Надежда Мамаева - Ловец [СИ]

Карлос уже закрепил руки и ноги Зака тисками, приковал меж алтарями свою пленницу и сам готовился возлечь на каменное ложе, когда дверь заскрипела. На пороге стояла Хло.

Она шаталась, цепляясь за косяк, но в ее руке горел пульсар.

— Отойди от него, — чуть заплетающимся языком выдохнула она.

Карлос был поражен. Малышка Хло оказалась с сюрпризом, да еще с каким. Ученый не раздумывал ни секунды. Аркан иссушения он сплел отточенным движение и запустил его в нежданную гостью прежде, чем сделал следующий вдох.

Уклониться, а тем паче выставить блок Хло уже не успела. Заклинание врезалось ей в грудь, вышибая душу.

«Так вот как умирают», — была ее последняя связная мысль перед тем, как душа ступила на пути лабиринта.

— Жаль, что ты пришла вместе с ним. Могла бы прожить долго и счастливо и даже не узнать, что твой второй муж в душе старше тебя на тридцать лет, — Карлос подошел к телу Хло и закрыл ей глаза.

Он сожалел о ее смерти. Напрасной, глупой, как сожалел и о том, что пришлось убить Томаса. Но цель оправдывала средства.

— Прости, малышка, — выдохнул он.

А в следующий миг по лестнице загрохотали сапоги, и его впечатало в стену волной силы. Ренье умер мгновенно, так и не поняв, откуда пришла его смерть. Его душу, не успевшую уйти в лабиринт, всосал в себя ларец из мертвого дерева.

Тэд.

Он не успел. Пока связался с мессиром, пока отряд ловцов получил разрешение на арест… Шенни была мертва. Его пигалица. Его любимая.

— Душу преступника поймали, — услышал он бравый отчет одного из ловцов вслед за тем, как захлопнулась крышка шкатулки. Но все это — на периферии сознания.

Тэд выхватил короткий нож из голенища форменного сапога и, не раздумывая, рассек свою ладонь, а потом проделал то же самое с рукою Шенни.

— Сдохнешь же, — успел крикнуть кто-то из напарников.

Но тела обоих уже поглотил лабиринт.

Тэд узнал заклятие, убившее Шен. Иссушение. Аркан, который вмиг выпивает всю силу мага. Но чем сильнее дар, тем дольше чародей может бороться.

Да, чтобы убить Шенн, силы аркана иссушения хватило, но на двоих его может оказаться и недостаточно. Потому Тэд делился своим резервом с Шенн, щедро вычерпывая себя до дна.

Мир без теней встретил его оскаленными пастями, шипящими мордами и ветром тлена, бьющим в лицо наотмашь.

— Она наш-ш-ша добыча.

— Отпус-с-сти ее, ловец.

— Ее душа вот-вот перейдет грань, ее не вернуть.

Исчадия лабиринта ухмылялись, щелкали уродливыми клювами, скалили клыки. А он шел по следу души и нес тело Шенни на руках. Каждый шаг давался ему с болью, с годами непрожитых лет, но он упрямо нес свою ношу.

Сознание Тэда балансировало на грани, но он понимал, что стоит только остановиться, на краткий миг, и он застрянет здесь навсегда.

Все-таки он ее нашел. Буквально у грани. Шенни стояла, полуобернувшись.

— Не уходи, — только и смог выдохнуть Тэд, держа ее тело на руках.

— Меня ничего не держит, — она ответила, грустно улыбнувшись.

Ловец пошатнулся и упал на колено, но ношу свою не выронил.

— Держит. Закриан лежит на алтаре, и его собирается убить этот старик. Только ты можешь его спасти, — Тэд лгал, и от собственной лжи во рту было нестерпимо горько, но так она остановится, не шагнет в безвозвратную навь.

Казалось, она колебалась.

— Если я тебе противен в этом мире настолько, что ты не хочешь возвращаться из-за меня, — ловец с отчаяньем того, кому больше нечего терять, произнес: — Я дам слово, что меня ты не увидишь. Я не побеспокою тебя ни словом, ни взглядом, ни делом. Только вернись. Мне будет достаточно знать, что ты просто жива. Пусть и не рядом со мною.

Он говорил, и отдавал последние крохи резерва, чтобы переломить действие заклинания.

Бывает так: капля по капле наполняется чаша. Но вот наступает тот момент, когда одна единственная малость переполняет сосуд, в котором воды уже и так с горкой. И тогда влага выплескивается через край, гораздо большая, чем эта последняя капля.

То же самое произошло и сейчас. Заклинание перенасытилось, и лопнули нити его плетения. Душу, все еще колебавшуюся, начало неудержимо затягивать обратно в тело.

Шенни.

Первый вдох в легкие, казалось бы, уже забывшие, что значит сжиматься и раскрываться, резанул по гортани. А потом в нос ударил запах камфоры.

Я распахнула глаза. Потолок подвала, суета, топот ног. Кто-то помог мне сесть, и я увидела, как поднимается с алтаря Зак.

В сознании всплыли слова Тэда о том, что никто, кроме меня, не сможет помочь Дарку, и что его сейчас непременно убьют… Солгал, паршивец.

Взгляд метнулся вбок. На носилках лежал Тэд. Белое лицо, словно высеченное из мрамора. Кровь, много крови. На его груди, на руке. Суетящийся рядом с ним лекарь.

— Вот ведь сумасшедший. Опять рана открылась. Как не сдох только! А все из-за этой мамзельки. Мыслимо ли, душу в тело вернуть! — причитал врачеватель.

Как выяснилось, рядом был еще один ловец. Он, уверившись, что со мною все в порядке и я окончательно пришла в себя, переключился на более важные дела.

А потом опять были показания, допрос, протоколы.

Прошло две недели.

Тэд.

На стол мессира лег отчет. Тэд писал его скрупулезно, не упуская деталей, правда дома. Лекари запретили ловцу возвращаться на службу до полного выздоровления и тела, и резерва.

Это были две самые тяжелые недели в его жизни. Каждый день тянулся нескончаемо долго. А ночи — его личное безумие. Раз за разом просыпаться и понимать — все это сон. Она с другим. Она счастлива.

Когда начальник прочел листы, заявившись прямо в квартиру Тэда, то, отложив отчет, огладил усы и уточнил:

— Стало быть, по обрывку записки догадался?

— Да, я вспомнил, как Карлос упоминал аспиранта Закриана и то, что недавно читал его диссертацию. А этот обрывок с росчерком Дарка и окончанием «рок». Все сошлось. Ведь именно так подписывает угол титульного листа научной работы «автор этих строк» и росчерк пера. Тогда — то все и встало на свои места.

— Вот за что я тебя и ценю. Подмечаешь правду, даже если она тебе противна, — глубокомысленно изрек мессир и добавил: — Ну, мне пора.

Он забрал папку с отчетом.

На душе Тэда стало еще хуже. Пока писал, он был хоть чем-то занят. Теперь же остались лишь мысли о ней.

— Я должен знать ответ на один вопрос, и пошло все в бездну! — с таким решением ловец поднялся с кровати.

Бариста призывно мяукнула.

— Бар, я должен убедиться. Пусть она скажет, что ненавидит меня, что любит другого, но глядя в глаза. Тогда я смогу ее отпустить. Если у меня есть хоть тысячная доля шанса, я буду за нее бороться. До конца.

Киса неодобрительно мяукнула. Ей не нужны были конкурентки на ее территории, а уж делить хозяина она и подавно ни с кем не хотела.