Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

— Да, да, только давай побыстрей с этим покончим. Вот письмо, — он передал охотнику пакет. — На нем моя печать. У тебя две недели, Тейт. За это время ты должен покинуть страну. Ступай в Прай-Ри, в Пайзену, куда хочешь. Еще раз покажешься в моей стране — вздерну. Что до тебя… — король гневно посмотрел на кишона. — Что-то мне подсказывает, что, если с тобой не покончить, от тебя будут одни неприятности. Нет, ты по моей стране бродить не будешь. Капитан, увезите этого человека в Калис и посадите на корабль. Любой, неважно, куда он идет. И пусть его развяжут лишь после того, как корабль поднимет якоря и отойдет от берега. Попытается бежать — нож под ребра и выпустить кишки.

Король сжал зубы.

— Осмелишься приблизиться к моей госпоже — сам тебя убью.

Кишон ответил ему тяжелым гневным взглядом, но промолчал, ограничившись коротким кивком. Щека у него подергивалась.

— Уведите. Да, Тейт, прежде чем уезжать, выпей эля. Но к полуночи чтоб духу твоего в лагере не было. Моя госпожа не хочет, чтобы ты болтался в петле, а у меня нет желания ее расстраивать.

— Майя, — негромко, тревожно, предупреждающе произнес Джон Тейт.

— Все в порядке, Джон Тейт, — ответила Майя, глядя на него в упор. — Делай, как я сказала. В точности.

Словно почуяв что-то, Аргус подбежал к Майе. Она нагнулась, потрепала его по ушам, подставила щеку, которую пес с энтузиазмом лизнул. Майя улыбнулась, но горло у нее перехватило.

— Береги его, — шепнула она псу.

Джон Тейт смущенно переминался с ноги на ногу. Ему было не по себе.

— Ну, твоя милость, спасибо, что не вздернул. Пойду я, чего ждать. Аргус, ко мне.

Пес в последний раз ткнулся в Майю тяжелой головой и побежал за хозяином. Охотник помедлил, обернулся, желая что-то сказать, но осекся и исчез в дыму. Бесчисленные стонали от разочарования: сегодня им не видать крови.

Майя смотрела, как доставивший ее в палатку капитан готовится увезти кишона. Не развязывая убийце рук, его усадили на лошадь. Кишон не поднимал головы, но в его позе сквозило презрение к окружающим. Чья-то рука взяла лошадь под уздцы. Кишон бросил на Майю всего один взгляд. В глазах его была ненависть. Больше не оглядываясь, он в сопровождении солдат уехал во тьму.

Майя с облегчением поняла, что ее защитники спасены. И все же ей не хватало их, особенно кишона, с которым они, наверное, никогда больше не встретятся. Они столько всего прошли вместе, без него Майя десять раз погибла бы. Изгнание лучше виселицы, кто бы спорил, но расставаться с кишоном было жалко. Теперь нужно выиграть время и заставить Кольера отложить женитьбу. Она надеялась, что у Джона Тейта хватит сообразительности понять, что она назначила ему встречу на перевале, охраняемом страхогорищами, — том самом, через который они планировали перебираться. Теперь вернуть кистрель — и бежать.

Все так же рука об руку Майя и Кольер вернулись в шатер. По дороге Майя стала подмечать мелочи, которые прошли мимо ее внимания в первый раз. Воздух был наполнен звоном горшков и запахом жарящегося мяса. Трещали дрова в кострах, ветер играл прядями дыма. Тут и там беседовали дворяне, пышные одежды которых лишь немногим уступали королевскому наряду. Простые солдаты складывали у костров кирасы и шлемы, и отсветы пламени играли на серой стали. У каждого костра имелась подставка для пик.

Проходя мимо яр-камней, Майя всмотрелась, пытаясь разобрать их черты. Судя по всему, камни были извлечены из руин какого-то аббатства, в точности как говорил Кольер. Привычная уже обстановка шатра успокаивала, и Майя вдруг поняла, что она очень голодна. В их отсутствие слуги принесли подносы с мясом, горшочки с расплавленным сыром и бульоном и расставили их вокруг брошенной на пол шкуры.

— Ты голодна? — спросил Кольер.

— Очень, — ответила Майя. Над лагерем стоял дым, и, хотя отверстие крыши смотрело в небо, звезд она разглядеть не могла.

Кольер уселся на шкуру и жестом пригласил Майю составить ему компанию. От жаровни исходило тепло. Майя опустилась на колени и расправила юбку.

— Хочешь меня о чем-то спросить? — спросил Кольер, наколол на вертел кусочек мяса и отправил его в бульон. За первым вертелом последовали и другие, часть которых, вероятно, предназначалась Майе.

— Ты сказал, что проходил мастонские испытания, — начала Майя. — В каком аббатстве это было? Сколько тебе было лет?

— А сейчас мне сколько? — спросил он, подняв бровь. — Помнишь?

Майя кивнула.

— Когда нас обручили, мы были еще детьми. Ты на два года младше, — сказала она. — Я все помню.

— Всегда хотел жениться на ровеснице, а не на какой-нибудь богатой наследнице, которой только и нужно от меня что юность и красота, — подмигнул Кольер. — Я проходил испытание год назад. Я знал, что не пройду, и хотел развязаться с аббатством. Дэйре, мой предок, тоже был из нетерпеливых. Знаешь его историю? А историю моего Семейства?

Майя окунула ломоть хлеба в булькающий сыр и с наслаждением прожевала.

— Еще до наступления Скверны безродная из Муирвуда родила Дэйре сына. Сын не был безродным, ибо его мать, прачка Реоми, признала его своим. Семейство усыновило мальчика, и клеймо бастарда было стерто.

Кольер кивнул.

— Вина или сидра?

— Воды, пожалуйста.

— Я не собираюсь тебя травить, — усмехнулся он. — И поить допьяна тоже не буду. Говорю тебе: все должно быть по доброй воле.

— Я просто хочу воды.

Он кивнул, отошел к столу и налил в резной кубок воды из кувшина. Подав кубок Майе, Кольер налил себе вина и снова уселся.

— Итак, когда наши предки вернулись из-за моря и заявили о своих правах на эти земли, они узнали, что Дэйре был последним выжившим из всех. В моем Семействе связь с Истоком особенно сильна. Мой отец был верным мастоном. А сам я после Пайзены, скажем так, потерял веру.

Майя бросила на него любопытный взгляд. Понюхав кубок, она отпила из него и убедилась, что это действительно вода.

— Как тебе известно, королевства наших земель если не дерутся, то непрестанно грозят друг другу войной. У Дагомеи и Пайзены имеются спорные территории. В моем королевстве все еще слишком много проклятой земли, поэтому пашни у нас на вес золота. Началось все с пограничной стычки, а закончилось самой настоящей войной. Мой отец созвал армию, выступил на север и встретился с пайзенийцами. Его разбили наголову. Ты об этом слышала?

— Да, слышала, когда улаживала территориальный спор с Прай-Ри. Война всегда зло.

— Ну, об этом можно поспорить. Так или иначе, мой отец был взят в плен. Пайзенийцы выставили унизительные условия. В обмен на отца они потребовали в заложники двух его сыновей. Нас с братом — ты его недавно видела, он притворяется мной — отправили в Пайзену, в аббатство, и стали обучать мастонским премудростям. По правде говоря, я не столько учился читать и гравировать, сколько изыскивал способы бежать из аббатства. Меня всякий раз ловили и возвращали обратно, зато я успел научиться тому, о чем не прочтешь в книгах.