Lutea - Два мира. Том 1 [СИ]

Взгляд Тобирамы вновь непроизвольно обратился к Изуне. С того случая на болотах прошла неделя, но это была их первая встреча с тех пор. Что Учиха помнит? Тобирама надеялся, ничего; пускай себе считает, что его вовремя нашли и успели спасти соклановцы — так всем будет лучше.

Хаширама и Мадара сорвались с мест одновременно, и это послужило сигналом для остальных. Прорубаясь через вражеский строй, Тобирама хотел обойти кругом своего основного противника, но тот первым нашёл его. С обнажённым, уже окровавленным мечом наперевес Изуна возник из гущи сражения как раз в тот момент, когда Тобирама извлекал катану из живота своего оппонента.

Быстрое движение, короткий звон, клинки встретились — всё так же, как всегда. «Не помнит», — с облегчением подумал Тобирама. Это в значительной мере всё упрощало.

Оттолкнув Изуну от себя, Тобирама нанёс режущий удар по его руке, но противник успел уклониться и сам перешёл в наступление. Оба они орудовали мечами так быстро, так ожесточённо, что не оставалось ни секунды, чтобы оценить общую обстановку на поле боя, даже на составление печатей для техник и то времени не хватало.

Клинки вновь столкнулись, сталь заскрежетала о сталь. Какое восхитительное, безумно пьянящее чувство — сражаться с равным. В такие моменты Тобирама начинал понимать, почему ани-чан столь сильно дорожит своим явно затянувшимся противостоянием с Мадарой.

«Мы ведь сражаемся на протяжении стольких же лет, что и братья, — вдруг подумал Тобирама, — и так же, как они, до сих пор не можем окончательно решить, кто сильнее. Почему так? Не можем же мы быть абсолютно равны…»

На секунды погрузившись в свои мысли, он зазевался и пропустил сильный удар под дых. Отлетев назад и ударившись спиной о твёрдую каменистую землю, Тобирама стремительно вскочил, однако Изуна уже вновь был прямо перед ним. Тобирама не успел отвести взгляд, хотя бы даже моргнуть; впервые за бой он встретился с Изуной взглядом — и тут же оказался парализован его гендзюцу. Ноги подкосились, и Тобирама упал на спину.

Шум битвы доносился откуда-то издалека — видимо, в пылу своего сражения они ушли довольно далеко, сами того не заметив, — так что помощи ждать было неоткуда. Странно, но Изуна пока не предпринимал ничего, просто рассматривал врага у своих ног без какого бы то ни было выражения. «Ирония жизни, — подумал Тобирама. — Неделю назад всё было ровно наоборот. Не сглупи я тогда, сейчас клан Учиха был бы не столь силён, потеряв одного из лучших своих бойцов, Мадара был в отчаянии и зол, и от этого совершал бы в битве много ошибок, которые дали бы ани-чану возможность убить его… Давай же быстрее, — мысленно потребовал он, глядя в точку на щеке Изуны, не встречаясь взглядами, — покончим с этим».

Выражение лица Учихи едва приметно изменилось — это было молчаливое одобрение. Всё-таки они действительно за прошедшие годы научились понимать друг друга без слов.

Длинный меч сверкнул в лучах неяркого осеннего солнца. Набрав полную грудь прохладного воздуха, Тобирама приготовился встретить свою смерть, но неожиданно Изуна вместо того, чтобы вонзить в него клинок, сам опустился на противника. Усевшись на Тобираму сверху, прижал лезвие к его горлу.

— Почему ты меня спас?

Тобирама быстро моргнул. Хитрый паралич Учихи не затронул лицевых мышц, и Сенджу смог спросить:

— О чём ты?

— Думал, я забыл о том, что произошло тогда на болоте?

— Рассчитывал на это.

— Почему? — насмешливо уточнил Изуна. — Стыдишься того, что спас мне жизнь?

— Знаю, что это было неправильно, — отчеканил Тобирама. — Тебе чего надо, Учиха?

— Я хочу понять, — упрямо сказал Изуна, оставляя без внимания его раздражение, — что остановило твою руку. Ведь не жалость же, правда?

«Потому что это было бы позором — жить в осознании, что обязан существованием жалости врага…»

Тобирама мог бы соврать, чтобы нанести Учихе напоследок хотя бы такой удар. Отчего-то предпочёл сказать честно:

— Прежде чем потерять сознание, ты позвал Мадару.

— И что? — искреннее удивление мелькнуло в голосе Изуны.

Тихо вздохнув, Тобирама смежил веки.

— Я вспомнил свои чувства после потери младших братьев, — отстранённо произнёс он. — Мы с Хаширамой потеряли двоих, вы — троих. Повторения этого я не могу пожелать даже Мадаре.

От такого заявления Изуна слегка вздрогнул. Его длинный хвост, выскользнув из-за широкого воротника, хлестнул Тобираму по щеке.

— Я не ожидал от тебя такого, — произнёс Изуна каким-то другим, непривычным тоном. Не демона-Учихи — человека. — Я думал, ты ненавидишь нас всем сердцем… — он хмыкнул. — Представь только, каково мне было, когда я очнулся и осознал, что не умер исключительно благодаря тебе. Всю неделю голову ломал, ради чего ты помог мне. Я ведь, получается, теперь тебе жизнь должен.

— Что? — Тобирама распахнул глаза, но в последний миг одёрнул себя, запретив смотреть в лицо Учихе.

— Я должен тебе жизнь, — медленно, явно через силу повторил Изуна. — Это значит… — он поднялся и сделал шаг в сторону — непривычно не острый, не колкий мечник-катонщик с невероятным арсеналом пыточных гендзюцу, а кто-то, с кем можно разговаривать. Договариваться?..

Интересно.

Вдруг Изуна наклонился вновь, сел рядом с ним на колени и положил ладонь на грудь Тобирамы. Секунда — и поток непривычной, неприятной суйтонщику огненной чакры прокатился по системе циркуляции, снимая гендзюцу.

Получив свободу движения, Тобирама моментально откатился в сторону и припал на три точки, готовый отражать удар. Изуна, однако, не двинулся с места.

Очень интересно.

— Расслабься, сегодня я больше не нападу, — произнёс противник, складывая руки на коленях.

— Сам-то себе веришь? — прошипел Тобирама, пытаясь понять, что задумал Изуна — такой странный, безумный, как все Учихи. Вот только безумный как-то по-особенному.

— Нет, — спокойно признал Изуна. — Однако сейчас я не вру. Тебе пришлось повозиться с тем ядом, и я осознаю, что не зарезать тебя после твоей же собственной невнимательности — малая плата. Поэтому повторю: сегодня я не нападу. Кроме того… — он вдруг зевнул, быстро прикрыв рот тыльной стороной ладони, — я чертовски устал.

Наблюдая за ним, следя за руками, Тобирама совершенно не понимал, что происходит. Что Учиха несёт? Почему он говорит то, что говорит, почему оправдывается и обещает? Какого бидзю?..

— Как же я устал, — повторил Изуна с грустным смешком. — От всего происходящего.

Тобирама скептично поджал губы. Учиха устал от войны? Ну-ну.

— Вот опять. Это лицо, — фыркнул Изуна, вдруг напомнив рассерженного кота. — Учихи ведь не люди, конечно, уставать от вида крови и кишок не могут — так вас учат, мм, Сенджу?