Анна Романова - Внеземное притяжение [publisher: SelfPub]

Так и не понимаю, что произошло. Я не испытываю к нему ненависти, следовательно, эта эмоция не вызвана связью. Но есть еще кое-что странное, влечение и непосильное притяжение, которое всегда сопровождает наши встречи, исчезло, когда милорд прижал меня к стене, словно это и, правда, был другой человек.

Сбоку раздается хруст, и я ошарашено поворачиваю голову на звук.

Вглядываюсь вдаль, но никого не вижу. Моя, и без стресса, бурная фантазия начинает разыгрываться, сердце подскакивает к горлу, и я застываю, как мраморная статуя, прилипшая балетками к земле. Кусты начинают шевелиться, и мое тело содрогается им в такт, поэтому, когда дверь конюшни раскрывается и раздается громкое:

– Луна, а тут только…

Я взвизгиваю, отпрыгиваю в сторону. Заяц, который лазил в кустарнике все это время, делает то же самое, только, в отличие от меня, не остается драматично стоять на месте, сгибаясь в три погибели, опираясь руками в колени, а дает деру и точно не оборачивается. Уильям замирает в дверном проеме, глядя на происходящее с приоткрытым от удивления ртом. Я прикладываю руку к груди и пытаюсь поднять сердце с пят.

– Ты нормальный? – спрашиваю на выдохе, разгибаясь и поворачиваясь к собеседнику.

– Я? В смысле? Что? Что тут вообще произошло? – ухмыляясь, интересуется Уилл, разводя руки в стороны.

– Ничего, – произношу на выдохе, а затем втягиваю воздух носом до отказа.

– Я отпугнул твоего нового друга или спугнул хищника? – вот же язва, слов нет.

Подхожу к Уильяму, забираю из его руки плащ, недовольно заявляя:

– Ой, да завали уже, – но мой голос не звучит злобно, потому что говорю сквозь улыбку.

– Кого завалить? Или что?

– Хлеборезку свою.

– Кого?

Закатываю глаза, накидываю вещь на плечи и завязываю шнуровку, неодобрительно качая головой.

– Какой ты далекий, тебе срочно нужно узнать что-то о сленге современной молодежи.

– Я только за, учи меня, – вот же хитрый лис.

– Ага, то не я уже побежала? – вопросительно поднимаю бровь, и Уилл, сдерживая смешок, почти спокойно (хоть ему это сложно) отвечает:

– Нет, благо, это не ты умчалась отсюда сверкая пушистой задницей.

– Ну, ты и дурносмех! Прощай, – деловито заявляю и иду к калитке, но друг опережает меня и галантно открывает дверцу.

– Сразу после вас, миледи, – снова кривляется, но именно благодаря ему весь этот кошмар с Генри стремительно отходит на второй план.

Мы идем по извилистой дороге больше часа (мне так кажется), проходя небольшие дома с садами и огородами, огражденные деревянными заборами. Я рассказываю Уильяму о том, как живется в моем мире: об электричестве, телефонах, супермаркетах, телевидение, ресторанах, развлекательных центрах, интернете и прочем. Всю дорогу друг пораженно выкрикивает, округляя глаза: «Да ладно», «Правда что ли?», «Нет, ну ты не обманываешь?». Забавно наблюдать за всем этим, ему бы понравилось в двадцать первом веке, жаль, что нельзя забрать его с собой.

М-да, а недурно я губу раскатала. Ещё сама не знаю, как вернуться домой, но уже пускаю сопли, что не могу прихватить с собой друга.

Честно признать, я жутко устала от этого бесполезного шатания. Поэтому, увидев большой камень, я без лишних раздумий мчусь к нему и усаживаюсь сверху. Уилл подходит ко мне, ехидненько так спрашивая:

– А что такое, устала?

– Нет, с чего бы это? Просто решила тебе передышку дать, – как ни в чем не бывало, отвечаю я, на что друг поджимает губы, кивая, мол: да-да, оно и видно.

Он обходит камень с другой стороны и садится так, что наши спины соприкасаются. Запрокидывает голову, опуская затылок мне на плечо, и смотрит в небо. Я следую его примеру, с удовольствием разглядывая звезды.

– Хочешь спросить? – тихо говорит Уильям, словно читая мои мысли.

– Да, очень, – поднимаю голову с его плеча и поворачиваюсь к парню боком, он делает то же самое. – Где ваши родители?

– Отец умер шесть зим назад. Погиб в лесу во время стычки с лесными созданиями. Мы так и не поняли, что произошло, его просто не стало. Мы предали его тело, на котором не было ни единого повреждения, огню, но Генри так и не смог отпустить ситуацию.

– А вы уверены, что это были не люди? – осторожно спрашиваю, так как вообще не особо понимаю, о каких таких лесных создания идет речь. Современные люди во всем ищут логику, потому что магии не существует, по крайней мере, у нас.

– Генри уверен, ведь нашего отца все любили. А лесные создания неуправляемы и от них можно ожидать всякого, – с грустью произносит Уилл, и я накрываю его руку своей ладонью.

– А мама? Но, если не хочешь говорить, я не давлю, – тут же добавляю, улавливая его взгляд.

– Мать Генри умерла, когда мне было семь. Её унесла какая-то болезнь, которую старец не смог вылечить, сказал лишь, что она пронзила все тело. Перед смертью Элизабет была больше похожа на духа, чем на человека: худая, бледная, слабая. Только глаза остались живыми, особенно когда рядом был её сын. Я же старался не показываться ей на глаза.

Я не стала допытываться почему, так как всё и без лишних объяснений ясно. Он плод любви её мужа с другой. Никакая женщина не захочет видеть доказательство измены любимого, тем более на смертном одре.

– А твоя?.. – шепотом спрашиваю, не желая бередить раны.

– Меня забрали у неё, когда я был младенцем. Больше я о ней ничего не знаю, – друг пожимает плечами. Я пока не понимаю: смирился он, отпустил ситуацию или чего-то недоговаривает?

– Грустная история, прости, если расстроила, – поджимаю губы. Неловкая ситуация.

– Ничего, я рад, что хоть капельку тебе интересен, – Уилл грустно улыбается и в моей груди все переворачивается.

Что со мной не так? Я с милым парнем, которому нравлюсь, причем симпатия наша настоящая, а не навеянная тупым рисунком. Почему я заставляю его чувствовать себя ненужным?

Вдруг мне становится тяжело дышать, воздух сгущается, как перед дождем. Ветер настойчиво треплет мои волосы, и весь мир вокруг нас замирает.

Надо же, даже сама природа помогает создать «нужный» момент. Я тянусь пальцами к лицу Уилла, но он отчего-то резко подскакивает с камня и смотрит в сторону леса. По телу растекается необоснованное волнение, окутывая кожу колкими иглами, и я растерянно поднимаю на ноги.

– Что-то не так?

Парень молчит, опускается на корточки и, закрыв глаза, прикладывает раскрытую ладонь к земле. Я боюсь издать хоть малейший звук, хотя видимых причин для страха не наблюдается.

– Беги, – строго говорит Уильям, открывая глаза.

– Что? – переспрашиваю, делая шаг вперед.

– Я сказал, беги! – командным тоном говорит он, поворачивая ко мне голову. Застываю с немым вопросом, в шоке от происходящего, но спустя пару мгновений начинаю чувствовать, как земля еле ощутимо содрогается под ногами.