Софья Липатова - Призванный [СИ]

Еда.

Схватить ее как можно сильнее. Сломать. Я хочу есть. Потоки послушно окутывали сопротивляющуюся жертву, но ничего. Энергия. Живая, бьющая во все стороны. Плотный ароматный кокон. Необходимый до треска в ребрах. Еда. Оторвать как можно больше, поглотить все целиком. Оно пинается. Зубами найти глотку, разорвать. Пока бьется живой поток, пока ароматный кокон здесь. Скорее разорвать. Крики боли оглушали, но не могли подавить голод.

Боль.

От минутной слабости жертва вырвалась, обрубая поток.

Нет.

На торчащий из-под ребер кинжал, который видимо Бак воткнул в меня во время нападения, я смотрело со смесью благодарности и ужаса. Энергия Крейна выжгла кабинет, обращая в пепел все вокруг. Но не меня. Она не может причинить мне вреда.

Мне и фолиантам.

Кровь Бака отчетливо ощущалась на языке, заставляя желудок сжиматься в болезненном спазме. Зажмурившись, я трясла головой, надеясь, что все это лишь плохой сон. Но обжигающее тепло вокруг и черные пятна на руках говорили об обратном.

Кокон из его энергии окружал меня достаточно свободно, чтобы я могла двигаться.

Но поднять глаза сейчас.

Как их сейчас поднять?

Тишина, стоявшая в кабинете, наводила лишь на одну мысль.

А почему я еще жива?

Все, это же начало конца. Вытерев ладонью рот, я свернулась калачиком на полу, не поднимая глаз. Больно. Ощущение, что ребра проткнули сердце. С каждым его ударом реальность произошедшего сводила сума все сильнее. Безумная дрожь окутывала тело. Ужас, ненависть, отвращение, боль. Эмоции Бака заполнили комнату, противно щекоча ноздри.

Не съедобно.

Хочется есть.

— Эрик, — мой осипший голос непослушно вырывался из горла, обдирая его, будто оно для этого и не предназначено, — энергию Бака можно восстановить, если я посмотрю размер, — сглотнув слюну, пропитанную металлом, захотелось промыть желудок, — нанесенного ущерба.

— Ты чуть не разодрала мне глотку, Валери! — каждое слово Бака было пропитано черной обжигающей ненавистью, — Секунда, Вел и я был бы мертв!

— Прости, — не открывая глаз я уткнулась носом в пол, стараясь не двигаться, ведь от малейшего колебания боль под ребрами становилась невыносимой, — но только что мертвое отщепило гораздо более важный кусок, чем твое мясо. Увидеть, какой именно, из нас троих могу только я. Но мне нужно, — закашлявшись, я прислонилась лбом к полу, — для этого снова прикоснуться к тебе.

— Ни за что! — крик Бака противно ранил сознание, — Ты понимаешь вообще, что сделала?

— Да, Бак. Она понимает, — ледяной голос Крейна пронзил что-то глубоко внутри меня.

— Дай помочь тебе. Не бойся, — приподняв голову, я зашипела от острой боли в ребрах, — и не допускай больше ошибок, — попытавшись улыбнуться почувствовала, как кровь Бака коркой застыла где-то в уголках губ.

Лазарь стоял, сжимая рукой рану на шее. Каким-то чудом я не повредила его артерию. Взлохмаченный, в заляпанной кровью рубашке, с огромными рваными проплешинами в энергии, он смотрел на меня с ненавистью, которую было невозможно вынести. Отвращение, которое я сейчас испытывала к себе, лишь оно могло сравниться с его эмоциями. Но я могла помочь. Неуверенно кинув взгляд на друга, Бак спросил больше его, чем меня.

— Каких ошибок?

За секунду перед глазами пронесся первый поход. Где нам, малькам, объясняли, что за твари и как с ними бороться. Учили управлять этой Войной. Быть Воинами.

Если вы хотите выжить на войне…

Воин не должен колебаться.

— Если нападает чудовище, Бак, — безапелляционный голос Крейна загнал последний гвоздь в крышку гроба сомнений — то бей наповал.

Недоумение заменило ненависть, до этого густо наполнявшую комнату. Бак переводил взгляд с меня на Эрика и обратно. Я старалась не смотреть туда, где справа высилась фигура, знаменующая мою смерть. Зрачки Осириса расширились, а мне казалось, что я даже слышу его пульс. Хотя, может и слышу. Кто теперь вообще знает, что я еще могу сделать.

Ты и знаешь.

Разорванные тела Рабосов.

Исида, красная от крови.

Что будет с тем, кто примет Дар Безмолвной, Валери?

— Это же Валери, — голос Бака был полон склизкой жалости, от которой еще сильнее хотелось прополоскать рот, — Эрик, что все это значит?

— Секунду назад, Бак, я бы не колебаясь убила тебя, — слова давались тяжело, но я проговаривала каждое, глядя в глаза Бака, — чудовища не знают пощады, не имеют чувств. Все, что они испытывают — бесконечный голод, ведущий их на любой всплеск энергии.

— Но сейчас же ты тут? — Лазарь сделал шаг, но тут же в опаске отступил обратно, от чего отдаленно просочилось чувство вины.

— Не известно, на сколько, друг, — голос Эрика за моей спиной, был полон сожаления и боли, от которой можно задохнуться, — нам ничего не известно о чудовищах и их возникновении, кроме одного, — Крейн сглотнул слюну, выходя вперед, — то, что мы только что видели, невозможно перепутать с чем-то другим.

Попытавшись встать на ноги, я застонала от боли в боку. Кинжал явно ослабевал меня. Наверное и не нужно уже его вытаскивать. Чего бы не задумал Оливер — он опережал нас по всем фронтам.

В кого ты превращаешься, Валери?

Лазарь пошатнулся, оседая на пол. Черные края зияющих дыр в энергии Бака вернули мысли в нужное русло.

— Тащи его ко мне, быстро! — крикнула я, наконец повернувшись к Крейну, — если что, ты знаешь, что делать, — проговорила я, стараясь не думать о том, что произойдет после.

— Это? — Эрик кивнул на кинжал, а я отрицательно покачала головой.

— Не трогаем. Оно отвлекает, — на мои слова Крейн лишь кивнул и, подхватив друга под подмышки, подтащил ко мне.

Потянув за поток я убедилась, что жизнь все еще послушно скользнула по пальцам. Приглядевшись, ощупала нить на наличие посторонних вкраплений. Ничего. Чистый поток моей жизни, никаких примесей. Вытерев ладонь о край рубашки, я протянула руку Эрику. Осирис сжал ладонь уверенно, без тени страха и сомнений. Теплые пальцы, как и всегда, действовали успокаивающе. На секунду, Эрик прижал мою руку к губам, придавая уверенности. Хорошо, Все получится. Я постаралась улыбнуться, но от вкуса крови Бака мышцы сводило. Самое главное не думать о том, кто это с ним сделал. И тогда все будет хорошо. Вытерев вторую ладонь, я прикоснулась к плечу Бака, запуская потоки, нитями обволакивая Дары друга Эрика.

Мертвое успело отхватить куски энергии на груди, около шеи, больше всего пострадал живот. Но в целом оболочка не успела сильно пострадать. То, что не нравилось больше всего — это чернота, налипшая по краям этих ран. Решив, что для меня хуже все равно быть уже не может, я смело рванулась потоками к черным тянущимся пятницам, отцепляя каждое из них с тщательностью хирурга.