Урсула Ле Гуин - Глаз цапли

Что ж, постою здесь, над этими долинами, среди деревьев и как следует подумаю. И вот что мне осталось: Лев мертв, его надежды рухнули, мой отец стал убийцей и сошел с ума, а я предала Столицу и осталась чужой в Шанти-тауне.

Но может быть, есть что-то еще?

Да, конечно: весь остальной мир. Вон та река, и те холмы, и тот свет над заливом. Молчаливый, но живой мир, в котором нет людей. И только я — одна.

Спустившись с холма, она увидела Андре, который выходил из домика Южного Ветра и в дверях обернулся, что-то говоря Вере. Она окликнула его, и они пошли друг другу навстречу через вспаханные поля. Он подождал ее на повороте тропинки, что вела в Шанти, и спросил:

— Ты где это была, Люс? — Спрашивал он как всегда озабоченно и смущенно. Он никогда, в отличие от остальных, не пытался во что-то втянуть ее, привлечь к какой-то работе, увлечь идеей; он просто всегда был рядом, такой надежный и спокойный. С тех пор как погиб Лев, Андре, казалось, больше не знал радости, зато знал много тревог. Он стоял перед ней — крепкий, чуть сутулый, терпеливо неся на своих плечах слишком тяжкое для него бремя.

— Нигде, — ответила она, и это была чистая правда. — Просто гуляла. Думала. Андре, скажи мне… Я ни за что не спрошу тебя об этом в присутствии Веры, не хочу ее расстраивать. Что за отношения теперь между Столицей и Шанти? Я знаю недостаточно, чтобы понять то, что говорит Илия. Неужели все будет как прежде… до того?

Андре довольно долго молчал, потом кивнул. Его смуглое лицо с высокими скулами, точно вырезанное из дерева, казалось замкнутым.

— Или даже хуже, — сказал он. Потом прибавил, стараясь быть справедливым по отношению к Илие: — Кое-что, правда, стало лучше. Новое торговое соглашение, например… если, конечно, они станут выполнять условия. И строительство нового поселения в Южной Долине. Надеюсь, там теперь не будет ни принудительных работ, ни всяких там «частных владений» и тому подобного. Я очень на это надеюсь. Тогда, по крайней мере, мы могли бы поработать там вместе.

— Ты пойдешь туда?

— Я не знаю. Наверное, да. Я должен.

— А как же северная колония? Та долина, которую вы отыскали? И те горы?

Андре вскинул на нее глаза. И покачал головой.

— Это невозможно? — продолжила Люс.

— Только если мы отправимся туда как их слуги.

— Неужели Маркес не согласится, чтобы шантийцы отправились туда одни?

Он снова молча покачал головой.

— А что, если вы все-таки уйдете туда?

— Думаешь, я не об этом мечтаю ночи напролет? — вырвалось у него, и впервые в голосе его отчетливо послышалась горечь. — Особенно после того, как мы с Илией, Сокровищем и Сэмом вместе с Маркесом и Советом обсуждаем всяческие компромиссы и наше с ними сотрудничество, и они учат нас, как нужно быть благоразумными… Но если мы уйдем туда, они отправятся следом.

— Тогда давайте пойдем в такие места, куда они последовать за нами не смогут.

— Это куда же? — Голос Андре снова звучал терпеливо, чуть иронично и вяло.

— Куда угодно! Далеко на восток, в леса. Или на юго-восток. Или на юг, на дальнее побережье, куда не добираются их люди — должны же быть и другие заливы, другие подходящие места для городов! Это ведь огромный континент, целый мир… Ну почему мы должны все время торчать здесь, тесниться, жить друг у друга на голове, уничтожать друг друга? Ты же не раз бывал в диком краю, и ты, и Лев, и другие, ты же знаешь, что это такое…

— Да. Знаю.

— Вот ты вернулся. А почему ты должен был возвращаться? Почему люди просто не могут взять и уйти? Пусть не все сразу, но какая-то группа — просто возьмет и уйдет ночью, и пойдет все дальше и дальше. Может быть, несколько человек пойдут впереди нее, чтобы подготовить места для ночевок. Но нельзя оставлять после себя следов! Совсем! Нужно просто идти вперед как можно дальше. И когда пройдешь километров сто, или пятьсот, или тысячу, то непременно найдешь хорошее место. И тогда можно остановиться. И строить новый город. Свой. Без них.

— Это не… это же разрушит наше общество, Люс! — проговорил Андре. — И потом, это очень похоже… на бегство.

— Ах вот как! — воскликнула Люс, и глаза ее вспыхнули гневом. — На бегство? Вы сами заползаете в ловушку Маркеса, поставленную в Южной Долине, однако считаете, что стоите во весь рост! И вы еще говорите о свободе и выборе пути… Мир, целый мир перед вами — вы можете там жить и быть свободными! И это вы называете бегством? От чего? К чему? Может быть, мы действительно не способны стать абсолютно свободными, ведь от себя никуда не денешься, но хоть попробовать-то новую жизнь нужно! Иначе для чего был этот ваш Долгий Марш? И почему вы считаете, что он уже кончился?

Вера собиралась непременно проводить их и ни в коем случае не спать, однако все же уснула у очага, и даже тихий стук в дверь ее не разбудил. Южный Ветер и Люс вошли, посмотрели друг на друга, и Южный Ветер покачала головой. Тогда Люс опустилась на колени и ловко сунула еще один брикет торфа поглубже в очаг, за тлеющие угли, чтобы дом не выстыл за ночь, а Южный Ветер, ставшая неуклюжей в тяжелом плаще и с громадным рюкзаком за плечами, осторожно наклонилась и коснулась губами седых волос Веры; потом огляделась — взгляд у нее стал растерянным, торопливым — и вышла за порог. Люс последовала за ней.

Ночь была облачной, очень темной, но дождь не шел. Холод пробудил Люс от затянувшегося сонливого ожидания, и она вздохнула и поежилась. Рядом с ней в темноте слышались тихие голоса. «Обе здесь? Ну хорошо, пошли». И они двинулись в путь — мимо дома, через картофельное поле, к невысокой гряде холмов, что лежала за восточным краем этого поля. Когда глаза Люс привыкли к темноте, она обнаружила, что рядом с ней шагает отец Льва, Саша. Почувствовав ее пристальный взгляд, он спросил:

— Ну как рюкзак? Не тяжело?

— Нормально, — прошептала она еле слышно. Говорить нельзя, нельзя вообще шуметь, думала Люс, во всяком случае, пока они не уйдут достаточно далеко от города, не минуют последнюю деревушку за Мельничной рекой, пока не окажутся как можно дальше от населенных мест. Нужно идти очень быстро и очень тихо, чтобы никто не смог остановить их. Господи, только-не допусти, чтобы они нас нагнали и остановили!

— А в мой, наверно, железок насовали или непрощенных грехов, — прошептал Саша; и они пошли дальше молча — двенадцать теней во мраке, окутавшем этот мир.

Было еще темно, когда они добрались до Мельничной реки, на несколько километров южнее того места, где она впадала в залив. Лодка была уже на месте. Рядом ждали Андре и Упорный. Хари перевез сперва первую шестерку, потом вторую. Люс была во второй. Когда они подплывали к восточному берегу, плотный ночной мрак начал редеть, легкий сумеречный свет окутал все вокруг, над водою сгустился туман. Дрожа, Люс выбралась из лодки на берег. Когда Хари остался в лодке один, Андре и еще несколько мужчин оттолкнули ее подальше от берега.