Елена Зикевская - Нелюбезный Шут [СИ]

Конечно, грубости, наглости и хамства ему не занимать, но ведь я знала и другого Шута. Шута-музыканта и Шута-любовника. Чуткого, нежного, заботливого и… доброго. Пусть это и были редкие моменты за всё время нашего знакомства, но я не сомневалась в их искренности. Да сколько он для меня сделал — не каждый муж для своей жены делать будет!

Про постель и говорить нечего. Я на всё готова, чтобы он снова на меня, как на женщину, посмотрел…

Только вот как бы он ни относился к людям, но к себе не подпускал никого.

И убивать он умел. Без жалости, хладнокровно и беспощадно.

Не знает он, кому бы удача улыбнулась… Да даже мне понятно, что, возьми он фламберг вместо Живого меча, и Визурии не помогли бы все его «танцы». Огромным мечом Шут оружие и доспехи рубил с одного удара вместе с их хозяевами.

Ох, Джастер…

Кто же ты на самом деле? Воин или менестрель?

Шут вздрогнул во сне, и я, не задумываясь, протянула руку и осторожно погладила его по мягким и непослушным прядям, убирая их с лица. Какой же он красивый… Даже когда сердится…

— Ма на эйро… — тихо прошептал вдруг он, внезапно ухватив меня за запястье и прижимаясь к ладони щекой. Напряжение на лице сменила печаль, а у меня сердце зашлось от волны неожиданной нежности.

Ох, Джастер…

— Эт та ла…

Нежность уступила место неожиданной боли и горечи понимания. Это он меня за свою возлюбленную принял… А если проснётся и увидит, что это всего лишь я…

Опять на меня, как на пустое место, посмотрит и фыркнет: «Снова ты, ведьма…»

Нет, не хочу!

Я осторожно потянула руку к себе, надеясь незаметно освободиться от хватки Шута, но Джастер вздрогнул и открыл глаза.

— Янига? — Он сел и нахмурился, нашаривая второй ладонью Живой меч. — Что случилось?

— Ничего, всё хорошо, — я постаралась успокаивающе ему улыбнуться. — Просто служанка приходила, посуду забрала, а ты…

Он перевел взгляд с двери на мою руку, которую по-прежнему держал в своей.

— Извини, — помрачневший Шут разжал пальцы и отвернулся. — Я не хотел тебя напугать.

— Ты не напугал, — я обняла освобождённую кисть второй ладонью, стараясь не показать досаду и разочарование. Всё-таки я ему не нравлюсь…

— Я пойду, мне ещё зелья заговаривать.

— Да, конечно, — не глядя больше на меня, Джастер сдёрнул с крючка свой плащ, укрылся и снова лёг, отвернувшись к стене.

— Доброй ночи, — пожелала я спине воина.

Шут не ответил: он уже спал.

Опустив занавеску, отделявшую каморку Джастера от моей комнаты, я только вздохнула, мысленно обругав себя. Заговаривать зелья и разбирать вещи совсем не хотелось. Хотелось упасть на кровать и порыдать в подушку от неожиданной обиды из-за того, что Шуту снится его любимая, а не я.

Я сердито вытерла слёзы кулаком.

Ну что я за слабовольная ведьма такая… Опять расчувствовалась, вместо того чтобы о деле думать!

Вот Холисса ни разу из-за своих любовников слезинки не уронила! Она вообще из-за них не переживала!

И я не буду! Я — ведьма любовной магии, а не влюблённая девчонка!

К ярмарке надо готовиться, Джастер столько усилий приложил, чтобы о моих зельях и обо мне все узнали, а я даже заговорить их заново ленюсь!

Интересно, на каком языке он так певуче говорил… И почему мне показалось, что он просил не уходить…

Так, Янига, соберись! Это ему сон снился, и не меня он остаться просил! У нас с ним не любовь, а магический договор! Он же сказал, что я просто немного увлеклась, — и правильно сказал! Это пройдёт!

И вообще, мне завтра Кронтуш на ярмарке покорять, хватит о лишнем думать!

Сердито нахмурившись, чтобы не потерять деловой настрой, я поддёрнула рукава платья, достала из сундука сумку с магическими запасами и принялась за работу.

С подготовкой зелий я провозилась почти до полуночи. Джастер хорошо потрудился, я не смогла бы отличить свои зелья от его, если бы не пришлось разливать готовое по новым склянкам. Закончив работу, я убрала всё нужное для завтрашнего торга в сумку, решив остальной разбор вещей отложить на потом. Время на это ещё будет. Я тоже очень устала за день, да и поволноваться не один раз пришлось.

Самым неожиданным и сильным переживанием для меня стал поединок. Каким бы умелым и ловким воином Джастер ни был, но даже с Живым мечом он не бессмертен и уязвим для опытного противника.

А мне совсем не хотелось потерять Шута из-за очередного такого «развлечения».

— Знаешь что, Джастер, — я поуютней закуталась в одеяло, погружаясь в сон. — Ты сам говоришь, что я хорошая ведьма и силы мне не занимать. Я дала тебе слово ведьмы, и я его сдержу. Я вылечу твоё сердце, не будь я Янига…

Утром воин поднял меня ни свет ни заря.

— Вставай, ведьма.

Пока я зевала и протирала глаза, он уже накрывал стол. Выходит, кухарку он разбудил ещё раньше, изверг…

— Зелья готовы?

— Угу, — буркнула в ответ, выбралась из постели и прошлёпала босиком по прохладному полу к тазику с водой, чтобы умыться. За окном небо едва наливалось зарёй.

Холодная вода привела меня в чувство, но спать хотелось невыносимо. И куда он в такую рань собрался? Спят же ещё все…

— Рано же ещё, солнце только встало!

— Пока соберёмся, пока дойдём, пока на месте устроимся — как раз будет. Сегодня тебя везти некому, а идти не близко.

Джастер говорил сухо и несколько отстранённо, словно обдумывал что-то более важное, чем ярмарка. Кареты сегодня действительно нам не подадут, но не это же его волновало?

— Что-то случилось? — Я давила зевоту и надевала платье, поглядывая на Шута, возившегося с отваром.

— Нет, — он качнул головой, поставил чайник и сел на своё место. — Всё в порядке.

Хотя по его хмурому и сосредоточенному лицу я бы такого не сказала, выспрашивать бесполезно. Может, не выспался, как и я, может, жалеет о вчерашней откровенности, а может, опять о своём думает.

Решив, что переживать по этому поводу бессмысленно, я села за стол и приступила к завтраку.

Как бы там ни было, идти далеко, а ярмарка — на весь день. И трактиров там нет…

Утренний город бодрил пронзительной прохладой, от которой хотелось закутаться в оставленный в комнате плащ, и радовал малолюдьем. Пекари только растапливали печи, зевающая прислуга у дверей и ворот зажиточных домов негромко переговаривалась с соседями и поджидала крестьянские повозки с дровами и свежими продуктами к хозяйским столам.

Тем удивительней было, что Шут опять свернул на улицу мастеровых. Судя по вывескам, здесь хозяйничали портные, но ставни и двери мастерских и лавок по раннему часу были закрыты.

Я не успела спросить, зачем мы здесь, как воин вежливо постучал в один из домов.

— Госпожа Янига за заказом, — негромко сказал он.

— Уже несу! — откликнулся из-за двери женский голос.