Надежда Мамаева - Ловец [СИ]

И вот сейчас одна магически одаренная сволочь пыталась меня упрятать в эту самую тюрьму в довесок к чьей-то неуспокоенной душе.

Я разозлилась. Так, как не злилась еще никогда. Я выжила не для того, чтобы так бесславно закончить свой век.

Вторая моя рука, державшая примус, полыхнула. Пламя облизало серый потолок, но мне было не до этого. Я занесла примус и, позабыв о том, что дух вроде как бы не совсем материален, обрушила на его череп горелку. Та же, перевернувшись, вылила на башку призрака остатки тут же вспыхнувшего керосина.

Как оказалось, и эфемерные духи умеют гореть. А отчаявшиеся девицы — лупить до одури. Нас так и потянуло, как в воронку торнадо. Меня, истошно молотящую по костяному кумполу горящего призрака и собственно орудие ближнего боя — примус. Сказать, что я покорно утягивалась, значит оскорбить. Я упиралась пятками, вырывалась, как кошка, перед мордой которой встала угроза очередного омовения.

Единственное, все было зря. Нас с призраком неудержимо тянуло в черное чрево бездновой шкатулки. Мой отчаянный крик слился с воем духа, которого уже поглотил артефакт. Лишь его полупрозрачная кисть все еще была сомкнута на моем запястье и тащила меня внутрь не хуже, чем буксировочный трос баркаса. А это значит — я стояла следующей в очереди на заселение в весьма перспективную жилплощадь. Оная гарантировала постояльцам пожизненное проживание без угрозы выселения. Но я оказалась несознательной квартиранткой и ненавистницей переездов.

Замахнулась примусом в последний раз, целясь по костлявым фалангам призрака. Умом понимала, что это уже бесполезно, но тело отчаянно хотело жить. И в этот момент шкатулка захлопнулась, оттяпав полупрозрачную кисть собственно от самого духа.

Вот только примус, который уже начал свой стремительный полет по дуге, я уже была не в силах остановить. Он, вобрав в себя все мои отчаяние и злость, описал полукруг, а белобрысая макушка ловца показалась этой жестянке отличной альтернативой призрачной пятерне.

Стыковка прошла удачно. Не хуже встречи на самом высшем уровне. Обе стороны остались под впечатлением. Примус — погнул в радостном приветствии днище. Ловец обзавелся весьма солидным приобретением — шишкой.

Звук же от радостного воссоединения вышел таким звонким, что я не смогла машинально не отметить: степень наполненности обоих «сосудов» примерно одинаковая.

Незваному гостю здорово прилетело от щедрот моей испуганной души. Оная же сейчас так прочно укоренилась в пятках, что не желала выбираться из столь надежной и спасительной части тела ни за какие коврижки. И правильно делала. Потому что только после звучного «дзинь» я осознала, что напала на ловца душ при исполнении.

— Твою же… — выдал вместо приветственной речи пострадавший, потирая набухавшую прямо на глазах шишку.

— И вам доброго утра, — машинально ответила я, прижимая к груди примус.

Огонь на коже, словно усовестившись, утих, и сейчас мое одеяние напоминало половую тряпку с напрочь сгоревшими рукавами и кучей здоровенных, кое-где тлеющих дыр. Призрачная кисть, что держала мою руку, начала медленно истаивать, а ее хватка — ощущаться все слабее.

— Самая воспитанная? — зло процедил блондин, оценив мое приветствие.

В отличие от подпаленной меня незваный гость был одет весьма прилично: ботинки добротной кожи, брюки, рубашка, пиджак. И даже внушительное кольцо-печатка с головкой в виде черепа на указательном пальце — знак ловцов душ — наличествовала. Вот только вся его одежда пропиталась какой-то странной серой пылью с запахом тлена.

— Ну если не самая красивая и не самая умная, значит да, хотя бы самая воспитанная, — я решила, что лучше согласиться с этим опасным типом.

Ловец, к слову, до этого сраженный моим ударом, начал подниматься.

Когда он встал, то оказалось, что блондин на голову выше меня. У Грега было красивое тело: в меру подтянутое, в меру лощеное. Но до этого момента я и помыслить не могла, что между «красивым» и «совершенным» — целая пропасть. Ловец имел именно что «совершенное». Его фигура таила в себе мощь и силу. Под тканью чувствовались тренированные мышцы, его кожа, расцелованная загаром, отливала бронзой.

Шаг, второй, он оказался рядом со мною так быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Вот он вроде бы еще только распрямляется — и уже схватил меня за подбородок.

— Значит, милая воспитанная малышка, — он запрокинул мне голову. — Люблю таких. К тому же со смазливой мордашкой и острым язычком. А ты знаешь, что полагается по закону за нападение на ловца при исполнении?

Я сглотнула. До этого никто ни разу в жизни не заговаривал со мной таким тоном. Провокационным и злым одновременно.

— Но ты можешь рассчитаться со мной… — его большой палец с нажимом прошелся от моего подбородка до выреза, недвусмысленно намекая на вариант и размер «взятки».

Я же, решив: «Была не была, все равно один раз я на него вроде как уже напала», — что есть мочи саданула коленом в пах, а потом, пока блондин, от неожиданности охнув, согнулся, стремглав вылетела за дверь.

Сердце колотилось как бешенное. А в голове набатом стучала лишь одна мысль: «Ну как же так? Ловцы — это же опора империи. Мне всегда говорили, что это честные и благородные маги, которые защищают закон и порядок в стране». Хотя до этого я ни с кем из них лично не встречалась, но отчего-то не хотелось верить, что и в этом моем убеждении я обманулась.

Я пролетела по коридору, застучала пятками по лестнице и выбежала на улицу. Туман и холод, враз окутавшие меня, заставили чуть остыть. А спустя две сотни шагов — и вовсе обхватить зябнущие плечи.

Когда я окончательно успокоилась и решилась вернуться в дом старухи Фло, в моей голове созрело, как мне тогда казалось, самое верное из решений.

Тэд.

Он гнался за сбежавшим из плетения дамбы духом по лабиринту. Смрад и тлен вокруг, иллюзии то ли прошлого, то ли игра сознания — всплывали далекими миражами и близкими отражениями, вдруг становящимися зеркалами стен. Здесь легко потерять разум, да и тело. Лабиринт. Мир без теней. Место, где нет пространства и времени. Пограничье двух миров. Пристанище душ, которые хотят скрыться от закона или не могут уйти дорогой вечного сна из реального мира.

Его запутанные ходы пронизывают пространство, и чем ты лучше их узнаешь, тем больше теряешься. И если у тебя нет якоря, то однажды заблудишься в ловушках лабиринта навсегда.

Тэд бежал за призраком и старался выкинуть из головы мысли об этом гребаном якоре. Зачем думать о том, чего у тебя нет и навряд ли будет?

В Оплоте из них ковали идеальных воинов. Тех, кто способен служить, тех, кто сможет вынести сумрак лабиринта и найти в нем путь. Но вот насмешка судьбы — самые совершенные клинки порою ломались первыми. Не от непосильных нагрузок, но от каждодневного искушения лабиринта.