Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

Солнце стало опускаться, однако вершина была еще далеко впереди. Под башмаками хрустел снег и лед, и на белом этом поле четко выделялись темные фигуры путников — легкая цель. Нос у Майи замерз и покраснел, воздух становился все разреженней, каждый шаг давался все труднее. Стало ясно, что вскоре силы ее совсем иссякнут.

— Сколько еще идти? — спросила она, с трудом догнав Джона Тейта.

Он одарил ее мрачным взглядом:

— Эх, говорил я вам: дураки мы будем, коли сунемся в горы позже рассвета.

В глазах его стояла тревога. Привычной жизнерадостной улыбки как не бывало.

— Я могу идти, — сказала Майя. — Нас никто не заметил.

— Ясное дело, идти — что ж тут еще остается-то? Только если эти самые страшилы нас достанут, нам всем крышка. Уж вы постарайтесь их прогнать.

— Мы уже в Моне? Или еще в Дагомее?

— В Дагомее, — ответил он и рукавицей вытер нос. — Тутошние горы длинные, с севера на юг идут. Мон на востоке, дотудова нам еще топать и топать. А Крюи северней. Мы должны выйти на тропу вдоль кряжей. На которую никому нельзя, вот ту самую. Все, что ниже, стерегут с дагомейской стороны.

Он умолк и внимательно уставился на тропу. Поспевать за ним было нелегко, но Майе это удалось.

— Зачем нам Альдермастон? — тихо спросил он. — Да еще именно этот?

Вопрос ей не понравился.

— У меня есть на то свои причины, Джон Тейт.

— Знаю. Только вы все твердили, вам-де к нессийцам надо, а тут вдруг бац, и подавай вам аббатство.

— Я больше ничего не могу сказать, поверь, — ответила Майя.

Он вздохнул, но больше вопросов не задавал.

Серебристая луна в заиндевелом кольце светилась на небе, словно холодный драгоценный камень. С каждой минутой воздух становился холоднее, и с каждым выдохом изо рта спускавшихся путников вырывалось облачко пара. Они одолели перевал около полуночи, по колено в снегу. Ноги у Майи болели от холода, пальцы на ногах казались скорей камнем, нежели плотью. Майя обняла себя за плечи и решительно зашагала вперед. В небе загадочно мерцали звезды, скрывая в своем расположении тайны бытия.

— Ах ты ж! — выругался Джон Тейт, резко остановился и подхватил Майю, не дав ей упасть.

— Что такое? — спросил кишон.

Тейт ткнул пальцем вперед, туда, где на тропу выползало густое облако тумана. Даже яркий лунный свет не в силах был проникнуть в его толщу.

Аргус вздыбил загривок и низко зарычал.

— Обычные облака, — пожал плечами кишон. — Мы поднялись очень высоко.

Джон Тейт покачал головой:

— Что-то не видал я никогда таких облаков. Да и что это за облака посредь склона? Облака здесь высокие, разве что вершину зацепят, и несут с собой снег. А это что? Нет, это вам не облако.

Аргус отрывисто гавкнул.

— Чут! Тихо ты, псина!

Майя почувствовала, как в сердце заползает страх, как иссякает отвага.

— По крайней мере, со спины они не нападут, — ровным голосом сказала она, чувствуя себя круглой дурой. Она-то надеялась, что достаточно будет пройти перевал, и они спасены.

— Это уж точно, — согласился Джон Тейт, доставая из-за пояса топор, и фыркнул. — Коли страхогорища хотят заполучить мои кости, пусть сначала со мною справятся. Обратно не пойдем, эти черти все равно быстрее. Я слыхал, что стоит им почуять добычу, и от них не отвяжешься.

— Примем бой? — спросил кишон.

— Нет, — ответила Майя. — Это я вас сюда привела, я и проведу мимо. Они нас пропустят.

— Я слыхал, что усмирить эту нечисть могут только мастоны, — ворчливо заметил Джон Тейт. — Что ж, понадеемся на ваш амулет.

Не слушая его, Майя вышла вперед. Джон Тейт попытался обогнать ее, но она одним движением руки отослала его к себе за спину. С каждым шагом Майя призывала силу кистреля. И сила жадно откликнулась, омыв Майю волной радости с привкусом корицы.

В голове у нее тотчас же зазвучал голос Кольера:

— Майя, что случилось? Где ты? Я чувствую, что тебе холодно и страшно.

Не обращая внимания на его шепот, Майя призвала всю силу и мощь амулета. Взметнувшийся ветер разметал полы ее платьев. Она знала, что глаза ее светятся серебром, и надеялась, что зрелища этого будет достаточно, чтобы отпугнуть притаившегося обитателя тумана.

Из-за туманной пелены донеслось отрывистое пыхтение. Аргус заскулил от страха. Майя почувствовала, как щупальца страха сжимают ее сердце, однако воззвала к силе и прогнала это чувство, сбросила, словно старый плащ. Страху нет пути в ее сердце. В тумане мелькали странные тени. Воздух кипел от ярости, но Майя бестрепетно шла вперед.

— Клянусь Чишу, — севшим голосом прошептал Джон Тейт. Почувствовав владевший им страх и благоговение, Майя послала силу назад и прогнала испуг, влив в Джона отвагу. Кишон остановился в снегу и дрожащими руками потянул из ножен кинжалы. Даже он был испуган. Майя снова воззвала к кистрелю и вымела страх из души спутника.

В туманном облаке воздвиглась одна-единственная тень. Она была велика и грузна, и снег тяжело хрустел под ее шагами. Фигура достигала по меньшей мере восьми пядей в высоту, а шириной превосходила самый большой валун. Фигура запыхтела, и из рыла у нее повалил пар. Аргус испуганно заскулил.

— Стойте где стоите, — распорядилась Майя. Туманная фигура не просто была страшна сама по себе — она излучала силу, внушающую страх. Закрыв от нее товарищей, Майя приняла удар на себя. Сердце девушки было твердо как кремень. Она бесстрашно встала перед чудовищем, не сводя с него глаз, и поднимающийся ветер раздувал плащ у нее за спиной.

Чудовище фыркнуло, но осталось неподвижно, словно камень. В его повадке явственно проглядывала готовность драться. Чудовище защищало свое логово.

Его животный разум был остер, цепок и изобретателен. Ком мышц, жил, теней — чудовище сделало шаг вперед.

Майя не отступила. Сила чудовища не имела над ней власти, однако девушка понимала, что единственным имеющимся у нее оружием остается магия кистреля.

«Уходи, или умрешь», — подумала она и послала вперед эту острую, словно осколки стекла, мысль.

«Дай мяса. Один человек, один страх. Остальные пройдут».

Мысль была груба и невнятна, но Майя без труда поняла ее смысл. Страхогорище требовало жертвы от идущих. Чудовище хотело забрать жизнь. Оно питалось страхом и отчаянием. Ему было все равно, кого ей отдадут, Тейта или кишона. Лишь бы только отдали.

«Нет, — возразила Майя, и мысль ее окрасилась гневом. — Не отдам. Я убью тебя».

Чудовище мысленно расхохоталось:

«Я съем мясо. Я пожру страх. Мое!»

Вытянув передние лапы, оно двинулось к Майе. Как это было глупо — вступить в схватку в его собственном логове, да еще ночью, когда силы тьмы властвуют над землей. Пыхтенье переросло в раздирающий уши рев. Чудовище ощерилось, выставило когти, с клыков капала слюна. И только кистрель не давал Майе побежать прочь.