Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— Уважаемая Сэйерия Лайютайся, — закивал Враххильдорст. — Сейчас уже можно говорить о том, что вам троим несказанно повезло. Происшествие закончилось благополучно, но могло быть и по-другому. Если бы молодой человек не любил вас по-настоящему, если бы то, что он чувствовал и чувствует к вам, вдруг оказалось подделкой — страстью, привязанностью, привычкой, просто желанием обладать вами, как диковинной вещью, возвышающей его в глазах окружающих, — он бы погиб. Потому, что только истинная любовь обладает способностью творить жизнь.

— Любимый, — синие глаза Сэйи наполнились слезами. — Сегодня я впервые испугалась, что потеряю тебя. Только увидев, как ты умираешь, я поняла, что… Артём, ты для меня — больше, чем море.

С грохотом разбилась о камни очередная волна, и наступила необычная тишина, будто море отреагировало на слова дэльфайсы и растерянно отхлынуло, обидевшись на её признание.

— Может, нам отойти подальше от берега? — спросил я, внимательно разглядывая колеблющуюся поверхность. Чувство опасности не давало мне покоя.

— Тась, ради тебя я готов проститься и с жизнью, и с Харлеем… — не обратив внимания на мой вопрос, промолвил Артём, крепко обнимая Сэйю.

— Что ж, — как ни в чём не бывало продолжал дофрест, — вы проверили свои чувства, а Василий получил неоценимый урок. Но сердце мне подсказывает, что это далеко не конец, — он посмотрел на нас с выражением строгого школьного учителя, поставившего за экзамен пятёрки, и, однако, чем-то недовольного, как будто мы использовали шпаргалки.

— Ух, Василий, так и знал, что это из-за тебя, — сказал Артём, легонько толкая меня в бок. — Я тут думаю — пора всё менять. Каждый день, как подарок, а в воздухе давно уже что-то витает, вот-вот прорвётся какой-нибудь дрянью. Девчонкам-то, как они говорят, до морской каракатицы, им лишь бы пляж их любимый не портили. Наивные… В городе давно слухи ползут. Поговаривают, что инопланетяне из воды выходят, ночью дно светится, а в небе тарелка висит. Тась, ну, что ты так на меня смотришь? Я на центральной площади народ не агитировал. Вести себя твоим подружкам нужно было скромнее — глазки в пол и волосы в косичку. Бабки потихоньку звереют, местные девицы стервенеют. Ну, не бить же их, какие ни какие, а они тоже женщины. А сегодня мне передали, с утра прикатил подозрительный субъект, назвавшийся спецом-корреспондентом. Очень дотошный. Интересовался у народа про тарелку, место просил показать. Хм, за деньги любой согласен! Так что мы — да, Тася? — уезжаем, перебираемся в город побольше, где люди — толпа, и ни до чего ей нет дела!..

Дэльфайса, не ответив, высвободилась из его объятий и со странным выражением на лице посмотрела вдаль, потом вздохнула, глянула себе под ноги и непроизвольно подняла несколько камешков.

— А купать ты её в ванне будешь? — с сомнением поинтересовался дофрест.

— Если надо, купим надувной бассейн. И каждый год — отдыхать на побережье! — уверенно возразил Артём.

— Что-то энтузиазма на лице у девушки не видно. И загрустила опять же.

Таисия сидела задумчивая и складывала маленький Стоунхендж. Вдруг подняла голову и прислушалась. К нам медленно спускались уже знакомые байкеры. За ними чуть поодаль шли девушки. Все были странно притихшими и печальными, только маленькая дэльфайса с упоением доедала подтаявшее мороженое, не поддаваясь всеобщей меланхолии.

— Сэйя, мы уходим. Быстро. Прощайся! — крикнула ближайшая девушка. — У нас очень мало времени. Сейчас здесь будет людно…

— Я уже знаю, — сказала Тася, даже не двинувшись с места, только ещё ниже опустила голову.

— Раз знаешь, так быстро! — недовольно добавила другая. — Прости, Тёмочка, любовь окончена. Подругу себе ещё найдёшь. Ты у нас парень видный, до Сэйи, небось, девицы гроздьями на шее висели — выбирай любую или всех сразу, а нас волна зовёт! Говорили нам — чем ближе к людям, тем хуже для здоровья. Ну, что вы, мальчики, так обиделись. Конечно, с вами было очень весело, весьма познавательно, а теперь, чао, милые.

Дэльфайсы суетились по берегу, производя непонятные с первого взгляда манипуляции, перекладывая камни на берегу и что-то бросая в воду, в которой постепенно начинала высвечиваться мерцающая зеленоватая полоса, уходящая от берега прямо в морские глубины. Сквозь переливающуюся толщу угадывалась ровная наклонная дорога, выложенная каменными плитами, уводящая неизвестно куда, и в этой неизвестности светились, пульсируя и разбегаясь, размытые живые огоньки — путеводные маячки отступления.

Среди озабоченно собирающихся дэльфайс в молчании замерли брошеные байкеры, в одно мгновение переставшие существовать для них, став ушедшим прошлым, легко забытым и теперь несущественным. Это было настолько явно, так оскорбительно очевидно, что, казалось, ещё секунда, и назреет скандал.

— Вы не можете вот так взять и уплыть. Только из-за того, что накрылось это фиговое место, вы даёте дёру??? Перейдём куда-нибудь дальше — побережье тянется до горизонта. Вам что, мало?! — заговорил один из них, видимо, из последних сил пытаясь оставаться спокойным. Потом, не выдержав, перешёл на крик. Его, наконец, услышали:

— Это место единственное в своём роде, и если вы не понимаете, то нам вообще не о чем разговаривать. И мы сами решаем, где и с кем нам быть. Никто не смеет нами командовать, — старшая дэльфайса остановилась около него и говорила размеренно, монотонно, наставляюще. — Красавчик, не капризничай! Мне было с тобой так чудесно. Не грусти, всё когда-нибудь кончается. Прилив сменяется отливом, а шторм — штилем. Я буду вспоминать о тебе… ну хочешь, с нежностью. Прощай.

И тут она совершила грубую ошибку — видимо, желая как-то исправить зыбкое положение, протянула руку и погладила по щеке своего бывшего любовника. Он отшатнулся, как от пощёчины, зло выругался и замахнулся на растерявшуюся девушку, но, передумав, цепко схватил её за руку и поволок к мотоциклу.

— А может, и не было никакого корреспондента? Может, это ты и проболтался о нас??? — взвизгнула та, безуспешно пытаясь вырваться.

— Заткнись! — прошипел в ответ парень, на секунду остановившись, глянул на неё уничтожающе, одним своим видом подтверждая её догадку. Девушка ахнула и от неожиданности — неужели правда? — на какой-то момент перестала сопротивляться.

Но тут остальные дэльфайсы бросились ей на выручку, вмиг образовав единую кучу малу. Байкеры тоже не зевали: воодушевлённые поданным примером, вытаскивали по одной своих бывших подружек, явно намереваясь не дать им беспрепятственно скрыться.

— Тася! Ни шагу! Вась, присмотри за ней… Я сам разберусь! Сам!!! — бросил мне Артём и решительно вклинился в общую свалку, раскидывая сцепившийся клубок на отдельные разъяренные составляющие. Развернулся, прикрывая собой девушек. Тут же получил ощутимый короткий тычок в бок. Не раздумывая, ответил, уходя в сторону и успевая удивиться жесткости и силе удара, нанесённого по нему. По своемý. Крутанулся, разворачиваясь, плавно нагибаясь и одновременно выбрасывая назад ногу, жёстким концом ботинка приходя кому-то по голени. Привет, чувак, получи — распишись. Отступил на полшага в сторону, уклоняясь от летящего в висок кулака, пропуская его мимо лица и слегка разворачивая своей ладонью, захват, вперёд, вверх, сильный толчок. Бывай, не кашляй. Удар… Ну, что же вы все на одного?! И про барышень совсем забыли. Удар… Остановитесь! Удар… Откуда такая ненависть? Никогда не думал. Что когда-нибудь. Придётся. Биться. Со своими…