Мария Власова - Я тебе не верю [СИ]

Это что получается, он не знает, что Кай на мне свихнулся? Так Говерла ко мне пришел только что бы узнать с чего это Кай носится с ТАКОЙ как я?

— Так вот почему… — начала я говорить, но умолкла и глупо неуместно захихикала, отвернувшись от волков к умывальнику с зеркалом.

Меня сотрясает смех, но мне не смешно. Я уязвила его самолюбие, уйдя от него, как он думает, по доброй воле. Интерес, вызванный моей особой месячной вонью, прошел и теперь Юрка просто желает знать какого черта меня Кай защищает.

— Ты что совсем сдурела, корова?

— Даш, — позвал Говерла, и смех оборвало тут же.

Я не повернулась, даже в зеркало пыталась на них не смотреть. Открыла кран с водой и, смотря только вниз, медленно умылась, пытаясь стереть влагу его губ со своих.

— Ты совсем сбрендила? — фыркнул альфа-самец и утратил ко мне интерес, переключившись на перепалку с дружком. — Ну что, таракан, по-доброму свалишь? Или помочь?

— Я уходить не собираюсь, а тебе на совет пора, ждут же только тебя, — лилейным голоском проворковал Говерла, от чего я скривилась.

Вот таким же он говорил «я скучал» мне. По сердцу полоснуло болью, где-то внутри моя болезнь прогрессировала, захватывая весь мозг. Только повторяя себе в мыслях, что это все обман, что он не мог быть таким милым со мной, а все это только что бы позлить Кая, узнать его слабость, становилось легче.

Вытерла лицо рукавом халата, рукой убирая челку с лица. Смотрю в зеркало и не узнаю себя. Кай называет меня «коровой», вот только я так сильно похудела и осунулась за последние дни, что от прошлой внешности остались только такие же невзрачные глаза. Волосы, даже те подгорели на концах, стали похожи на грязную солому. На шее желтоватый след синяков удавки. На лице куча маленьких синяков и царапин, на виске…

На виске нет шва, который вчера наложил мне господин Дмитров после инцидента в кухне. Его просто нет. Даже следа нет. Как будто и не было там ничего! Как будто мне лицо полизали, вот только я уверена, что никто мое лицо не лизал. А затылок, там ведь тоже должны были быть швы. Рука метнулась к затылку, там ничего нет, там меня этой дранью, наверное, помазали.

Но почему? Тогда почему шов на лице пропал? Почему пропал?

Ответ до ужаса прост — я скоро превращусь в такого же монстра. Смотрю на себя в зеркало, но вижу не себя, а ту жуткую морду волчицы. Она скалится, кажется, опять ржет. Противный звук её смеха, кажется, ранит уши, и главное пугает до глубины души. Это же я так недавно смеялась, почти так же!

Я не хочу! Не хочу!

Надо проверить! Надо проверить на самом деле ли я превращаюсь? Но как?! Царапины остались, шрамы и синяки тоже, но вот плечо и грудь уже почти и не болят, как не было ничего. Не значит ли это, что зарастают сами только серьезные раны? Мне нужна серьёзная рана, срочно нужно что-то сделать, как-то порезать что ли.

Два волка на заднем плане свои отношения выясняют, я уже и не хочу знать, о чем они говорят. Мне просто нужно что-то достаточное острое, но здесь ничего такого нет! А эти два глупца не дадут так просто выйти поискать что-то в комнате. Но выход есть, довольно простой по сравнению с тем, что со мной случилось, когда братец начал превращаться — пустяк.

Смотрю в зеркало, в нем, как и раньше не я, волчица, которая довольно скалится. Размахнулась и быстро, пока не заметили, ударила по стеклу. На долю секунды мне показалось, что слишком слабо, но тут же на меня осыпалось громадное стекло. Осевая не только кулак, но и лицо, грудь и шею, руки и даже в живот через белый махровый халат осколок попал, так красиво окрасил его в кроваво-красный.

Это была плохая идея, но пока у меня шоковое состояние и я не чувствую боли, мне пофиг. В голове такое нереальное состояние, как будто это просто кошмар и на самом деле ничего со мной не происходит.

— Ты что сдурела?! ДАША, МАТЬ ТВОЮ!!! ТЫ ЧТО СДЕЛАЛА?!!! — заорал на меня альфа, прижимая к противоположной стене ванной, там, где душевая, и с лицом полным отвращения и ужаса вырывает большие куски зеркала из меня. — ЖИТЬ НАДОЕЛО?! ТАК Я ТЕБЯ САМ УБЬЮ! СОБСВЕННЫМИ РУКАМИ!!!

— Я позову Михаила, — где-то там, вдали, тихий по сравнению с ревом, голос Юры. Почему-то мне даже показалось очень обеспокоенный, а может я просто тешу свое самолюбие?

Говерла ушел, и мне как будто стало легче дышать, боль пришла, доказывая мне, что я еще жива. Ничего, было и хуже. Альфа-козел выдернул все осколки, мой белый халат так радужно окрасился в красный.

— Дура, чертовая полоумная сучка!!! — Похоже, выдернув все стекло, он злость свою не растерял и теперь тряс меня как пакет с молоком, в котором обнаружилась течь. Вот только мне уже казалось, что из меня сейчас точно все вытечет. Но самое ужасное — это запах, он как дурман кружит голову.

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — Взвыла, когда мат из его рта попер сплошным потоком, а трясти стал так сильно, что моя голова начала кружиться. Меня отпустили тут же, так резко, что я упала на пол. Поднялась с трудом и, смотря на странное безразличное выражение лица Кая, зло выпалила его же фразу:

— Эй, иди, помойся что ли, воняешь.

Вышла из ванной, придерживаясь за стенку. Двинулась к кровати, на которой так беззаботно лежало мое же белье. Бля, они же его не видели? Натянула трусы, пытаясь не обращать внимание на кровь и порез на бедре. С зеркалом я явно перестаралась, что на меня вообще нашло? Чуть себя не убила, пожалуй, Юрка и Кай теперь уверены, что я не в себе, хотя может это и к лучшему.

— Где твоя одежда? — Услышала за спиной голос белобрысого, как раз в тот момент, когда потянула на себя простынь.

— В камине посмотри.

— Ты совсем с ума сошла?! — Как я и думала, уже не сомневается в моем полоумии.

— Моя одежда воняла, я просто избавилась от вони, — дернула плечами не обворачиваюсь к нему. Достала простынь из-под одеяла и резко рванула, так что ткань порвалась.

— Что ты делаешь?! — у меня выдернули простынь и заставили посмотреть на себя.

Смотрю на перекошенное от гнева лицо, но почему-то глаза нормальные. Его такой приятный запах щекочет нос, так сильно, что хочется чихнуть.

— Я порезалась, не видишь? Мне нужно перевязать порезы. — Стараюсь сделать голос позлее, что бы он оставил меня в покое.

— Сейчас придет отец и все сделает, оставь. — Тоном, как будто маленькой объясняет, сказал Кай, забирая у меня порванную простынь.

— Нет! — резко хватаюсь снова за тряпку, и пытаюсь забрать ее обратно.

— Что «нет»?! — Дернул он снова на себя, от чего я по инерции полетела на него, таким образом, оказавшись в его объятиях, окутанная этим чертовым дурманящим запахом!

Захотелось на все плюнуть, прижаться к горячей груди и тихо наслаждаться его теплом и запахом, который, несмотря ни на что вызывает у меня только чувство покоя и защищенности. Может я и правда сошла с ума? После всего, что со мной случилось, это вполне ожидаемо.