Кэйлин Фландерс - Щит магии [litres]

Однажды я попыталась объяснить Элейн причину, по которой отдаю предпочтение штанам, а не платьям, но она так и не поняла, зачем мне может понадобиться резко выхватить кинжал, пристегнутый к лодыжке. Моим главным аргументом был тот факт, что я не смогу достать оружие в туго зашнурованном корсаже.

Одна из швей коснулась моей золотой косы, все еще влажной после ванны, и это прикосновение вернуло меня в реальность.

– Принцесса, вы же распустите волосы к балу? Расплетите косу – тогда мы сможем посмотреть, как ваши волосы сочетаются с платьем. Если что, мы поможем уложить их так, чтобы они не закрывали драгоценные камни на воротнике.

Я дернулась и сжала ладони в кулаки, чтобы инстинктивно не вытереть их о ткань платья.

– Коса напоминает мне о матери. Думаю, мне не помешает иметь при себе частичку ее присутствия на моем дне рождении, вы не согласны?

Маленькая капля пота потекла между моих лопаток и вниз по спине. Уже много лет никто не спрашивал меня, почему я не позволяю Элейн заплетать мои волосы. Когда я была маленькой, все прически мне делала мама, но после ее смерти я настояла на том, что буду заниматься этим самостоятельно. Прислуга бросала на меня странные взгляды, а аристократы смеялись за моей спиной, обсуждая простоту моего стиля: я умела делать всего несколько причесок, которые могли бы скрыть белую прядь, и ни одна из них не подходила для объявления о помолвке. Все просто приняли это как еще одну причуду странной принцессы, которая не умела соответствовать своему титулу.

Будут ли придворные Турии такими же снисходительными? Ребра начинали болеть от тугой шнуровки. Меня выдадут за наследника престола, и в конце концов я стану королевой. Тогда мне ни за что не убедить их в том, что я могу сама заплетать себе волосы.

Самая низкая швея надула губы, уставившись на воротник платья, как будто даже не слышала моих слов, и начала расшнуровывать тонкую серебряную цепь на передней стороне корсажа.

– Мисс Элейн, поможете нам с ее волосами?

У меня пересохло во рту.

– П-почему вы расшнуровываете?

Они как будто меня не слышали.

– Стеклянные бусины были привезены с Континента, а их цвет подбирался специально под ваши глаза, – начала Элейн, встав позади меня. Люди часто говорили, что глаза достались мне от матери: холодно-голубые, с темно-синим кольцом вокруг радужки. – Все это будет напрасно, если ваши волосы их закроют.

– Нам нужно посмотреть, как ваши волосы будут лежать на спине, – швея кивнула Элейн, которая потянулась к ленте на моей косе.

– Я знаю прекрасную прическу, которая идеально подойдет к этому платью, – продолжила Элейн мягким голосом. – Может, вы позволите мне уложить ваши волосы хотя бы сегодня, в ваш день рождения? Мы просто хотим убедиться, что перед вашей красотой никто не устоит, – последние слова она произнесла с тем же блеском в глазах.

Я хотела бы потанцевать с Крисом, но это не стоило того, чтобы выдать мой секрет. Даже если завтра я уезжала навсегда.

Мое дыхание заметно участилось, пока я пыталась придумать правдоподобное оправдание. Между желудком и ребрами поселилось какое-то странное чувство. Оно напоминало покалывание, которое начиналось каждый раз, когда я слишком долго сидела на жестких стульях библиотеки. Или звезды, которые видно, когда приземляешься на спину и воздух покидает твои легкие от удара о твердую поверхность. Новое ощущение нельзя было назвать болезненным, но оно пришло так внезапно, что я сделала резкий глубокий вдох и, пошатнувшись, упала с табуретки. Время как будто замедлилось, пока я падала назад, и необычное чувство начало разрастаться.

– Успокойтесь, принцесса. Так просто из этого платья не выбраться, – высокая швея поймала меня прежде, чем я испортила всю их кропотливую работу. При звуке ее голоса странное ощущение испарилось, как дым на ветру. Оно казалось таким реальным и все же упорхнуло, как призрачный сон.

К моему лицу прилила кровь. Элейн схватила меня за руку, чтобы я снова не упала.

– Пока что мы оставим ее волосы в покое. Принцессе надо отдохнуть.

Я ощутила облегчение, но одна из женщин недовольно надула губы.

– Если вы закончили с платьем, то можете идти, – Элейн взмахнула рукой, пресекая все возражения.

Но низкорослая швея не собиралась сдаваться так легко.

– Король Шраус дал нам четкие указания насчет…

Я отодвинула табурет и посмотрела на женщин сверху вниз. Они отступили назад, а в их глазах промелькнул страх. Я сделала глубокий вдох, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее.

– Впредь вы будете разговаривать с моей служанкой уважительно, как она того заслуживает. Заканчивайте работу прямо сейчас, или я пойду на бал так, как есть.

– Конечно, принцесса, – забормотали швеи, не решаясь напрямую ослушаться моего приказа. Они снова зашнуровали корсаж серебряными цепочками, еще раз проверили подол платья, собрали свои вещи и торопливо выскочили из комнаты.

Я чувствовала, как в голове разгорается новый приступ боли, а мои ноги дрожали под весом тяжелых юбок.

– Можешь отпустить всех остальных? – спросила я слабым голосом. – Они могут вернуться к сборам после того, как начнется бал.

Элейн выгнала всех в коридор, и в моих покоях наконец стало тихо. Я медленно опустилась в кресло возле горящего камина, стараясь не горбиться – не то чтобы я действительно могла это сделать в таком жестком корсете. Все мои мысли кружились вокруг странного ощущения, которое исчезло так же внезапно, как и появилось.

– Дженесара, с тобой все в порядке? – Элейн бросила взволнованный взгляд на мою косу.

Я перекинула волосы на плечо и ответила самым спокойным голосом, на который была способна:

– Все хорошо. Просто переволновалась.

– Я, – она сглотнула и опустила глаза в пол, что мне совсем не понравилось. – Прости, что давила на тебя. Я думала, что лорд Крис…

Я покачала головой и вдруг выпалила:

– Я еду в Турию, потому что отец подписал договор о помолвке с их наследным принцем.

В тишине тихо потрескивал огонь камина. Когда я наконец встретилась с ней глазами, в ее взгляде читалась жалость.

– Так будет лучше, – добавила я шепотом, чувствуя, как сжимается мое сердце.

– Лучше для кого? – она скрестила руки на груди, но ее голос звучал так нежно, что мне захотелось плакать.

Мои губы дрогнули, но я подавила новую волну боли, вызванную мыслями о предательстве отца.

– Для всех, – всхлипнув, я быстро встала с кресла, отчего у меня закружилась голова. – Я сама соберу свои волосы так, чтобы они не закрыли драгоценные камни, – тон моего голоса не предполагал никаких возражений.

Элейн подошла к двери, но замерла, прежде чем закрыть ее за собой.