой талант велик. Ты заслуживаешь славной участи. Ты способна достичь вершин. Возможно, именно тебе суждено стать моей преемницей.

На дне черных глаз степнячки вспыхнула искра. Но в следующее мгновение погасла.

— Мой путь лежит не подле тебя, чужеземка-игрок. Я Кивано. Моя судьба вплетена в их судьбы. Моя жизнь принадлежит им. Я останусь с моим народом и приму ту участь, что мне уготована.

Ветария уважительно склонила голову, принимая выбор женщины.

— Решение за тобой. И мы обе знаем, что сия жизнь — не последняя. Возможно, твой следующий путь сплетется с моим. Или же мой — с твоим.

— На все воля вышних, — повторила Мудрая. — Серена! Ступай в юрту Зайги. Передай, что я желаю его видеть.

Девушка опрометью метнулась исполнять приказ. Она перестала дивиться, как быстро ее жизнь вернулась к состоянию служанки на побегушках вождей да прочих сильных мира сего.

Вождь Зайга не противился приказу, позволив Серене проводить его в юрту Алумо. Розали уже не было внутри. Ни следа от призрачной чужеземки не осталось. Лишь непривычные интонации Алумо напоминали, что все изменилось. Отныне ничего не будет идти по-прежнему, в устоявшемся порядке. Степной ветер шелестел травяным покровом, принося необратимые перемены.

— Зайга, по окончании Иссарама Кивано снимут становище и перекочуют на юг. Я не пойду с вами.

Вождь попытался что-то сказать, но Алумо повелительно подняла руку.

— Вместо меня в племени останется моя ученица, белоголовая северянка. Она ведает достаточно, чтобы заменить меня на время отсутствия. Я уйду в горы. Ты выделишь мне четверых Кивано. Они проводят меня до подножия. И будут ждать ровно дюжину дней. Возможно, я вернусь раньше. Вместе мы пойдем к новому становищу. Если я не вернусь, выберите себе другую Мудрую. Можете оставить белоголовую. Можете принять Мудрую из соседнего племени. Такова воля богини.

Не пытаясь дольше спорить, Зайга вышел, отдать распоряжения соплеменникам и назначить сопровождающих Алумо. Женщина приказала Серене оставить ее и отправляться к возлюбленному. А сама опустилась на колени, склонилась лбом к протертым шкурам, устилавшим пол юрты, простерла руки перед собой. Алумо не была пророчицей в традиционном понимании. Ее не посещали видения будущего. Но она чутко улавливала колебания в тонких сферах, которые формировали события будущего. И воспринимала те чувства и переживания, которые эти колебания несли. И сейчас Алумо воспринимала скорбь. Великая боль и скорбь предстояли родной земле Алумо. Ее богине. Ее народу. И ей самой. Мудрая безропотно готовилась принять уготованное вышними силами ей. Она молила лишь пощадить народ. Пощадить жизнь на земле.

После намеков внимательного товарища Керф Брогар и сам стал приглядываться к фее Верейн. Теперь от него не ускользало, что девушка как бы невзначай сталкивалась с ним по нескольку раз на дню. На занятиях Ветарии она неизменно сидела рядом или через пару человек от него. То и дело мужчина ловил на себе взгляд феи, но стоило ему обернуться, как Верейн тут же притворялась, будто смотрит куда-то в сторону. «Феи воды не смотрят на мужчин просто так», сказал Хадар. Уж он-то знал… Неужели эта девочка всерьез положила на него глаз?

Идея показалась Брогару абсолютно сумасбродной. Он был сподвижником Придворного Мага, убийцы фей. Сейчас, когда не оставалось сомнений, кто, зачем, а главное — как убил Эйтану, Керф возненавидел бывшего учителя. Он всей душой желал, чтобы магистр Ун-Чу-Лай проучила Кэрдана с помощью магического джаза. И Керф намеревался помочь ей, чего бы ему это ни стоило. Он любил Эйтану, как только мог, несмотря на ее характер и поведение. Он жаждал отомстить ее убийце.

Но это сейчас. Раньше он верно следовал за учителем. За человеком, который оставил Верейн сиротой, лишил возможности увидеть Элезеум в детстве. Брогар знал от Дерха Гало, своего ученика, что из всех девочек в Айлене лишь пропавшая Риниэль успела побывать в магическом лесу, прежде чем Кэрдан добрался до ее семьи. Остальные безмерно завидовали ей.

Риниэль, к слову, нашлась. Причем не одна. Несколько дней назад Келик — Брогар до сих пор не привык к мерканскому имени шпиона, Ке'Лисо — привел в дом Жа'нол двух новых гостей. Черноволосую фею и седого мага — маркиза Долана. Никто не знал, как ун-чу-лай нашел их. Лорд Артан был безмерно рад встрече. После побега из Айлена он не забыл маркиза и неоднократно пытался связаться с ним, предупредить и позвать за собой. Но вдовец бесследно исчез, пока его не нашли ун-чу-лай.

Долана было не узнать. В Академии Брогар нередко имел с ним дело. Он был младшим ассистентом, а маркиз — старостой на курсе. Брогар неоднократно передавал задания и поручения от педагогов группе через старосту. Маркиз был неизменно вежлив, сдержан, его взгляд — холодным и сухим. Некоторые студенты сомневались, человек он или бездушный автомат. Он никогда не смеялся, не участвовал в студенческих развлечениях, не заводил дружеских связей. Всегда держался особняком.

Сейчас беглецы из Айлена и студенты-ренегаты видели смеющегося, счастливого мужчину. Его глаза пылали восторгом и обожанием. Он не отходил ни на шаг от юной хрупкой Риниэль. Девочка вертела им, как хотела. Она явно была ведущей в их паре. Она говорила, Долан исполнял. Она распоряжалась, он подчинялся. Обоим не было дело до возраста и жизненного опыта. Риниэль главенствовала. Студенты-мужчины посмеивались над Доланом и прозывали за глаза подкаблучником. Маркиз не обращал внимания. Он был влюблен, счастлив и покорен.