wayerr - Серверный зверь

Обернувшись человеком, я подхожу ближе. Небо закрыто огромной кроной, а земля повсюду усыпана крупными красными ягодами. Жанна поднимает одну из них, пробует и кривится — очень кисло. Редкие упавшие с дерева листочки напоминают клюквенные, только гораздо больше.

Рядом с дорожкой на глаза нам попадается табличка:

“Просто большое дерево. Ничего не символизирует. Не исцеляет. Не повышает. Жертв и подношений не требует.”

Табличке люди не верят — корни завалены слабо мерцающими золотом подношениями, среди них сидят оборванные попрошайки.

Надоедливый свет золота. Нищие.

— К Админу можно долететь? — спрашиваю я Жанну.

— Там постоянный шторм и мороз. Даже дракони не помогут, — качает головой она.

Вздыхаю:

— Я устал от проклятия дракона. Вот нищие.

На секунду Жанна задумывается, потом подводит меня к попрошайке, который с жалостливой алчностью смотрит на нас, приоткрывает рот с грязно-жёлтыми зубами.

— Сними куртку, рубашку и сохранись, — говорит мне Жанна.

Как только я сохраняюсь и поднимаю глаза на Жанну, она резко выбрасывает руку прямо мне в сердце, пробивает пальцами грудину.

Темнота.

Загружаюсь, не понимая, что это всё значит. Жанна стоит с моим сердцем в окровавленной руке. Хитро! Монетоприёмник я раскрываю обеими руками, и Жанна туда заталкивает моё сердце.

Я начинаю отчётливо слышать свой пульс. Он раздваивается, нарастает, оглушает меня, удары сердец отдаются в голове, словно что-то хочет разорвать череп изнутри. Меня начинает рвать, выворачивать пустой слизью на щебёнку дорожки. С жижей выпадает золотая монета — дракойн. Ещё одна. И ещё.

Пульс утихает, стук второго сердца исчезает вовсе. Жанна протягивает флягу. Умытый и одетый, я беру монеты. Они склизкие, горячие и немного манящие. Жменя снега очищает и остужает их.

Монеты падают в дрожащие ладони нищего. Он торопливо кивает, улыбается ртом, полным золотых по драконьи острых зубов, и прячет монеты за щёку.

— Всё. Ты человек, — говорит Жанна, когда мы отходим.

— У золотых драконов зубы золотые, — удивлённо бормочу я.

— Ты всё верно, заметил. Потому на него дракойн и не действует.

— Это все нищие такие?

— Не знаю. Возможно, дух золотого дракона вселяется в них на время ритуала. А может ещё что. Тут полно всякой необъяснимой фигни.

— Например, почему я съел один дракойн, а срыгнул целых три?

— Ну-у, — задумчиво тянет Жанна, — есть два варианта. Первый, что ты случайно наелся золота. Но ты, скорее всего, будешь отрицать. Второй вариант многим не нравится.

— И всё же.

— Есть теория, что дракойны, это, своего рода, паразитические драконы. Вроде как личинки, или что-то такое. Я не особо разбираюсь. Они никогда не становятся взрослыми, но если находят хозяина, то изменяют его тело и поведение так, чтобы они максимально размножились.

— Так себе вариант, но пойдёт. Выбираю его.

Жанна ухмыляется:

— Кто бы сомневался.

В столице, я узнаю, что нужно для похода на север, закупаю снаряжение, собираю команду. Выясняется, что на севере, за границей этой локации, то ли сохранение перестаёт работать, то ли ещё что, но возвращаются немногие. Магия, техника — там никак не могут помочь, даже чат перестаёт работать. Только собственные ноги и тёплая одежда. И никто из вернувшихся не знает сколько идти — одни шли день, иные месяц, но все либо вернулись сразу, либо увидев начало Танца Серверных Огней, никто из вернувшихся не видел окончания танца.

Выяснив всё это, я снимаю квартиру. Слишком там опасно, Жанне придётся остаться и ждать меня.

— Если я не вернусь в течении месяца, то уходи.

Грустно улыбаясь, Жанна отвечает:

— Не всё так просто, Игорь. Главное, ты не забудь вернуться, даже если окажешься в реальности.

Про реальность я совсем забыл. Помнил, что надо дойти, разобраться с Админом. А вот зачем и для чего. Да и хочу ли я вернуться? Может я там уже издох и воняю, может в коме, а может меня там уже нет. Ничего не известно и не понятно. И не важно теперь, сплю я, или это всё на самом деле — правдоподобные ощущения складываются в жизнь. Настоящую ли? Если ощущения похожи на настоящие, а мир — нет? Хотя, я его давно уже считаю настоящим.

Здесь я после гибели возрождаюсь. Но как бы выглядел бессмертный в нашем реальном мире? Какой-то закон мира бы нарушался, пусть малозаметным образом. Например, герой переселялся бы в другое тело. Вроде и чудо, и сложно его осязать. А тут, где каждый может загрузить сохранение, если успеет, просто другой язык, иная терминология чуда.

— Я буду искать способ, — говорю я после долгого молчания. — Даже если я всё же окажусь в реальности, если этот мир откажется от меня, я буду искать.

— Верю, — шепчет Жанна. — Поэтому я просто буду ждать.

Перед границей локации мы разбиваем временный лагерь. Белые палатки среди талого снега, бородатый лекарь из местных, припасы. Это всё на случай, если первый штурм не удастся — перевести дух и отправиться снова.

Забор локации здесь из обледенелых почерневших досок, за ним тёмная стена воющей серой мглы. Только всё тот же неизменный иссохший охранник в синей форме и фуражке. Бросив на нас взгляд, он распахивает ворота и шепчет прощание.

Нас поглощает беспрестанная ночная буря: ледяная смесь из лезвий снега и воздуха запорашивает очки, набивается под одежду, сечёт оголённую кожу. В маленьком нашем отряде, связанном единой верёвкой, всего три человека. Я иду первым, мерно шаг за шагом вбиваю ботинки в невидимый наст. Света от фонариков хватает лишь посветить на компас, но если вытянуть руку, то пальцев уже не видно в мельтешащем снегу.

Проходят сутки или больше. На очередном привале, я останавливаюсь, подождать двух других. Дольше обычного не видно фонарика, наконец, из темноты припорошенный снегом появляется Борис — он шёл замыкающим. Значит, средний трусливо загрузился где-то в тёплом месте.

Вдвоём поставить палатку сложно, ветер рвёт её из рук и, наконец, уносит прочь. Мы накрываемся куском ткани и прижавшись друг к другу перекусываем — в инвентаре есть ещё одна палатка, но ставить её нет ни сил ни желания.

Похоже, это проклятие серверных земель — здесь пропадает всякое желание. Об этом говорили вернувшиеся, но я тогда не верил. Мне уже не хочется ни к Админу, ни в реальность. И воспоминания о Жанне оставляют лишь приятную грусть — закрыть бы глаза и лечь. Хотя, достаточно только загрузиться и вот я буду рядом с ней, но это мнится излишним, хочется просто лечь и уснуть.

Тормошу задремавшего Бориса и мы идём дальше. Кажется, становится светлее, и ветер чуть ослабевает. Небо темнеет, проступает мерцающими звёздами, а снежинки неспешно падают на белую ровную землю.