Мари Пяткина - Тень последней луны

— Оскорбился День и сказал Ночи — ты делаешь, что хочешь, живи же сама на суше и в воде, а я сам буду жить в воде и на суше. Так День и Ночь расстались. Тогда сказали дети Ночи: мы создадим людей, и те съедят вас. Ответили дети Дня: мы создадим людей, и те убьют вас ради шкур, а ваши кости мы сами съедим. Заплакала от этих слов Ночь, Великая Мать всех зверей-родотворцев и слёзы были такие горячие, что прожгли в её одежде дыры. Так появились на небе звёзды…

Веля придумала идеальный повод, чтобы выходить без присмотра в любое время. Она говорила, что идёт молиться, и её оставляли в покое. На самом краю леса она подняла голову. На небе уже красовались обе луны, полная, большая, и малая, видная лишь на четверть. Пока ещё бледные, они становились всё ярче, по мере того, как темнело. В море, у самого берега, загорелись крохотные огоньки. Это поблёскивал планктон. Появились и первые звезды неизвестных ей созвездий, а вот, будто ещё одна слеза сорвалась со щеки Великой Матери — промелькнул метеор с длинным хвостом. В этом мире не загадывали желаний, когда падала звезда — полагалось грустить о мёртвых волшебных зверях.

В воздухе разлилась вечерняя прохлада, но кухарка подарила своей владычице рыбацкий свитер из козьей шерсти, а на шею она теперь наматывала платок, так что не зябла.

— Косматая звезда, спешащая в никуда, — вслух процитировала Веля, — из мрачного неоткуда…

— Чего так долго? — раздался недовольный скрипучий голосок. — Ну, давай, что там принесла.

Веля присела на корточки, расстелила свой шейный платочек, положила на него виноград. Полтинник деловито обнюхал гроздь и принялся с аппетитом есть ягоды одну за другой.

— Ну как? Сегодня собрали, — Веля погладила его по спине.

— Не мешай… Нум-ум-ум, как всегда, неплохо… Хоть лоза и выродилась, м-м-м… но нельзя сказать, что виноград стал совсем нехорош, няк-няк… Вкусовые качества ниже определённого уровня уже не будут, ум, нюм…

Впрочем, когда питомец доел, то разрешил взять себя на руки, почесать шейку и подмышкой, а в конце концов даже ткнулся в шею мокрым холодным носом — типа поцеловал. Веля уселась поудобнее, укрыла платком его и себя, принялась щекотать и гладить, а он тёрся об неё щеками и слюнявым ртом — метил свою собственность. Пол тоже был якорем реальности, как плаванье и свисток.

— Как ты поживаешь? — спросил он откуда-то из подмышки. — Привыкла к роли владычицы?

— Несчастный тут народ, — со вздохом сказала Веля. — Видел бы ты, в каких лачугах рыбаки ютятся. В каких лохмотьях ходят. Из пяти детишек выживает один. Мертвых не хоронят — негде, а складывают в пещеры, типа склепов. Один склеп на семью, просто иногда подкладывают нового мёртвого к прежним. Да, кстати, меня Дебасик замуж продать хотел и даже свозил на похороны королевы Трейнта.

Пол застыл в руках, перестал тереться мордой и немного помолчал.

— Видела королеву-то? — спросил затем.

— Только издали. Толкучка была ужасная, а я в этой юбке огромной… Да и без юбки, чего мне лезть в похоронную процессию?

— А как тебе король?

Веля готова была поклясться, что зверь ухмыляется.

— Колоритный, — подумав, ответила она. — Мне кажется, я ему понравилась.

— Ещё бы не понравилась, — хмыкнул Пол. — Ты как раз в его вкусе, покойная королева в молодости на тебя походила.

Она с досадой вздохнула и уже открыла рот, протестовать, но зверь проворно слез с её колен и отошёл в сторону.

— С похоронными традициями местных тебе ничего не сделать, но сейчас иди за мной, я покажу, где брать деньги, чтоб рыбацкие хибары заменить на приличное жильё. Этого Дебасик тебе не покажет…

Он быстро побежал вдоль берега, а Веля отправилась за ним, как один раз уже было. Только теперь мир вокруг не менялся, это была всё та же Гана. Иногда опоссум останавливался, чтоб кого-нибудь съесть в темноте и пускался дальше. Наконец, остановился у небольшого ручья, стекавшего с холма в море.

Веля уже видела на Гане ручьи. Один протекал вдоль её дворца, из него брали воду для кухни и ванны. Другой расходился по канавкам, прорытым для полива виноградника и огорода. До моря он не добирался.

— Запомнила, где? Дальше надо будет подняться вверх по холму, вдоль ручья. Если утром пойти — всё поймёшь сама. Ну, бери меня на руки, я устал.

Но Веля не спешила. Она подошла к ручью, присела на корточки, зачерпнула пригоршню воды и попробовала. Неужели минеральная?! Нет, привкус гадкий, чуть кисловатый, и на губах будто масло осталось… Веля облизнулась и сплюнула — парафином пахнет. Потёрла ладони друг о друга — жирные руки, масляные, в свете лун поблёскивают тёмным.

— Это мазут? — недоумевала Веля, — Откуда тут…

И догадалась, что за плёнка покрывала воду ручья.

Опоссум одобрительно защёлкал и зацокал, он так и приплясывал на месте от радости на своих коротеньких лапках.

Веля вытерла руки о гравий, вымыла их в море, ещё раз вытерла, аккуратно подняла зверя и прижала к груди. Она поняла, куда привёл её питомец — к Устью Отравы. И почему у берега дохла рыба — тоже поняла.

— И что же мне делать в этом мире с нефтью? — спросила она.

Ни оборудования по добыче, никакого шанса переработки и сбыта, нет автомобилей, чтобы потреблять бензин, нет промышленности для изготовления лекарств, косметики, пластмассы.

— О, я уверен, ты разберёшься! — саркастично сказал Пол, вцепился всеми четырьмя лапками в свитер, переполз на спину, положил голову на плечо и обвил Велю хвостом, совсем как раньше.

— Ты зверь рода, да? — чуть подумав, спросила она. — Почему ты выбрал именно меня? Как ты оказался в том, моём мире? И почему детёнышем? Это связано с «путешествиями из мира в мир, из тела в тело»?

— Я обещал тебе ответить на три вопроса и честно ответил, — прямо в ухо сказал опоссум и легонько, еле слышно куснул за мочку уха. — Ну, неси меня назад, в лес. Да, кстати, запрети аборигенам рубить пальмы на дрова, пусть собирают сплав и топят им.

И Веля пошла.

Пристань последнего, главного острова взяли быстро, хоть защитники и отчаянно дрались, пытаясь дать отпор. Надеялись, что атака захлебнётся кровью под градом стрел и ядер.

Король зашёл своими кораблями с юга и запада, а со стороны Скатовой бухты остров осадил его союзник, владыка Теталл. Шесть вражеских кораблей сдались в плен, четыре пошли ко дну. Потоплено было в боях и три королевских судна. Прекрасно снаряжённых военных судна. За каждое островитяне ему ответят. По союзному договору, владыке Теталлу отойдут угольные копи, Скеру — знаменитые железные рудники Западного Синка. Жирная добыча. Впрочем, отнюдь не они сейчас были главной целью его величества.

Лязг железа, яростные крики сражающихся, грохот палящих из крепости пушек, ответный гром артиллерии его кораблей, стоны раненых, — всё слилось в одну какофонию. Трепетали королевские штандарты, на них скалился зверь рода. А если знаменосец падал — знамя подхватывал другой.