Мари Пяткина - Тень последней луны

Веля отодвинула в сторону настенный коврик и в самом деле обнаружила спрятанную за ним нишу с небольшой дверцей. Она толкнула — дверца отворилась. В лицо повеяло сырым подвалом.

— А вот лампу возьми, — добавил Пол, всё ещё нервно вздрагивая. — Пригодится.

Она едва успела опустить за собой ковёр и притворить дверь, как раздались тяжёлые отцовские шаги, скрежет ножек кресла по каменному полу и окрик лакею — отец требовал принести свет и вина. Замирая от азарта и страха, стараясь ступать тихо и передвигаться быстро, Веля устремилась вниз по узкому ходу, сжимая краденые вещи: отцовский плащ с лисьей шкурой и керосиновую лампу.

Стоило спуститься по лестнице, Веля погрузилась во тьму и сырость. Своды подвала терялись высоко над головой, промозглое дыхание близких катакомб пронизывало насквозь, едкая вонь гнилой воды вызывала тошноту. Впрочем, здесь ещё кое-где дымились светильники с неочищенным маслом и, по слухам, должна была ходить с обходами стража.

— Налево — и выйдешь к винным погребам отца, — шепнул Пол, — направо — в городские отстойники, оттуда и воняет, а нам надо вон в тот аппендицит… Там решетка под замком, но не бойся. Сейчас пройдёт патруль…

— Мне надо потушить лампу? — сглотнув, спросила Веля.

— Не тревожься, я тебя спрячу, — Пол ткнулся в шею носом, и она всем телом вздрогнула, испугавшись, что зверь снова укусит. Сразу стало смешно, и она рассмеялась нервным глупым смехом.

Опоссум как по дереву, перебирая всеми лапками, спустился с неё на землю, встряхнулся, вздыбив шерсть, и воздух словно сгустился вокруг них, стал почти осязаемым. Сырые каменные стены с дырами ответвлений-ходов неуловимо изменились, всё подёрнулось дымкой, размылось. Веля словно оказалась внутри пузыря, и смотрела на всё вокруг сквозь текучую воду. Зверь обернулся, еле различимый. На белой морде темнели впадины глаз, он ухмылялся.

— Теперь ты на дороге ночи, — сказал он. — Иди за мной.

***

Кап. Со сводов срывались тяжёлые капли. Кап. Это случалось ранее, она уже ходила за Полом и, кажется, не раз. Она помнит тягучий, дрожащий, влажный воздух. Кап. Она уже была в этих катакомбах и помнит густой и сытый звук, с которым падают с изогнутых корней в потолке шарики влаги.

— Замри, — и сам остановился, открыв розовый рот.

Мимо них, совсем близко, прошли трое стражников, слегка размытые и колеблющиеся. Впрочем, они высоко держали факелы, спокойно говорили и непринуждённо пересмеивались, беззвучные, не ожидая неприятностей и не обращая никакого внимания на Велю со зверем и фонарём. Стража прошла так близко, что, протяни она руку, при желании могла бы дотронуться до размытых доспехов или выхватить меч с колеблющимися очертаниями.

— Не смей, — сказал Пол. — Они тревогу поднимут. Не убивать же обоих? Тебе будет сложно. Потом, придётся прятать трупы и отсутствие стражи заметят.

Стража отошла от них и расплылась в жидкой тьме, только огоньки их факелов ещё дрожали какое-то время, затем погасли и они.

— Ты так близко ко мне ходил в сумраке? — поразилась Веля. — И смотрел?!

Зверь не ответил. Он так и стоял с оттопыренной губой и вздыбленной, словно на грозу, шерстью. Пушистый комок, любимый кровопийца с головой-черепом, омерзительная няшка, прелестное чудовище.

— Послушай, Эвелина, — сказал опоссум затем. — Есть кое-что, что ты должна усвоить.

— Что же? — угрюмо осведомилась она.

— Если так случится, что меня поймает твой отец, ты должна постараться убить меня первой. Поняла? Я не должен достаться ему живьём.

По спине будто пробежалась холодная ладонь.

— Как это, убить? — поразилась она. — Да я не смогу!!!

— Сможешь. Ведь тогда я смогу вернуться через полгода, а то и раньше. Я тебя найду, где бы ты ни была. А вот если меня поймает твой отец, можешь сразу со мной прощаться. Я сам дал ему оружие. Впрочем, в тот момент по-другому было никак.

Он снова двинулся вперёд, свернув в один из тёмных боковых коридоров. Веле ничего не оставалось, как пойти за ним, шаг за шагом углубляясь в подземные катакомбы, и вскоре она уже медленно пробиралась, с хрустом ступая по каменной крошке и старательно обходя каменные глыбы.

Свет масляной лампы то и дело выхватывал надписи, сделанный углём на стенах. Большей частью грубые и глупые, о простой форме любви и незамысловатой жизни. Попадались имена моряков и цели их визита в Трейнт, типа: «Тасс Ен скинул опиум и хочет в бордель» или критика на короля: «Скер, мразота, сдохни!» А рисунки изображали человеческие гениталии, выскакивающих из пучины морских дьяволов, корабли, любовь и драки. Веля с удовольствием почитала бы надписи подробнее, она всегда любила наскальную живопись, но зверь не останавливался, и она спешила следом.

Наэлектризованная шерсть Пола топорщилась. Веля пристально глядела на него, и вскоре ей стало казаться, что по зверю пробегают крохотные, едва заметные бледно-зелёные искорки, будто в морской воде у берега светился фитопланктон, или светлячки летали над трухлявой колодой.

— Химически, реакция свечения у Детей такая же, как у мелких морских организмов или жуков, — не оборачиваясь, сказал Пол, словно подслушав её мысли. — Мы вырабатываем фермент люциферазу и выделяем вещество люциферин, от греческого «светонос». Не надо истерить. Я пользуюсь вашими словами, своих у нас пока не придумали. Вещество окисляется кислородом, возникает реакция. Большинство химических реакций даёт тепло, но эта — один квант света. Пожирая плоть других Детей, мой братец получал и живые светоносы. Представляю, как он светился для своего владыки.

— Откуда ты всё это знаешь?! — поразилась Веля.

— Я ни одного дня понапрасну не потратил в вашем мире, — ответил зверь. — Только поэтому я до сих пор живой и собираюсь спасти сколько смогу людей. А ты помни о малой жертве ради высшей цели. Хе-хе, кое в чём твой отец прав.

***

Она уже привыкла, что находится под защитой дрожащей и колеблющейся дороги ночи, привыкла, что одновременно в катакомбах и вне их. Пол тем временем, шёл всё медленнее, оглядывался всё чаще.

— Ты кого-то боишься? — спросила Веля. — Нас ведь не видно?

— Ты думаешь, мы здесь одни? На дорогах ночи кого угодно встретить можно, — ответил зверь. — Не вздумай встречных звать. Не смей оборачиваться им вслед.

И словно в подтверждение его слов, из сумрака показался чёрный силуэт с бледным пятном лица. К ним медленно приблизилась странная, высокая женщина в чёрной юбке ниже колена, в чёрном вдовьем платке, из-под которого выбивались пряди седых волос, в… стоптанных берцах на больших ногах… Женщина не из этого мира. Она опиралась на то, что Веля сперва приняла за длинный посох, пока в свете лампы не блеснуло узкое длинное лезвие, прикреплённое к держаку. Коса — свидетель славы чужих предков, говорящий с ветром, пьющий кровь и росы. Женщина увидела их и встала как вкопанная, но Пол молча обошёл её по кругу, будто столб, и Веля обошла вслед за ним, таращась на худое строгое лицо, пока могла таращиться, не поворачивая головы. Впалый рот распахнулся, женщина пошевелила губами, словно хотела что-то сказать, но слова рождались слишком долго, или из её сумрака в Велин не долетало звуков. Ничего не слышно. Они прошли мимо, и женщина осталась позади.