Элеонора Раткевич - Ларе-и-т`аэ

Уж кто бы сомневался!

Териан медленно вытянул нож из поясных ножен; задумчиво поиграл им.

– Вот так, – мягко до дрожи произнес он. – Так будет хорошо, правда? Теперь ты не будешь на наших девок пялиться.

И тут Эннеари понял, что именно задумал Териан. Мысль настолько жуткая, что Арьен целую вечность – мгновение, а то и два – не мог в это поверить. Ему внезапно сделалось холодно – и не потому, что он был бос и обнажен до пояса. Не потому, что лежал на снегу. Так холодно ему не было еще никогда. Даже год назад, на перевале, когда снежная лавина равнодушной рукой мяла его избитое тело, выдавливая из него жизнь. Этот холод не имел со снегом ничего общего.

Териан не торопился. Он ждал, пока пленник в полной мере осознает, почувствует, прочувствует, что он один. Один – и в полной власти Териана. О да, Эннеари это очень даже понимал.

– Если хочешь, можешь плюнуть мне в лицо, – радушно предложил Териан, малопомалу приближая нож к вожделенной цели. – Знаешь, некоторым почемуто нравится.

Один, совсем один… Свет и Тьма – здесь и сейчас ему ничто не поможет, даже никеруи… оно может спасти только от боли, только от пыток, но не…

– И ты сделаешь нам хороший подарок, – улыбнулся Териан. – Ты подаришь нам войну.

Даже Акеритэн, заклятье мгновенной смерти – последнее средство, легкая дорога в небытие… на которое он не имеет права. Этот сумасшедший ублюдок и сам вознамерился его убить, когда натешится досыта, и вдобавок убивать эльфов его явно ктото научил… но вряд ли Териан успел достаточно поднатореть в убийстве эльфов, как следует – а значит, нет у Эннеари права на легкую смерть, если есть хотя бы тень надежды на…

– И не будешь пялиться, – прошептал Териан; шепот сорвался с его губ облачком невесомого пара. И в это самое мгновение острие ножа, ведомого его рукой, погрузилось в левую глазницу ненавистного эльфа.

Тот, как ни силился, крика не удержал – да и кто бы сумел на его месте! Но все же Териан остался смутно недоволен. Неубедительный какойто крик получился. В нем недоставало глубинного, подлинного страдания – словно остроухий был так занят какойто своей мыслью, что у него не оставалось ни сил, ни времени страдать всем своим существом, и он отдал невыносимой боли и ужасу лишь часть себя. Это было неприятно. Мерзкий эльф любое удовольствие ухитряется испортить.

Териан для пущей сласти приложил горсть снега к его залитому кровью лицу: вот только еще не хватало, чтобы остроухий в обморок хлопнулся – тогда забава будет окончательно испорчена. Но нет, эльф и не собирался терять сознание, хоть и дышал неровно, толчками, то и дело стараясь подавить стон – напрасно, да и зачем? Его единственный глаз смотрел прямо на Териана – пристально и цепко, и под этим взглядом риэрнец почувствовал смутно нечто похожее на смущение. Ему много с кем доводилось развлекаться, но никто на него так не смотрел. Как он смеет так смотреть?!

Кончиками пальцев Териан повернул обессилевшую от боли голову эльфа поудобнее, брезгливо вытер их о снег и вновь занес нож.

На сей раз он остался доволен: крик был такой, как надо. И все последующие – тоже.

Когда из множества юношей и девушек, желающих поехать в Найлисс с посольством, Эннеари отобрал тех, кто действительно поедет, он долго и старательно – пожалуй, даже излишне долго и старательно – объяснял им, насколько люди в быту ведут себя не так, как эльфы. Только недоставало, чтобы мелкие недоразумения послужили поводом к крупной ссоре. Так что если хотите ехать – будьте любезны усвоить все это… а также еще и это… а уж без этого и вовсе обойтись нельзя. Лоайре наставления его запомнил крепконакрепко. От совместной еды отказываться нельзя, от помощи отказываться не моги… и ни в коем случае не забывайте, что если уж у вас среди людей друг заведется, приходить к нему в гости с дружеской беседой до рассвета просто не принято. Сон людям нужен больше, чем эльфам.

В справедливости утверждений Арьена Лоайре успел убедиться. А потому оказался совершенно не готовым к тому, что ему предстояло. Он не ожидал, не мог ожидать, что в человеческом обиталище ктонибудь из людей явится к нему затемно, да притом настолько затемно, что ухитрится Лоайре разбудить. Даже если этого человека зовут Алани. О, конечно, Лоайре привык видеть Алани бодрым и свежим даже в самый ранний час… но ведь не настолько же ранний!

И вдобавок Алани не вошел, а ворвался в комнату Лоайре. Он влетел, хлопнув дверью за собой с такой силой, что кисти кроватного балдахина дернулись и заплясали в ответ. Одна из кистей мазнула привставшего на локтях Лоайре по лицу; эльф отмахнулся от ее непрошеного приветствия и проснулся окончательно.

– Что случилось? – изумленно спросил он.

В том, что нечто всенепременно случилось, у Лоайре не было ни малейших сомнений. Алани никогда и никуда не врывался. Он и вообще обладал редкой для человека способностью не шуметь лишнего, не лезть на глаза и не говорить о том, о чем должно молчать. И если уж Алани, вопреки всем своим обыкновениям, с грохотом врывается в чужое жилище… да, чтото наверняка стряслось.

– Куда мог запропаститься Эннеари? – вопросом на вопрос ответствовал паж.

Лоайре с облегчением перевел дыхание и вновь откинулся на подушки. Всетаки люди разбираются в эльфах так же скверно, как эльфы в людях. Бедный мальчик! Надо же, до чего доводит излишнее рвение.

– Да куда угодно, – успокоил его Лоайре. – Мы ведь меньше вашего спим. И гораздо меньше разводим церемоний. Если Арьену среди ночи стукнула в голову мысль куданибудь пойти, он не стал бы дожидаться утра. Он только в гости по ночам не ходит, а так… – Лоайре пожал плечами. – Куда угодно.

– В одних штанах? – настаивал Алани. – Босиком?

– Уверяю тебя. – Лоайре попрежнему не понимал, отчего паж места себе не находит от беспокойства. – Даже и в городе людей есть уйма мест, куда эльф может податься в одних штанах и босиком.

– Без пояса? – уточнил Алани. – Без оружия и даже без зеркала?

– Чтоо?!

Всю сонную расслабленность словно рукой сняло. Лоайре едва успел сообразить, что надо натянуть под одеялом хотя бы все те же штаны – нельзя же в гостях голышом сигать! – но уж потом одеяло отлетело в сторону, а Лоайре взвился из постели, словно подброшенный.

– Веди! – коротко распорядился он.

Оружие – что, ерунда… хотя этикет и велит эльфам, как почетным гостям, ходить повсюду с оружием, но Арьен себя отродясь такими глупостями, как этикет, не затруднял. Правда, в ипостаси посла он дошел до невиданной прежде степени занудства, сделавшей бы честь любому гному, и прилежно таскал с собой кинжал и лук со стрелами, но… нет, без оружия он мог бы выйти из своих покоев запросто. А вот без зеркала – никогда! Зеркало, без которого намного труднее исцелять собственные раны, ни один эльф не забудет ни в коем случае – а уж Арьен тем более. Особенно после прошлогодних своих приключений – да Арьен за зеркало хватался прежде еще, чем умыться! За оружие, кстати, тоже, тут Лоайре дал промашку – не этикета ради Арьен не расставался с оружием ни на миг. Босиком и в одних штанах эльф может отправиться хоть на все четыре стороны – а вот без зеркала, без пояса, без…