Гийом Прево - Семь монет антиквара

Элен развела руками, изображая искреннее недоумение.

— Видимо, совпадение!

— Сначала я тоже именно так и подумал, подальше в программе рассказывали, что девушку нарисовал ее отец, Ганс Балтус, и что потом она вышла замуж за некоего Ван Тоддса.

— Ван Тоддса? Надо же! По-моему, прадедушку Марка звали Ван Тоддс! Когда он перебрался через Атлантику, приставка «ван» отвалилась. Но родом он был точно оттуда, из Бельгии. По-моему, у них в роду действительно были художники. И как он тебе, этот портрет?

Сэмюел вспомнил, как позировала перед холстом Изер, далекая бабушка Алисии Тоддс, среди запахов масляной краски и камфары, наполнявших мастерскую Балтуса. Сэму посчастливилось лишь завершить портрет (он дорисовывал руки), но результатом он ужасно гордился.

— Очень… очень неплохо. На девушке платье из черного бархата и шляпка, а еще…

Он не договорил, потому что в этот момент затрезвонил дверной звонок.

— Это, наверное, Алисия, она всегда звонит. Вот ей будет сюрприз!

Они поспешили к двери и, открыв ее, увидели на пороге Алисию — но не одну. Рядом стоял, приобняв ее за плечи, Джерри Пэкстон. Сердце у Сэмюела успело за сотую долю секунды расплавиться и тут же застыть неподвижным камнем. Алисия смотрела на него с изумлением. Джерри поморщился:

— Фолкнер, а ты-то что здесь делаешь? Заблудился?

Элен возмутилась:

— Кажется, я могу приглашать к себе в дом кого хочу, как ты считаешь, Джерри?

Пэкстон изобразил какой-то извиняющийся жест. После чего попрощался с Элен, поцеловал свою девушку в щеку и, ворча что-то себе под нос, отчалил.

— Просто супер! — вздохнула Алисия, когда за ним закрылась дверь. — Теперь он несколько дней будет выносить мне мозг.

— Джерри не нравится, что ты принимаешь у себя друзей? Пусть привыкает! И теперь, когда Сэм тебя наконец дождался, я оставлю вас одних, вам наверняка многое нужно друг другу рассказать. А я в магазин, надо купить Рику летних вещей, он завтра едет к бабушке. Сэм, я очень рада, что ты к нам зашел. Обязательно заглядывай еще!

Она крепко обняла его на прощанье, а Алисия тем временем уже побежала наверх по лестнице. Только на самой последней ступеньке девушка соизволила обернуться.

— Ну чего ты там застрял? Поднимайся!

Комната Алисии была совсем не похожа на комнату Лили. Ни тебе лилового цвета, ни Орландо Блума в образе эльфа, ни моря плюшевых игрушек… Вместо этого — фотографии. Десятки черно-белых фотографий на стенах. Пейзажи, улицы — многолюдные и пустые, — сельскохозяйственная техника, животные, фрукты крупным планом, автопортреты, товарищи по школе и огромный портрет Джерри над кроватью.

— Ты увлеклась фотографией? — спросил Сэм, будто сам не мог догадаться.

— Давно, — небрежно бросила она. — Помнишь, мы однажды подшутили над соседом из дома напротив? Заказали для него пиццу. Я тогда сфотографировала курьера и бедного мистера Роджера с колонной из четырнадцати коробок пиццы, которых он вовсе не ждал. Наверное, тогда это и началось.

Сэмюел хорошо помнил и эту историю, и то, как Алисии потом досталось от родителей, обнаруживших снимки.

— Хорошие фотографии, молодец!

Ему хотелось как-нибудь получше похвалить ее, найти более точные слова для выражения восхищения, но в голову пришла только эта банальная фраза.

Сэм уселся на край кровати. Алисия вставила в дисковод альбом White Stripes [14] Американская рок-группа The White Stripes была образована в 1997 году в городе Детройт, штат Мичиган. Группа состояла всего из двух участников — гитариста/пианиста/вокалиста Джека Уайта и барабанщицы-перкуссионистки Мег Уайт. и, устроившись в небольшом красном кресле, принялась разглядывать в окно сад, пока Джек Уайт, вооружившись гитарой, бросал вызов армии семи наций. [15] Seven Nation Army — первая песня на альбоме Elephant (2003) группы The White Stripes. Гитарный рифф из этой композиции известен во всём мире, его, например, часто распевают на трибунах болельщики во время футбольных матчей.

На третьем куплете Алисия наконец заговорила:

— Чего ты хочешь, Сэм?

— Чего я хочу?

— На прошлой неделе ты подошел ко мне на соревнованиях. Сегодня ввалился прямо домой… Ты не проявлял признаков жизни целых три года, а теперь вдруг всюду ты. Вот я и спрашиваю: чего ты хочешь?

Ну конечно… Он, в общем-то, и сам понимал, что восстановить дружбу будет непросто. Но с чего же начать?

— Прости меня, пожалуйста, — проговорил он. — Я виноват и понимаю, что был страшно не прав. Но я попробую объяснить. Все эти годы я считал, что, если позволю себе хоть одну-единственную минуту радости, то получится, что я как бы предаю маму. Мне казалось, я обязательно должен страдать, понимаешь? Должен на собственной шкуре пережить хоть малую долю того, что случилось с ней. Я вбил это себе в голову и…

— А я, — рассерженно перебила Алисия. — Что всё это время должна была делать я?

— Прости, пожалуйста. Мне было слишком тяжело.

— Знаешь, что я тогда подумала? Что ты почему-то винишь в смерти мамы меня! Я ведь позвала тебя переночевать у нас, когда у тебя случился приступ аппендицита, помнишь? И если бы я не настояла тогда на том, чтобы ты у нас остался, ты, может, и не заболел бы. Тебя бы не отвезли в больницу, маме не пришлось бы садиться в машину, чтобы поехать к тебе, и…

Алисия старалась держать себя в руках, но было видно, что глубокая рана, которую она долгое время старалась не замечать, по-прежнему причиняет ей боль.

— …и она бы не попала в аварию, — договорила Алисия.

— Что за ерунда! — возмутился Сэм. — Бред полный! Что ты тут могла изменить? Ничего! Мне даже в голову ничего подобного не приходило! Если в этом и была чья-то вина, то только моя! Это я не должен был допустить приступа! Надо было противостоять ему, надо было бороться, вот и всё!

Он замолчал, удивленный собственными словами. Неужели в глубине души он действительно чувствовал себя ответственным за гибель мамы?

Алисия смотрела на него из глубины кресла, и взгляд ее был уже чуть менее холодным. Казалось, она с каждой минутой становится всё прекраснее.

— Видишь, Сэм, что происходит, когда молчишь и ничем не делишься… Мне было так плохо, просто ужасно. Признаюсь, я тебя любила. Любила, как маленькие девочки любят сказочного принца. Ты был мой сказочный принц, да. И вдруг в одно мгновенье — раз! — и ты пропал, будто тебя и не было в моей жизни. Исчез, испарился. Представляю, как ты тогда страдал. Но мне, поверь, тоже было невесело.

«Я не знаю, что делать с собой», — принялся распевать Джон Уайт. [16] I Just Don’t Know What To Do With Myself — четвертая композиция с альбома Elephant группы The White Stripes (2003). Сэмюел тоже понятия не имел, что с собой делать…

— Послушай, Сэм, не обижайся, но я не готова снова с тобой встречаться. По крайней мере пока. К тому же еще ведь есть Джерри. Он очень ревнивый, ты сам видел. Может, когда-нибудь позже…