Алексей Федорочев - Младший [СИ]

— А сам?

— А я нашел лазейку. В первом абзаце есть слова: «вести к славе и процветанию». А вся мишура про «обеспечивать безопасность» и «всецело способствовать» — она во втором. Понимаешь, если убедить себя, что задачи поставлены в порядке приоритета, то на этой тонкой грани можно балансировать. Будущий император с такими наклонностями в мои понятия о славе и процветании никак не вписывается. Но даже так я не способен на действия, только относительно безболезненно строить планы. Не связанный присягой Василий нам сейчас гораздо важнее, чем любой мальчишка, будь он хоть трижды гением! Наш Ужас вон как лихо с Ленкой расправился! И, как это ни цинично, но я просто счастлив, что его отец — первая жертва и на нашей стороне, ради такого я и б о льшим поступиться готов!

— Ты думаешь, все же он? Не слишком ли смело? Там песок не участвовал, а его ничему другому не учили?..

— Он это, он! Талантливый паршивец, ни одной улики не оставил, ни одной песчинки не потревожил! Его даже до сих пор не подозревают, вернее, подозревают но наравне с остальными магами и далеко не в первой десятке. Но он, гарантирую! И знаешь, интереснее всего итог: нам в том регионе даже легче работать стало, оказывается, многие проблемы как раз эта Роксалана доморощенная доставляла. Без ее влияния и с Саудом проще договариваться стало, и с их соседями. Так что пусть Солнцевы получат своего племянника и успокоятся. А я пока удовлетворюсь тем, что щелкну по носу армейцев: разведи мы сейчас вокруг парня канитель, они точно обратят на него внимание, а так уберем с глаз долой на ближайшее время, а потом… Время покажет.

— А армейцы при чем?

— Старая история, расскажу как — нибудь в другой раз при случае, и так заболтались. Что делать дальше, знаешь: отправляй парня в «Грачи», там его встретят.

«Уже давно известно, что внимание можно концентрировать максимум на семи предметах одновременно…» Ни в чем не повинный, надорванный по развороту журнал с силой полетел в стену.

Болеть скучно. А снова в чужих людях, — после разборок с Рулькой мы сошлись на компенсации в виде закрепления за мной комнаты наверху его заведения, — еще и некомфортно. Ни покапризничать, ни повыступать.

В качестве мелкой мести в няньки мне бармен отрядил Малыша, но у вышибалы оказалось отходчивое сердце — вымещать зло на жалком больном человеке тот не стал. Возился как с маленьким, бегал подогревать бульон, менял постель. Когда стало полегче, еще и книг целый сундук почитать притащил. Где взял, так и не признался, в сундуке вперемешку лежали учебники, детская литература и познавательные журналы, вот ими — то я и увлекся. Разбирая пожелтевшие страницы, окунался в мир путевых заметок, забавных описаний и коротких научно — популярных статей, поданных живым языком. Одна из них меня и разозлила.

Семь предметов, семь!!! Я до звездочек в глазах отрабатывал скорость, думал, ее мне не хватает, чтобы уцепить в новую загогулину расползающиеся конструкты, психовал, сам себя тупицей обзывал, ждал прорыва, а, оказывается, я уперся в объективный потолок способностей человеческого мозга! Песчаные, да, собственно! — хоть какие лезвия! Грубейшее воздействие! Проще только топором зарядить! Но это шесть рун, ШЕСТЬ!!! Содержание — форма — вектор — посыл — действий четыре, а рун шесть! С моим уровнем пустить за седьмую усилитель, и все!!! А только в незабудкином браслете я их около ста состыковал! Да что там лезвия? — водосборники, чья схема мне скоро будет сниться ночами! Восемьдесят одна руна! Даже если выкинуть все, отвечающие за управление и комфортное использование, все равно останется семь! То есть смерть от жажды мне не грозит, но уже как — то использовать полученную воду в качестве оружия не выйдет. А все мои планы по перевороту в магическом искусстве накрылись медным тазом.

Как наяву в голове зазвучало: «По первости мечтала: крутой магичкой стану. Фантазии были — улёт!» Эх, Зина, Зина! Знала бы ты, что не только с твоими жалкими копейками дара в эту ловушку попасть можно!

Проистерившись, стал накидывать в блокноте все известные мне короткие цепочки. Как назло на ум шли одни только лезвия в разных вариациях, ни в какую другую сторону мысли упорно не хотели сворачивать. Набросав целую страницу, отставил бесполезное занятие, требовался перерыв. К тому же почувствовал, как опять поднимается температура, а в таком состоянии вряд ли до чего — то толкового дойду. Вместо всплеска суеты начал бездумно черкать лист, любуясь странными ломаными линиями и впадая в подобие медитации. От вождения карандашом по бумаге отвлек притопавший с вечерней порцией лекарств Малыш.

Поутру, весь пропотевший, наконец — то почувствовал, что болезнь начала отступать. Дотащившись после ванной обратно до кровати, нашел заботливо собранные моим нянем исчерканные листочки. Пробежавшись глазами по вчерашним каракулям, скомкал их и отправил в полет, чтобы тут же поползти следом. Тот, который исписал цепочками — ничего нового, всё давно заучено. Но два других!

Первый: среди ничего не значащих линий угадывался проведенный, не отрываясь, каскадный усилитель. А раз не отрываясь, то с усилиями, — усмехнулся собственному косноязычию, — усилитель можно принять за один объект. Не за четыре, а за один.

Второй исчерканный лист бумаги: не так явно, как на первом, но среди почеркушек проглядывало начало семирунной цепочки отрицания на площадь. Не самой простой, две руны относились к третьему порядку, то есть отличались сложностью структуры, и если вывязывать, то только из собственных сил, никакую природную так не свернешь, но пока я ее держу…

В заявленном радиусе никто, даже «венценосец» не сможет потревожить ни одну лею.

Ни один артефакт не сработает.

Кажется, стоит купить пистолет.

Соколов Анатолий Иванович, он же мистер Дед, заявился с новым визитом в разгар выздоровления. С банкой малинового варенья. Если раньше и имелись сомнения, под кем ходит Рулька, то теперь их не осталось. Логично, кто же «диких гусей» без присмотра оставит?

Переложив на стол кипу исчерканных бумажек, старик по — хозяйски расположился на грубом трехногом табурете. Лично я на этом пыточном орудии и минуты высидеть не мог, а Дед даже вальяжную позу принять умудрился — талант или чугунная задница?

— Есть работа.

— Не интересует!

— Сорок тысяч.

Посмотрел Деду прямо в глаза и произнес по слогам:

— Не ин — те — ре — су — ет!

— Это снова протезы, снова работы твоего отца, — опять не обратил он внимания на мои возражения, — Можно сказать, его предсмертный подарок. Если бы ничего не поменялось, то Петр Исаевич сам бы настроил свое изделие на владельца, но он не дожил, другого мастера его уровня найти не удалось, а протезы так и остались пылиться на полке.