Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

Он указал на мягкое кресло, предлагая отдохнуть, но Майя знала, что стоит ей сесть, лечь или хотя бы просто на миг остановиться, как она вновь рухнет в беспамятство. Лед под ее ногами был так тонок, а подо льдом поджидала жадная стылая бездна.

Она не знала, сколько еще сможет удерживать сознание, а значит, действовать надо было быстро.

— Где Великая Провидица? — спросила Майя, стараясь, чтобы голос звучал как можно более повелительно.

Корриво скривил рот.

— Вы желаете убить ее сразу же? Меня это не удивляет. Мастонам это, конечно, не понравится, однако казнь останется тайной как минимум до конца зимы. Вы желаете, чтобы ее привели… сюда? Или, возможно, хотите спуститься в темницу?

— Приведите ее сюда, — приказала Майя, чувствуя, как ей становится тяжело дышать.

— Как прикажете, — ответил Корриво, подошел к двери и отдал приказ.

Победа, звенело у Майи в душе. Девушка сжала руки, чтобы не выдать своих чувств.

— Вы все еще с нами, ваше величество? — спросил Корриво. — Вы встревожены. Ваши руки… Простите мою дерзость, но я всегда подмечаю такие вещи. Что, она все еще… сопротивляется?

Потирая ладони, Майя зашагала по комнате, разглядывая все вокруг, лишь бы только отвлечься. Роскошное убранство помещения превосходило всяческое воображение, уступая даже пышности королевского двора Комороса. Каждая вилка, каждая тарелка, каждый клочок ткани были неповторимы и стоили целое состояние. В комнате было невероятно чисто. Дохту-мондарцы гордились своим богатством и не гнушались выставлять его напоказ. За одной из дверей обнаружилась терраса. Майя подошла к закрывавшему ее стеклу, и взгляду ее предстали раскинувшиеся внизу сады, украшенные каменными статуями, и причудливо подстриженные кустарники, которым, по всей видимости, были не страшны здешние морозы.

— Желаете взглянуть? — произнес у ее уха голос Корриво. Запульсировал Исток, и яр-камни в саду вспыхнули ярким светом. Майя отшатнулась и прикрыла глаза. На смену ночной тьме пришло предрассветное весеннее утро. Прекрасные, искусно устроенные сады перетекали один в другой, соединялись лестницами, изобиловали беседками, скамьями и статуями, очень разными, но неизменно великолепными.

— Верные много лет подряд собирали все самое лучшее, — произнес Корриво. — Все это привезено из павших аббатств всех семи королевств. Своих ремесленников у нас нет, но результат, по моему мнению, достигнут впечатляющий. Ваши смиренные слуги всегда готовы услужить вам, императрица.

Он улыбнулся волчьей улыбкой.

— Как долго мы искали женщину достаточно сильную и достаточно молодую, тело которой могло бы стать вместилищем вашего древнего духа, а когда нашли, пришлось изрядно потрудиться. Что до консорта, то ваш выбор вполне приемлем, однако король Дагомеи может оказаться чересчур юн и порывист. Вы чрезвычайно дальновидно привязали его к себе кистрелем, однако вскоре этот юноша перестанет быть нам полезен, не так ли? Он ждет вас в комнатах для гостей.

Майя повернулась к Корриво. От страха и отчаяния сердце у нее билось как безумное, и все же она рада была знать, что Кольер не пострадал. Она помнила, как по своему невежеству уничтожила аббатство Крюи и одним поцелуем убила Альдермастона. Но тот, кто в ней поселился, имел гораздо более обширные и страшные планы на ее счет.

Выражение лица Корриво изменилось, стало жестким.

— А, так вы больше не она, — коротко усмехнулся он. — Теперь я ясно вижу разницу. Добрый вечер, леди Майя, — он низко поклонился. — Добро пожаловать в Несс.

— Почему я здесь? — спросила она, пытаясь сглотнуть вставшие в горле слезы.

— Вы здесь, — зловеще произнес он и подошел ближе, — но это ненадолго. Вы будете коронованы как императрица Дохтийской империи, а затем вновь отплывете в море. Мы, видите ли, нашли их — те земли, куда бежали мастоны. Нам известно, что не все мастоны пожелали вернуться и отстраивать аббатства. Вернувшиеся никому не рассказывали, откуда приплыли. Это тайна, которую они не открыли никому. Мы засылали лучших наших соглядатаев, велели кишонам пытать знающих, но об этой земле не могли узнать ничего. Как вдруг мастоны пустились на поиски утраченных кузенов и тем выдали себя с головой.

Он фыркнул и нагло потрепал ее по подбородку.

— Мы ведь давно наладили все как надо. Королевства грызутся друг с другом. Мы подливаем масла в огонь, сеем войну и раздор, но ровно столько, сколько требуется, чтобы скудные разумом людишки могли думать лишь о славе да о прибыли. Вы ведь читали мастонские книги, леди Майя. Вам ли не знать, что это мастоны вызвали чуму, которая уничтожила семь королевств. Вся чума — дело рук одной беспечной девчонки, жившей сотню лет назад.

Лицо его исказилось от гнева.

— Смертным нельзя владеть подобной силой. Не может один человек решать судьбу целого поколения.

Шагнув к столу, Корриво принялся чертить пальцем по блестящей поверхности.

— Мы много лет вели поиски и наконец нашли землю, которая зовется Ассиника. Живущие там — могучие люди, и их достаточно много, чтобы перетянуть чашу весов. Нельзя, чтобы они вернулись и нарушили существующее равновесие. Мы, видите ли, узнали из мастонских книг, что, когда к власти приходят мастоны, начинаются смерти. Но нас так легко не возьмешь.

Майя ответила ему тяжелым взглядом.

— Я ничего об этом не знаю. Отец изгнал меня и отослал от двора…

— Само собой! — торжествующе улыбнулся Корриво. — Женщина, да ведь мы тебя и сотворили! Мы выбрали тебя, когда ты была еще ребенком, — мы, Верные! Ты была нашим секретом. Ты была нашим знаком. Мы решили, что тебе назначено вернуть хэтару.

Он улыбался — ему нравился этот разговор, нравился страх на лице Майи.

— Да пойми же ты! Твоими чувствами манипулировали буквально с первых дней! Твой отец тоже был нашей куклой. И мать. Леди Деорвин готовилась войти в число придворных и обучалась в Дагомее — там она и стала нашим орудием. Мы велели ей соблазнить твоего отца и разрушить его брак. Тебя изгнали — это она попросила об изгнании. Мужчину так легко обмануть, — Корриво подмигнул. — Мужчина не может устоять против женщины, женщина — против золота. Так всегда было и всегда будет. Верные не боятся хэтары. Мы не испытываем страха перед женщиной, которая осмеливается читать и гравировать. Напротив — женщина, которая идет против древних традиций, выказывает незаурядную смелость. Разве не сказал Овидий, что мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного? Ибо то, что дозволено, нам не по душе, запрещенное же вызывает вожделение. Майя, тебя создавали так же, как ремесленник создает рукоять ножа, — и Корриво, взяв со стола нож для сыра, торжественно повернул его рукоятью вверх. — Ты рождена, чтобы быть хэтарой.