Елена Свительская - Моя пятнадцатая сказка [СИ]

— Объяви еще набор. Что возьмем всех, кто захочет. Но вышибать будем еще строже, вместе с ленью и спесью.

«Юуси придет, — отчего-то подумал, — Юуси точно придет».

Юуси пришел среди первых десяти.

А жена опять обманула: очередную девчонку родила. Красивую — и только. Куда ему столько таких? Того гляди — со всеми влиятельными особами перероднится. Может, какую-нибудь отправит прислуживать в императорский дворец. Все это конечно могло пригодиться, но обида жгла душу. Хотелось сына. Сильно хотелось наследника-сына. Уже стал подумывать о второй наложнице или о том, кого бы усыновить. Или зятя подыскать для старшей дочери, который сам согласится войти в их семью и его имя взять?

Года три минуло с того дня. Шамана-старика, увы, не удалось найти. А то уж очень осерчал военачальник, думал голову наглому вруну снести. Да то ли тот и сам свою голову уже где-то сложил — не мудрено-то с его-то «ценными» советами да ответами — или же духи его все-таки от тяжелой руки военачальника берегли. Император тоже сердился: и он велел искать старика, хотел у него что-то про место для кургана уточнить. Ну да вознесся уже император к богам и к небесам.

Жена да наложницы военачальника исправно служили: трех дочерей приносили почти каждый год. Пришлось кого-то из наложниц женами назвать, младшими: старались же, милы были, не ссорились друг с дружкой, детей ему рожали. Но злость раздирала душу военачальника: у всех других были сыновья. У всех уже подросли свои сыновья, а он чем хуже? За что боги столь суровы с ним?..

С тоски подался искать учеников. Приглядывал за молодняком: кто смел, кто ловок, кто быстр, кто хорош, кто умен. Да нарочно им испытанья подкидывал. Особенно тяжестей навалил исподтишка на голову Юуси: уж очень старался простолюдин. И тяжестей навалил ему на голову военачальник, и сам же повышению поспособствовал. Тайком.

Юуси учился много да ладно. Вот уже некоторых своих учителей обошел. Красавец-воин. Так ладно дерется да такой смелый норов. А раз и вовсе подкараулил военачальника у лагеря, колени преклонил, до земли головой склонился:

— Возьмите меня в ученики, господин! Я видел, что средь нынешних воинов вы самый лучший. И мечтаю я днями и ночами, наяву и во сне, учиться у вас воинскому искусству!

Он хороший ученик был. Очень хороший. Да что-то дернуло военачальника новое испытание устроить его любимому ученику, тряхануть его, да так, чтоб еще с большим пылом да на новые вершины подскочил. И сказал он ему:

— Плохой из тебя воин. Мне в ученики не годишься. Приходи, коли еще острее отточишь свое мастерство.

Надеялся воин, что еще ретивей в учениях и сражениях станет мальчишка. Да только не увидел задора нового в глубине его глаз. Понурился парень, извинился, что от дела оторвал учителя, да ушел.

Он более не вернулся к нему. Ждал военачальник, замирая от самых смелых своих мечтаний. Ждал как с новым задором, с еще большим искусством придет к нему юный воин. Тот юнец, которого он разглядел среди других, чьими дерзостью и ловкостью любовался украдкой, за кем присматривал тайком.

Да только не оценил Юуси той тайной заботы: к советнику нового императора ушел. Чем его сманил тот, который меч-то толком в руках не держал? Старый толстый придворный сплетник да интриган. Стал ему Юуси прислуживать. Личным охранником стал. Потеряло войско такого дивного бойца. И чего ради? Чтобы слонялся тенью за старым склочным стариком по столичным улицам да дворцовым коридорам? Огорчения у военачальника в душе стало на целый океан. Как будто родного сына потерял. Родил, обрел и потерял. Не следовало гонор сбивать у мальчишки. Совсем опору в сердце да веру в силу свою потерял. Но разве пристало знаменитому воину, грозе варваров, доблестному военачальнику перед мальчишкой каким-то безродным извиняться? И военачальник молчал. В душе ругался и на юнца за малодушие, и на себя за чрезмерные мечты. В душе ругался, а так… молчал.

Раз как-то в дом Юуси пришел к военачальнику. С посланием от своего хозяина. Что-то там сопроводить каких-то там ему необходимых торговцев, откуда-то и куда-то. Бред, не стоящий внимания военачальника. Хотя, конечно, в отказе деликатнее причину указал.

А через пару дней пришли воины императорские во двор.

— Выходи, изменник! — кричали, — Выходи, негодяй!

— Что за шум? — спросил, выйдя к шумливым гостям.

Те без уважения навалились. Пару десятков разбросал, а то и три иль четыре незваных гостей. А потом навалились, разрезал какой-то трус ему ногу так, чтоб на ногах не стоял.

— Схватить изменника! — кричал, командуя, на его дворе чужой человек.

И его, чужака, слушались. И своих людей вытаскивали, оземь швыряли. Жен тащили за волосы. Те плакали, да тряслись. Не приметил только военачальник самой молодой наложницы да старшей дочери от пятой жены. Неужели, смогли сбежать? Ну, молодцы! Хоть и женщины, а молодцы! Только бы не замешкались, хватая вещи! Только бы далеко убежали! Далеко-далеко. Только бы боги хранили их! Хоть их! Хотя бы их двоих!!! А он так и быть, готов ответить перед богами за вызванный у них им гнев.

Военачальник поднялся — и попятились воины вокруг — и встал, ровно встал, гордо голову подняв. И как он стоять смог, когда по ноге так мечом отхватили?.. Но он стоял. Истекал кровью, но стоял.

— Почему шумите в моем доме? — спросил спокойно.

И тут ему стали совать под нос какое-то письмо, написанное не его руками. Как будто в том самом письме он самолично обещал прийти на подмогу воинам заморского императора. Чтобы свергнуть своего. Как будто яда страшного и незаметного прислать просил. И сам же обещал угостить отравой своего повелителя.

А Юуси стоял поодаль. Его военачальник почему-то приметил сразу. В горле перехватило.

«Это так ты за заботу о тебе отплатил? Так?!»

Но Юуси стоял бледный и смотрел отчаянно. Впервой занесло мальчишку между прихотями и жесткими играми двора. Небось, его же и заставили подбросить то обманное письмо. И теперь стоит и сам в ужасе от того, что натворил. Но нет ему пощады! Никогда не простит его военачальник, даже на другом берегу Желтой реки!

Потом его связали и избили. Заперли почти в полной темноте и сырости. Но пальцы дотянулись до заколки с красной хризантемой, смогли прощупать под одеждой цветок.

Так и ночь просидел без сна мужчина. И думал военачальник, уже бывший, что, быть может, также когда-то сидела потерянная в темноте та девушка из деревни на приграничной земле. Носила ли она подарок, который он сделал своей рукой? Или выбросила, когда уехал? Или выбросила какое-то время спустя, испугавшись, что он не вернется? Сама ли выбросила? Заставили ли? Засыпала ли ночью в чьих-то объятиях? Или его ждала? Отчего исчезла та деревушка с лица земли? Ведь вроде и не слишком большая была, но жизнью кипела, когда приезжал тогда вместе с войском, еще не своим. Но может, там ее встретит, по другую сторону Желтой реки? Встретит, расспросит и все поймет. Тогда точно все поймет.