Софья Прокофьева - Астрель и Хранитель Леса [Повесть-сказка]

Когда она открыла глаза, на поляне оленей уже не было. Только качались ветки орешника.

Король с довольным видом поглядел в глубь леса.

— А, каковы? У кого из королей есть еще такие олени в лесу? Ну, что ты смотришь так хмуро, Каргор?

— Простите, государь, мне что-то не по себе сегодня, я нездоров, — глухо ответил Каргор. Он выпростал из-под плаща свои руки, быстро оглядел их и снова спрятал под плащ.

— Пустяки, Каргор, — небрежно повел плечом король. — Ты жаждал земной власти, я дал ее тебе. Ты главный королевский судья! При виде тебя все трепещут. Ты властен любого заточить в тюрьму, а потом, потом… Ах, какие олени! И сколько их! И еще четыре сегодня… О, это будет поистине королевская охота! Забавно, я даже не узнаю, кого я затравлю первым. Был он прежде пекарем, рыбаком, кузнецом?

Король вдруг умолк, какая-то тревожная мысль заставила его нахмуриться.

— Постой, постой! — Король повернулся к Каргору, заговорил негромко, свистящим шепотом: — Ты могучий волшебник, не спорю. Но скажи, колдовство твое надежно? Они не могут снова… Ну, ты понимаешь меня. Снова превратиться в людей? Я жалостлив и слишком добр, Каргор, мне не хотелось бы пронзить стрелой женщину или ребенка…

Если бы заговорила сама темнота, это был бы ее голос, так мрачно и угрюмо отвечал Каргор:

— Нет, ваше величество, эти олени никогда не станут снова людьми. Никогда! Для этого надо сказать тайное заклинание, а его никто не знает, кроме меня. Никто на свете.

— Никто? — с облегчением переспросил король. — Ты уверен? Да?

Астрель прижала руки к губам, чтоб не вскрикнуть. Она так дрожала, что боялась, как бы не затрепетали листья дуба и шорохом не выдали бы ее.

— Никто, государь, — твердо повторил Каргор. — Это заклинание неведомо никому. Я вычитал его в древних книгах. Надо сказать волшебные слова: «Мрак, исчезни, вспыхни, день! Человеком стань, олень!» А кто сможет их сказать, ведь я сжег эти волшебные книги, скормил их моим огненным змеям.

— Разумно, Каргор, разумно. Осторожность никогда не мешает. А теперь не порти мне моей радости. Это скучно, наконец. Мне надоел твой угрюмый вид. Твои насупленные брови.

— Слишком много забот, государь, — покачал головой Каргор. — Мои руки тяжелы, будто они налились свинцом. Грудь сдавлена словно тисками. Мне тяжко, душно.

— Душно! — беспечно воскликнул король. — О чем ты? Душно в такой теплый прекрасный вечер! Все обещает чудесную охоту. Вот и луна!

Над лесом, стряхнув с себя легкое волнистое облако, поднялась луна.

Круглые пятна света рассыпались под орешником. Волны прохладного серебра побежали по траве к ногам Астрель.

Она сильнее прижалась к шершавой коре дуба. Только бы ее не заметили! Если бы она могла скрыться в самой сердцевине дерева!

Луна еще выше поднялась над лесом, и волосы Астрель зеленым стеклом блеснули в лунном свете.

— Девчонка! — Король вытянул трясущуюся руку, указывая на Астрель. — Проклятая девчонка! Она все слышала!

Каргор повернул голову, увидел Астрель и замер от неожиданности.

Король с воплем ярости бросился на Астрель, но та оказалась проворней.

Она метнулась сквозь густой колючий терновник, перепрыгнула через поваленное дерево. Туда, туда, в глубину чащи, где ее не выдаст лунный свет.

Астрель, протянув вперед руки, бежала, ныряя в густые тени, в провалы между деревьями. Лес словно притих. Ни одна сухая ветка не затрещала у нее под ногой.

Король подскочил к Каргору, ухватил его за плечо:

— Что же ты! Скорее! Девчонка слышала заклинание. Она… нет, нет, это невозможно! Я не перенесу этого. Она же может теперь превратить всех оленей опять в… — король захлебнулся от ужаса. Смертельный страх душил его. — Каргор, убей ее!

Каргор долгим взглядом поглядел на короля.

— Хорошо. Она умрет. Я остановлю ее сердце, — сказал он медленно, и слова его падали тяжело, как камни. — Она — умрет!

— Да, да! Останови ее сердце! — вне себя воскликнул король. — Пусть она упадет мертвая! Скорее же!

Каргор властно поднял руку:

— Сердце, не бейся, сердце… — Но Каргор не договорил. Он глухо, затравленно вскрикнул и поспешно спрятал руку под плащ. В свете луны сверкнули загнутые птичьи когти, а край плаща на миг превратился в длинное крыло ворона. — Не могу, государь, вы сами видите, не могу… — в изнеможении простонал Каргор, поворачивая к королю синевато-темное лицо. — Я превращаюсь в ворона. Против своей воли. В ворона…

— Но ее надо убить! Все равно! — не слушая его, вопил король. — Как она могла улизнуть из дворца? Двести стражников, рослых болванов сторожили все выходы. Ну, придумай что-нибудь, Каргор! Да пойми же, если она убежит, это конец всему!

— Но если я превращусь в ворона, я утрачу все свое могущество. Я стану просто птицей… обычной птицей, — измученным, прерывающимся голосом ответил Каргор.

И ни Каргор, ни король не заметили, что, часто взмахивая крыльями, в лунном луче над их головами пролетела маленькая птичка с хохолком на макушке.

Это была птичка Чересчур. Она спряталась в густой листве дуба, маленькая, как желудь.

«Странно и невозможно! Где Астрель и Гвен Хранитель Леса? — Птичка Чересчур оглядела поляну. — Я бы сказала, чересчур странно. И как это добрый господин Каргор может превратиться в ворона?.. Ах…»

Птичка Чересчур сдавленно пискнула и чуть не свалилась с ветки. Она все поняла. Что она натворила! Глупая, беспечная птица. Кому она доверила тайну Астрель и Гвена! Она невольно предала их, а может быть, даже погубила…

— Ну сделай хоть что-нибудь! — уже с мольбой простонал король. — Ты только подумай, если олени снова превратятся в людей и все об этом узнают… Нет, что со мной будет?

Король схватился руками за голову, пошатнулся, оперся плечом о старый дуб.

— Успокойтесь, государь, — тихо ответил Каргор. Его слова звучали в безветренной тишине четко и внятно, и каждое из них заставляло вздрагивать птичку Чересчур, как от удара. — Я превращу Астрель в дерево. На это у меня еще хватит сил.

— В дерево? — радостно встрепенулся король.

— Да, — хмуро кивнул Каргор. — Корни уйдут глубоко в землю, и Астрель навсегда забудет, кто она. Навсегда забудет.

— Так поспеши! — весь трясясь от нетерпения, воскликнул король. — Колдуй, колдуй, Каргор! Преврати ее в дерево!

Каргор поднял голову и взглянул на небо. Нечеловеческая тоска была в его взгляде.

Он отступил в глухую тень и оттуда, из ночного мрака, послышался его тяжелый, пугающий голос:

Каргор устало перевел дыхание. С низко опущенной головой подошел к королю, волоча плащ по росистой траве.