Евгений Волков - СОНМ [СИ]

Стараясь наступать только на целые участки, двинулся в сторону двери предварительно взведя арбалет, наложив болт и не забывая крутить головой. Сразу вспомнилась детская забава — пол-лава, в которую играли, будучи совсем мелкими и порой в более сложную версию уже в школе. Дошел без особых трудностей, при этом постоянно прислушиваясь и даже принюхиваясь.

Убедившись, что из-за двери не доносится ни звука, медленно приоткрыл её — никого, пустой коридор, с уже знакомыми, разве что более крупными трещинами в полу. На темно-зеленых стенах располагались десятки картин, с которых на меня сурово взирали люди, большая часть имела некую печать породы на лице, тяжелый подбородок, высокие скулы. Не иначе как члены одной семье.

Стоило повернуть в следующий коридор, как нервную тишину этого места нарушило едва слышимое, приглушенное всхлипывание. И очень похоже, что детское или женское. Я прекрасно знал спасибо кинематографу что бывает с наивными добряками, несущимися на плачь или крики о помощи. По-хорошему стоит в начале закинуть гранату, а после уже зайти и посмотреть, кто в этом месте зовет на помощь. Но мне мешало сделать это два фактора, первый и основной — остатки человечности, ну и отсутствие гранаты, тоже мало помогало осуществлению этого сомнительного плана.

Вслушиваясь во вновь наступившую тишину, медленно приблизился к нужной двери удерживая её на прицеле арбалета. Открывая был готов встретить уродливую тварь, заманивающую сюда недалеких глупцов и с удовольствием перекусывающую оными, но вместо этого тишина и едва слышимое сопение. Не улучшай боевая форма ещё и слух, сомневаюсь, что сумел бы засечь тихое дыхание.

Под кроватью, комнаты что когда-то была детской судя по обилию розово-голубых тонов, нарисованных приторно-милых зверушек и куче, выглядящей сейчас на растрескавшемся полу неуместных игрушек кто-то прятался.

— Выходи. — Голос должен был звучат дружелюбно, все-таки есть шанс что по какой-то безумной причине тот самый пленник-ребенок, но вот боевая форма исказила речь до неузнаваемости. Услышь я такое не то что в детстве, а даже пару недель назад, сделал ровно бы противоположное, спрятался ещё дальше.

— Вы не станете делать мне больно? Помогите пожалуйста моему дедушке. — Однако девочка лет девяти, вся взъерошенная, чумазая с изодранным голубеньким платьем выглянула, боясь выбраться из убежища полностью. Ярко синие глаза уставились на меня с такой мольбой и надеждой, что стало не по себе и хотелось сразу же согласиться на всё. Вот только разум кричал, что не стоит спешить и как минимум надо узнать больше. Больно уж странная встреча, да и расслабляться не стоит, безобидный ребенок за секунду может стать чудовищем.

— Не стану. Кто твой дедушка и что происходит? — Я явно пугал юную собеседницу, но она старалась не подавать вида. Деактивируй боевую форму наверняка стал бы казаться куда дружелюбнее, вот только я ещё не настолько плохо дружу с головой.

— Мы с ним связаны. Он дух рода, а я плата демону от нашей семьи, что мы преподносим раз в сотню лет. Дедушка любил меня и не справившись с горем, ушел следом за мной. Магия, позволила ему проникнуть в это место и принять на себя гнев того страшного чудовища, что схватило моего дедулю. — Девочка все-таки разревелась, а вот у меня нехорошо ныло под ложечкой. Я доверяю интуиции, но не настолько чтобы прямо сейчас нажать на курок, отправляя в полет зачарованный болт.

Речь ребенка, его мимика, что-то царапало восприятие. Она казалось чуждой, так словно существо, уже забывшее каково это быть ребенком пытается вжиться в роль. Раз за разом прокручивая в голове диалог, пытался найти что-то достаточно веское, для того чтобы отпустить оперенную смерть.

— Простите, мне просто страшно, я чувствую, что скоро дедушка не выдержит и исчезнет. Тогда я останусь однаааа… — В конце мелкая все-таки протяжно заныла, но я упорно слышал фальшь. Ну это все нахер, не говоря ни слова ретировался, захлопнув за собой дверь и не поленившись ещё и подпер вытащенным из соседней комнаты комодом. Все это делал под аккомпанемент детского ора и всхлипываний.

Если рассказанное правда, в чем лично я сомневаюсь, то выйдет конечно не очень, но все лучше, чем оказаться мертвым по собственной глупости. Если это надзиратель в подобном облике, то надолго столь грубая баррикада его не задержит, но хотя бы нашумит. Переходя из одной залы в другую, на ходу проверяя иные помещения, очень скоро убедился, что тут весьма негусто с живыми. Кроме весьма странного ребенка не нашел никого.

Окружение постоянно напоминало о былой роскоши и богатстве. Вазы, покрытое камнями и ценным металлом оружие, висящее на стенах, но к сожалению, не системное, столовые приборы из золота, да серебра. Очередной поворот не сулящий ничего нового и любопытного, неожиданно смог удивить.

Буквально через десять шагов тот резко обрывался, переходя в огромное помещение. Казалось, что тут поработал великан, вырезав разные части дворца он грубо состыковал их именно здесь между собой. Вышел удачно в дальнем, захламлённом досками, обрывками цепей, кусками металла углу. Когда-то это было что-то вроде танцевального зала, частично сохранились классические барельефы на стенах, вензеля, на полу местами ещё можно разглядеть мозаику — на ней фигуры движущиеся и сплетающиеся в танце. Все это сделано в теплых тонах, мягких.

Вот только зал сменил хозяев и теперь это выглядит насмешкой судьбы. В полу зияют проломы, откуда вырываются искры и идет адский жар. Там медленно и тягуче переваливается раскаленная вулканическая масса. Над прорехами видны подвешенные, закопченные, клети, в некоторых ещё сохранились останки несчастных угодивших сюда.

В центре стоят остатки колон, несколько куч мусора и явно добавленные уже после приспособы и инструменты. Если конечно архитектор не обладал весьма сомнительным чувством юмора, делая столь замысловатую пыточную. Здесь было все и чуточку больше, от испанского сапога, дробящего кости ноги, превращающего мясо и кожу в фарш, до шипованных дико расположенных зажимов, которые сворачивали жертву в некую странную позу и при этом были судя по цвету металла постоянно раскалены. Извращенное проявление инженерного гения и магии.

Местного выдумщика с такой коллекцией игрушек увидел сразу, оплывшая, жирная фигура, напоминающая человеческую, трудилась не покладая рук. Перед ним, абсолютно голый, растянутый вниз головой на перевернутом кресте висел дедок и смеялся. Порой гогот стихал, чтобы после очередного вырванного куска плоти стать громче. Сука, не знаю кто лично меня напрягает больше, дедуля с этим хриплыми каркающим смехом абсолютного безумца, пробирающим до жути или же усердный работник монотонно, молча и бесстрастно пытающий жертву.