Евгений Щепетнов - Жнец

— У тебя никогда не будет стоять член! — сообщил я главарю и подошел к тому, что с ножом:

— У тебя отсохнет рука, которой ты держишь нож. И вообще — ты больше никогда не сможешь взять в руки нож — если возьмешь — тебе будет так больно, что ты потеряешь сознание.

И так я обошел всех, кто присутствовал на месте. Одному, тому что особо радостно ухмылялся, я наколдовал недержание кала. Теперь он будет постоянно обделываться. Пусть ходит в памперсах до конца жизни.

Надо отдать должное Варе — все это время она стояла спокойно, не плакала и не впала в истерику. Побелела, но только сжала кулаки, готовая к драке. Да, это не та Варя, которая была раньше. И не только потому, что находится в другом теле.

Я оглянулся по сторонам — улица была пуста. Вот только недавно тут куда-то шли люди, на бордюре сидел беззубый алканавт, и вот — пусто! Как вымело! Что ни говори, а во всех странах люди одинаковы, никому не хочется встревать в неприятности.

Я развернулся, взял Варю за руку, и мы быстро пошли прочь — туда, откуда пришли. Лучший способ выйти, если заблудился — вернуться по своим следам. А свои следы я помнил прекрасно.

Двадцать минут мы шли быстрым шагом, и вдруг — о счастье! Голубая машинка родных обводов! «Двойка»-жигули! И на крыше «шашечки»! Останавливаю, прыгаем в машину, и…понеслись! Через пять минут мы уже у входа в отель. Оказывается — от тех трущоб, в которые мы влезли до нашего отеля расстояние совсем плевое. Впрочем, это не редкость, когда рядом с центром города обнаруживается анклав частных домишек, заселенных всяческим криминалитетом. В то же Нью-Йорке, на Манхеттене — есть такие районы, в которые обычным людям соваться не рекомендуется. Останешься без бумажника, а то и без головы. Что говорить тогда об Африке?

Но все хорошо, что хорошо кончается. М забрались в душ, вымылись, толкаясь скользкими мокрыми боками, а потом завалились в постель — благо, что кондиционер в номере работает исправно. Отлежимся, отдохнем, а затем и пойдем в ресторан ужинать.

Особо отдохнуть нам не пришлось, само собой — занялись сексом. Я соскучился по Варе…да и вообще по нормальным женщинам без тарелок в губе и шрамов на руках и ногах. Я не знаю — то ли тело Жози было таким чувствительным к сексу, то ли Варя по мне тоже очень соскучилась, но я видел и чувствовал — ей со мной очень хорошо.

Уже когда мы лежали рядом, опустошенные, довольные, покрытые любовной испариной, я не удержался и спросил:

— Варь…скажи, а как ты чувствуешь себя в новом теле? Ну…как-то отличается от своего, родного? Ощущения?

Она повернула голову, посмотрела меня в глаза долгим взглядом, слегка улыбнулась:

— Когда ты во мне, не чувствую, что я в другом теле. Я вообще ничего не чувствую, кроме этого ощущения! Я просто улетаю…теряю сознание! Даже не помню — что делаю, что говорю… Я что-то говорю во время секса?

— Хмм…да! — тоже усмехнулся я — Ты называешь меня по имени, а еще просишь, чтобы я тебе сильнее, быстрее, и все такое. И самое интересное — просишь на трех языках.

— Трех?! — Варя поднялась на локте, брови ее поднялись — как это — трех?

— Русский, эфиопский и французский.

— Откуда французский?! Эфиопский-то понятно…но ты же говорил, что Жози была совсем маленькой, когда ее захватили?

— Но слышать-то она родителей слышала. Слова отложились в мозгу. И вот теперь, когда ты частично теряешь контроль над мозгом — он вытаскивает знакомые слова. Ничего удивительного.

Варя вдруг захихикала, потом засмеялась громче, еще громче, приговаривая:

— Ничего удивительного! Я в теле французской девчонки! Рядом со мной колдун! Я разговариваю на трех языках! Ничего удивительного! Ха ха ха…

Наконец она успокоилась, и недоверчиво мотая головой, спросила:

— А что будет с моим…настоящим телом? С ним как? И как я буду общаться с моей дочкой, с родителями? Как это все будет выглядеть?

— Давай-ка мы решим проблему с выездом, а потом все остальное! Степ бай степ — знаешь, что такое?

— Знаю.

— Ну а раз знаешь, давай-ка я тебя спрошу о твоей прошлой жизни. Ты все помнишь? Всю жизнь?

— Честно сказать — смутно! — призналась Варя — Кое-что вообще не помню. Лицо бывшего мужа, например. Ну вообще! Встреть я его на улице — и не узнаю. Помню дом родителей, дочку помню — само собой разумеется. Тебя помню. Но почему-то не помню, как мы с тобой встретились. Ты пришел к нам в дом, да?

— Да, пришел… — не стал запираться я — Там тебя впервые и увидел.

— А как мы с тобой начали встречаться? Как это все было? — Варя наморщила лоб — Вот не помню, и все тут! Вообще не помню! Помню, что живу с тобой в твоем старом доме. Мы занимаемся любовью на старой кровати… Ты работаешь участковым. Ты ведь участковым работаешь, да?

— Служу — усмехнулся я — Да, участковым.

— У меня какие-то обрывки памяти — тут густо, а тут пусто! — созналась Варя — Расскажи мне, кто я, и откуда взялась. А то мне что-то страшно становится…

Я провел пальцами по ее маленькой груди — твердой, упругой, какая и бывает у совсем молоденькой девчонки, Варя поежилась, ойкнула, прикрылась простыней. Я вздохнул (Потом! Все — потом! Пока хватит), и начал свой рассказ.

Закончил я рассказывать через час. Рассказал Варе о том, как я приехал в Кучкино, как встретил ее. Рассказал — опустив ненужные подробности, например, о том, как скормил ее мужа нечисти. Как скормил алкашей, которые ее избили. Ну и дальше — о том, как лечил людей, и к чему это привело. И куда привело — например о том, как я «весело» и со смыслом провел предыдущие три недели, пачками убивая аборигенов и самое главное — их колдунов.

Варя слушала меня, ухватившись за мою руку крепкими, привыкшими к работе пальцами. Ее обнаженное тело напряжено, глаза широко раскрыты и едва моргают. Когда я закончил рассказ, она выдохнула и тихо сказала:

— Никто и никогда в это не поверит! Колдунов и колдуний не существует! Магии нет! Стоит заикнуться о чем-то подобном — тут же окажешься в психушке!

— А вот ты и не заикайся — посоветовал я — А чтобы ты была уверена, что я существую, вот тебе доказательство!

И я навалился на Варю, ойкнувшую, а потом…счастливо вздохнувшую. И понеслось!

Мы так развлекались до самого вечера, пока не стало темнеть, и только тогда отправились в ресторан. Народа на улицах полно — здесь вообще многие предпочитают выходить только вечером, когда солнце уже село. Те, кто может не выходить днем. Так что в ресторане почти все столики были заняты.

Однако нам столик быстро нашли, и скоро мы уже сидели, попивая пиво и сок, в ожидании, когда приготовят наши блюда. А потом, когда ели бараньи ребрышки с картошкой фри, я вдруг спросил Варю, не менее активно чем я поглощавшую мягкое сочное мясо: