Альвина Волкова - Сказка для злой мачехи или белоснежка на новый лад [СИ]

Я тяжело вздохнула. До чего же трудный ребенок.

— Снежка, она же ничего плохого тебе не сделала. За что ты так с ней?

— Она папе улыбается, — скривилась Белоснежка. — Такая страшная. Ей не место рядом с моим папой. Пусть возвращается в свою деревню. Мне не нужна такая мама.

— Снежка, — сурово одернула я ее. — Ты же понимаешь, что ты не права. Внешность — не главное…

— Она страшная, страшная, — капризно сморщила она хорошенькое личико, став похожей на маленькую старушку. — Она ведьма. Пусть убир-лается. Сташная, сташная, сташная…

Расстроившись, принцесса забыла об уроках коррекции речи, и снова начала ужасно картавить.

— Снежка, хватит, — оборвала я ее, тряхнув за плечи — только ее истерик мне здесь не хватало. — Идем. Тебе давно пора спасть… И отдай мне крысу.

— Ну, Ри-ита.

— Снежка, не зли меня. Сама знаешь, я не твои няньки. И не твой папа — по головке гладить не стану.

Девочка расстроилась еще больше, но крысу отдала. Благо я давно уже хожу в перчатках, чтобы не оставлять отпечатков на зеркально отполированных поверхностях замковой мебели.

— Пошли, — обошла я ее и потянула за собой. — Только тихо.

Белоснежка громко сопела, но шла. Правильно, я непослушания не потерплю — это она уяснила еще, тогда, когда я случайно забрела к ней в комнату и выяснила, что на нее магия ночи не действует. Пришлось знакомиться. Вот только я очень удивилась, когда узнала, что это она устраивает мне, а точнее Ринари диверсии с подкладыванием в постель всякой гадости, и что косточка та… Да-да, за косточку Белоснежку я ругала с особым пристрастием, попутно объясняя, чем отличается баловство, от серьезного проступка за который, будь я ее мамой, не то, что сладкого бы лишила — выпорола бы. Девочка впечатлилась, но пакостить по мелочам не прекратила. Вот и сегодня крысу притащила, и, где она только ее взяла? Хотя-а… Тут же припомнилась вихрастая рыжая шевелюра и испуганный взгляд. Н-да, детки — цветы жизни, чтоб им… мирно спалось.

— Ри-ита-а. Ну, Ри-ита-а.

— Что, вам, Ваше Высочество? — останавливаясь у кованых дверей, ведущих в покои принцессы, соизволила обратить внимание, что ребенок как-то подозрительно притих.

— Ты сердишься, да? — девочка сделала самую жалостливую мордочку из своего арсенала, но добилась от меня только снисходительной улыбки.

— Нет, Ваше Высочество, я не сержусь.

— Рита, я больше не буду, — на ресничках задрожали две робкие слезинки.

— Свежо придание, да верится с трудом, — присела я на корточки, чтобы быть лицом к лицу с малышкой. — Ваше Высочество, я уже не раз вам говорила, вы — будущая королева, вы — пример для подражания, подумайте, какой пример вы подаете своим подданным.

— Она ведьма.

В последнее время это слово начало меня бесить. Ведьма, ведьма. Достали, честное слово. И ладно бы я ей была, а так от ведьмы один морок остался.

— Ведьма, очень обидное слово, Снежка. Ты это понимаешь?

— Но она ведьма, — нахмурилась Белоснежка, а когда поняла, что не добилась желаемого результата, и на моем лице ни дрогнул, ни один мускул, припечатала. — Настоящая.

— А, что еще ты о ней знаешь? — поинтересовалась я.

— Она страшная.

— Еще.

— Ей нравится мой папа.

— Ну, ни ей одной, — фыркнула я. — Еще.

— У нее странные манеры.

Мысленно пожала плечами. А, что еще можно ожидать от пришелицы из другого мира, притом неблагородных кровей? Я, между прочим, еще ничего, а вот попади сюда моя двоюродная сестра, которую без боевой раскраски и сигареты я уже не помню, когда в последний раз видела, — по-моему, лет десять назад, — тогда бы и возмущались.

— Это всегда можно исправить.

Такого поворота Снежка не ожидала и в сердцах выпалила:

— Она не боится пауков! — задумалась, — и червей, и лягушек, и в грязи не боится извозиться. Она очень-очень странная.

«Как интересно», — подумала я с улыбкой. Все-таки дети мыслят весьма своеобразными категориями. Ведьма, потому что не боится извозиться в земле. Оригинально.

— Так наши садовники, тоже ведьмы?! — притворно ахнула я.

— Не-ет, — нахмурила Снежка гладкий лобик.

— Но ведь они тоже, ни червей, ни пауков, ни грязи не боятся, значит, они ведьмы.

— Не-е, — замотала девочка головой. — Рита, ты меня совсем запутала. Наши садовники не ведьмы — они садовники.

— Да, неужели, а как же — приподняла я брови, — ты же сама только что сказала…

— Я… Я… — глаза Белоснежки забегали, она не знала, что мне ответить.

— Ладно, Снежка, не буду тебя больше мучить, но советую к следующей нашей встрече подумать, что ты знаешь о своей мачехе, кроме того, что она ведьма.

Я подтолкнула ее к двери и встала, не боясь быть схваченной. Так же как и моя стража, двое мужчин у двери в покои принцессы, на время обратились в молчаливые статуи, и все что они могли это безразлично смотреть в пространство перед собой. Поразительно, что Снежка ни разу не обратила на это внимание, но возможно для нее, как для ребенка, это просто очередная игра.

Мы вошли в покои, но прежде чем уложить Белоснежку в постель, я вернулась и вложила дохлую крысу в руку одного из стражей. С первого взгляда его поза навела меня на мысль, что тот вознамерился вздремнуть на посту, вот пусть и получает сюрпризец, не ведьму ведь охраняет, а ребенка — халявщик.

Сняв перчатки, я заставила Белоснежку до скрипа вымыть руки, а потом лично переодела и уложила в постель. Няньки спали здесь же. Крепко спали — с храпом. Я так разозлилась, что искренне пожалела, что сообщнику Снежки удалось добыть только одну крысу, а то бы я каждой клуше по крысе в руки вложила. Совсем за ребенком не следят. Бегает, где хочет, делает, что в голову взбредет. Вот, честное слово, зла у меня на них не хватает. Правду ведь говорят, у семи нянек дитя без присмотра.

— А сказку? — заканючила маленькая диверсантка, когда я уже вознамерилась уйти.

Ну, что мне с ней делать? Сказку ей подавай. Ладно, будет ей сказка. Только короткая, и в свои покои — спать, иначе Жезель снова утром пилить будет — синяки у меня, видите ли, под глазами, лекаря позвать бы надобно. Вот только его мне не хватало для полного счастья.

— Ваше Величество, Ваше Величество, — яростно трясла за плечи Жазель, игнорируя злобное шипение моего невыспавшегося величества.

— Отстань, Жезель. Сколько ж можно? Дай поспать, в самом деле, — застонала я, так как моя черепушка просто разламывалась от головной боли.

— Вставайте. Вас ждут к завтраку.

— Не ври, — рыкнула из-под одеяла, которое натянула до самой макушки. — Не ждут они. Не пойду. Пусть завтракают без меня.

— Ваше Величество! — испугано-возмущенно воскликнула служанка, словно я сказала какое-то богохульство.

Сегодняшнее мое настроение находилось где-то на отметке минус бесконечность, так что я только раздраженно фыркнула и повернулась на другой бок.