Терри Пратчетт - Правда. Пехотная баллада [сборник litres]

И только после этого вы встречались с господином Тюльпаном и господином Кнопом. Они уже знали, что у вас есть деньги, знали, что вы что-то задумали, а в случае, если вы были непролазно тупы, знали и ваш домашний адрес.

Вот почему партнеры из Новой Конторы так удивились, когда последний клиент заявился прямиком к ним. Знак хуже не придумаешь. К тому же их новый клиент был мертв. Впрочем, трупы – это нормально. Ненормально, когда они разговаривают.

Господин Кривс, законник-зомби, откашлялся, выпустив изо рта облачко пыли.

– Вынужден повторить, – промолвил он, – я в этом деле лишь посредник…

– Совсем как мы, – встрял господин Тюльпан. Господин Кривс всем своим видом показал, что никогда, даже через тысячу лет, он не станет таким, как господин Тюльпан, но вслух продолжил:

– Вот именно. Мои клиенты пожелали, чтобы я нашел… специалистов. Я нашел вас. Передал вам некие запечатанные в конверт инструкции. Вы взяли заказ. После чего, насколько понимаю, предприняли… определенные меры. Я не знаю, какие именно. И предпочитаю оставаться в том же неведении касательно принятых вами мер. Встретившись на улице, я на вас, так сказать, даже пальцем не покажу. Вы меня понимаете?

– Еще б ты, ять, палец нам показал… – прорычал господин Тюльпан, немного нервничающий в присутствии мертвого законника.

– Я подразумевал, что видимся мы только в случае крайней необходимости и говорим друг другу как можно меньше.

– Ненавижу, ять, зомби, – сказал господин Тюльпан.

Еще утром он принял какой-то найденный под раковиной порошок, решив, что раз порошок чистит канализационные трубы, значит, точно должен быть химическим. Теперь толстая кишка господина Тюльпана посылала своему хозяину какие-то странные сигналы.

– Уверен, наши чувства взаимны, – откликнулся господин Кривс.

– Я, кажется, понял намек, – кивнул господин Кноп. – Ты имел в виду, что, если дельце не выгорит, ты нас в жизни не видел и…

– Кхе-кхе, – многозначительно кашлянул господин Кривс.

– То есть в смерти, – поправился господин Кноп. – Лады. А как насчет денежек?

– Как вы и просили, тридцать тысяч долларов на особые расходы будут приплюсованы к оговоренной сумме.

– Драгоценными камнями, не наличными.

– Конечно. Мои клиенты и не собирались выписывать вам чек. Деньги будут доставлены сегодня вечером. Также… Думаю, мне стоит обратить ваше внимание на следующее.

Его сухие пальцы зашуршали сухими бумажками в иссохшем портфеле, а потом законник передал господину Кнопу папку.

Господин Кноп изучил бумаги, быстро перелистывая страницы.

– Пусть твоя ручная обезьяна тоже глянет, – предложил господин Кривс.

Господину Кнопу удалось перехватить руку господина Тюльпана, прежде чем она опустилась на голову зомби. Господин Кривс даже глазом не моргнул.

– Господин Тюльпан, он слишком много о нас знает!

– И что, ять, с того? Это не помешает мне открутить его пришитую башку!

– Ошибаешься, – возразил господин Кривс. – И твой коллега объяснит почему.

– Потому что наш друг-законник сделал много-много копий. Не так ли, господин Кривс? И рассовал их по разным укромным уголкам. Чтоб не пришлось раньше времени встретиться со Смер… Чтоб… Чтоб…

– Чтоб чего не произошло, – помог ему господин Кривс. – Абсолютно верно. Господа, как выяснилось, ваша предыдущая жизнь была весьма насыщенной. Вы еще весьма молоды, но благодаря своим талантам достигли очень многого и в своей области пользуетесь солидной репутацией. Повторюсь: о деле, за которое вы взялись, я не имею ни малейшего представления, но не сомневаюсь в том, что вы нас всех поразите.

– А он и о щеботанском контракте знает? – недоверчиво спросил господин Тюльпан.

– Знает, – ответил господин Кноп.

– А о том деле с проволочной сеткой, крабами и, ять, банкиром?

– Да.

– А о том пацане и щенках?

– Теперь знает, – буркнул господин Кноп. – В общем и целом он знает почти все. Очень толково. Господин Кривс, может, ты знаешь и то, где закопаны трупы?

– С парочкой из них я даже встречался, – усмехнулся господин Кривс. – Однако, насколько мне известно, в Анк-Морпорке вы пока ничего противозаконного не совершили. В противном случае мы бы сейчас не разговаривали.

– С чего это ты, ять, взял, что мы тут ничего не совершили? – оскорбленно вопросил господин Тюльпан.

– По-моему, вы впервые в этом городе.

– И что? Мы, ять, здесь уже целый день!

– Вас поймали? – спросил господин Кривс.

– Нет!

– Значит, вы ничего не совершили. И могу я выразить надежду, что ваши дела здесь не будут связаны с какой-либо преступной деятельностью?

– Разумеется, – сказал господин Кноп.

– Местная Городская Стража весьма настойчива в определенных аспектах. А Гильдии ревностно охраняют свои профессиональные территории.

– Мы с большим уважением относимся к страже, – пожал плечами господин Кноп. – И к выполняемой ею работе.

– Мы, ять, просто обожаем стражников, – добавил господин Тюльпан.

– О да, мы готовы любить их днем и ночью, – продолжал господин Кноп.

– В самых разных местах и позах, – кивнул господин Тюльпан. – Потому что мы любим, ять, прекрасное.

– Я просто хотел убедиться в том, что мы понимаем друг друга, – сказал господин Кривс и захлопнул свой портфель.

Затем встал, кивнул и с чопорным видом покинул комнату.

– Что за… – воскликнул господин Тюльпан, но господин Кноп быстро поднес палец к губам.

Бесшумно подкравшись к двери, он выглянул в коридор. Законник ушел.

– Он знает, зачем мы сюда явились, – с жаром прошептал господин Тюльпан. – И какого ять он притворялся?

– Он – законник, – объяснил господин Кноп. – Кстати, славное тут местечко, – добавил он, чуть повысив голос.

Господин Тюльпан окинул взглядом комнату.

– Да не, – фыркнул он презрительно. – Мне тоже сначала так показалось, но потом, ять, я понял, что это всего лишь подражание баракко, поздний, ять, восемнадцатый век. Пропорции не выдержаны. И ты колонны в холле видел? А? Эфебские, ять, колонны шестнадцатого века с флеронами, ять, времен Второй Империи Джелибейби! Я чуть со смеху не обоссался.

– Да-а, – протянул господин Кноп. – Как я неоднократно подмечал, ты, господин Тюльпан, не перестаешь меня удивлять.

Господин Тюльпан подошел к занавешенной картине и откинул ткань.

– Не, ну ни ять себе. Это же, ять, сам Леонард Щеботанский! – изумился он. – Я видел репродукцию. «Женщина с дурностаем». Он написал эту, ять, картину сразу после того, как переехал в Орлею, где попал под влияние, ять, Каравати. Ты только посмотри на манеру письма! Вишь, как линия руки привлекает, ять, взгляд к картине? А качество освещения пейзажа, который виден, ять, сквозь окно! Обрати внимание, как нос дурностая словно бы следит за каждым твоим движением. Просто, ять, гениально. Честно говоря, я разрыдался бы, будь здесь один.