Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

— И раз-два, взяли! — отрывисто командовал он на языке Прай-Ри. — И взяли! И еще раз! Гребем, ребята, гребем!

Взгляд Майи упал на зубастую пещеру, скользнул по исполинским утесам черного базальта, что доисторическим чудовищем поднимались из брызг и пены. Морские обитатели раскрасили утесы бледными разноцветными пятнами, и неброская красота этого пейзажа пленяла Майю до глубины души.

«Тебе не уйти от меня, дочь Эрешкигаль, — фыркнул знакомый голос у нее в голове. — Ибо я — королева бурь».

Майя сжала зубы. Она боялась этого голоса.

«Вы все утонете. Если ты не будешь служить мне, я утоплю вас».

— Майя, — позвала Сабина, коснувшись ее руки. Рукав был мокрый, и бабушкина одежда тоже промокла насквозь. — Ты чего-то боишься? Ты опять ее слышала?

Дрожа, Майя кивнула. Клеймо на плече вспыхнуло жаром.

Новая волна подняла шлюпку на гребень, и на какое-то мгновение Майе показалось, что суденышко вот-вот перевернется. В ужасе девушка вцепилась в планширь.

— Она ничего тебе не может сделать, — успокоила внучку Сабина. — Ты слышишь голоса потому, что привыкла их слушать. А теперь научись не слушать ее и взывай к Истоку, чтобы он заговорил с тобой. Все начинается с мысли, Майя. — Тут в борт ударила волна, и Сабина чуть не упала. — Ух ты! — засмеялась она. — Так вот, все начинается с мысли. Представь себе место, где тебе ничего не угрожало, вспомни, как ты была счастлива. С памятью придут чувства. Выберешь воспоминание — выберешь чувство, которое оно принесет. Но выбирай разумно, ибо от мысли зависит все остальное.

Майя нахмурилась: ей вдруг пришло в голову, что сны, которые мучили ее со времен посещения затерянного аббатства, неизменно возвращали ее в самые темные дни и вызывали самые мрачные чувства, надежно похороненные в глубине души. Эрешкигаль насылала эти сны не для того, чтобы отвлечь Майю от происходящего — нет, Бесчисленные упивались ее, Майи, ненавистью, страхом и сожалениями о былом.

— У меня почти нет хороших воспоминаний, — сказала она и чуть не взвизгнула, потому что в борт ударила очередная волна. В животе забулькало и заурчало. Было страшно и весело одновременно.

Она вспомнила шлюпку, которая привезла ее к берегам Дагомеи. Вереница лиц и образов пронеслась у нее в мозгу. Руины аббатства Дохту, почерневшие обломки стен, которым не суждено вновь вознестись ввысь. Кишон крепко держит ее за руку, помогает спуститься по веревке и удержаться в пляске волн. Яр-камни. Слепящая молния. Как много воспоминаний, и каких страшных. В ее жизни почти не было мира и покоя, и воспоминания несли с собой лишь тревогу и страх.

Но тут пришло другое воспоминание — пришло резко, как удар молотом. Маленькая таверна в дагомейском городке. Разудалая музыка, хлопки, танец. Майя закрыла глаза и услышала топот башмаков, веселые выкрики, пение скрипки. Заныли пальцы, которым отчаянно хотелось лечь на струны лютни.

И вот к ней подходит Кольер.

«— Потанцевать, — сказал Финт, предлагая ей руку. — Этой ночью вы уйдете — ну так оставьте мне хотя бы воспоминание. Окажите мне честь, моя госпожа. Я приглашаю вас на танец».

Воспоминание длилось, и боль в сердце утихала и таяла. Тогда она еще не знала, кто он такой. Не знала, что вся ее жизнь — иллюзия. Она слышала тяжелое дыхание гребцов, но их голоса звучали приглушенно, словно из-под воды. Она чувствовала, как одной рукой Сабина сжимает ее ладонь, а другой обнимает за плечи и гладит по мокрым от брызг волосам. Но в этот миг Майя была не здесь. Кольер вел ее танцевать. Он учил ее новому танцу — вольте, — и его сильные руки вновь поднимали и кружили ее. Какая простая чистая радость.

Сколько всего произошло с тех пор. Сколько нового она узнала. Сколько разочарований пережила. Но вот оно, драгоценное воспоминание: его руки в ее руках. Пара сережек — вот и все, что осталось у нее от этих дней. Если бы только она сохранила изломанную лилию, которую он положил ей в седельную сумку. Она вспоминала его глаза, вспоминала широкую самоуверенную улыбку. Какие у него красивые и густые темные волосы. А где он заработал этот шрам на щеке? Майя погрузилась в воспоминания, и в памяти всплывали все новые и новые детали.

Больно было думать о том, что с ним будет. Ребенком угодив в заложники, он научился превыше всего ценить свободу. И вот теперь он снова в плену — и виновата в этом Майя. Как жестоко может быть прошлое. Сколько боли оно несет. Память принесла его смех, и Майя уцепилась за это воспоминание.

«Майя! Майя, ты меня слышишь?»

Сердце у нее упало. Она словно наяву ощутила его присутствие. Там, где он находился, было темно и холодно. Это тюремная камера, и света в ней нет. В зарешеченном окне свистел ветер. Сквозь связующие их узы до Майи дошли его отчаяние и мука. Его обвиняющий голос.

«Зачем ты так, Майя? Зачем?»

Шлюпка подошла к борту «Холька». Майя открыла глаза, стерла со щеки соленую влагу и запрокинула голову, глядя вверх. Корабль был огромен, его склизкое брюхо поросло морскими ракушками.

— И раз, и два, взяли! И раз, и два, взяли!

На корме и на носу закрепили крючья, и шлюпка вдруг вырвалась из объятий волн и взмыла вверх. Она качалась, накренялась, и Майя в страхе вообразила, как случайный порыв ветра переворачивает лодку и люди падают в пучину.

— Что с тобой, детка? — спросила у нее над ухом Сабина. — У тебя такой потерянный вид.

Майя повернулась и обняла бабушку.

— Я и его тоже слышу, — призналась она. — Моего мужа. Я хотела ответить ему… сказать, что мне очень жалко, что так вышло.

Сабина грустно улыбнулась.

— Всякий раз, когда мы отступаем от своих решений, новый выбор делает нас на шаг ближе к Бесчисленным. Но решать тебе, Майя. Я за тебя решить не могу.

Майе отчаянно хотелось ответить Кольеру. Мучительно было знать, что он будет думать о ней самое худшее. Но Майя отдала себя Истоку, и Исток спас ее от Эрешкигаль. Разве может она так скоро изменить данному обещанию? Противоречивые чувства душили ее. Наконец она медленно и печально покачала головой.

— Я не буду ему отвечать, — шепотом сказала Майя.

Сабина ответила понимающим взглядом, и Майя почувствовала: бабушке тоже доводилось принимать тяжелые решения.

— Со временем эти голоса уйдут. В Муирвуде ты не услышишь ни Бесчисленных, ни кистреля. Там у Эрешкигаль нет власти. Муирвуд огражден от мира, это место покоя и спасения. Там ты будешь в безопасности.

— И матушка там, — подхватила Майя, радуясь возможности увести разговор от обсуждения Кольера. — Но я боюсь, что она в опасности.

Ей вдруг вспомнилось видение, в котором был кишон. Майя тревожно посмотрела на бабушку.

— Ей ведь ничего не грозит?

Произнести страшные слова Сабина была не в силах, но ее взгляд говорил за нее.