Барб Хенди - Первый и последний чародей [ЛП]

Малец хотел отшлепать Бротана за то, что тот снова заговорил об этом.

— Там был страж? — спросил он.

Малец зарычал, оскалив зубы, и не останавливался, пока Лисил не толкнул его локтем. Магьер откинула голову, и Лисил повернулся лицом к теневому захватчику.

— Убирайся отсюда!

— Другой. — прошептала Магьер. — Не такой… как остальные…

Малец резко обернулся, когда Лисил взглянул на нее.

— Не сейчас. Это может подождать.

Магьер покачала головой.

— Ты должен знать. Я должна тебе сказать.

Это было совсем не похоже на ту Магьер, которую он знал. Она никогда не нуждалась — не хотела — ни о чем говорить. Он не пытался дотянуться до того, что возникло у нее в голове, опасаясь, что это может потрясти ее еще больше. Магьер продолжала говорить, не сводя глаз с Лисила…

Первый ночной переход не был трудным. Небо было ясным, звезды и полная луна давали немного света. Магьер слышала, что в пустыне днем жарко, а ночью холодно. Это было не совсем то, что она нашла. Она выросла в сырой и промозглой Деревинке на восточном континенте. Температура упала, но ей все еще было тепло.

Даже после морского путешествия в эту страну и ее пребывания здесь, засушливый воздух Суманского региона все еще был таким же… иностранный.

Всю первую ночь она сжимала в руках устройство слежения, ощущая его притяжение. Он вел ее все дальше и дальше на северо-восток.

По предположению Гассана, до кратера, который когда-то был соленым озером, оставалось три дня пути. Когда она пожаловалась, что ее отягощают двумя полными бурдюками воды, он сказал ей: "когда ты вернешься, у тебя не будет такого веса."

Не успела она опомниться, как наступил рассвет.

Солнце уже поднялось над горизонтом, но жара еще не стала невыносимой, поэтому она старалась держаться как можно дольше, и первый намек на то, что в потрескавшейся земле что-то блестит, привлек ее внимание.

Магьер остановилась и посмотрела вниз на бесчисленные кристаллические осколки вокруг своих ботинок. Каждая из них отражала восходящее солнце, как крошечные драгоценные камни. Она надеялась, что не увидит их так скоро, потому что они обозначали край самого худшего.

Свет сверху и снизу начал жечь ей глаза, пока она шла дальше. Слезы потекли из ее обожженных глаз, растрачивая драгоценную воду. Тем не менее, она проследила за движением устройства Винн. К середине утра жар на ее бледной коже стал невыносимым, а затем боль в глазах усилилась, когда мир посветлел, стал белым.

Страдание сломило ее волю, и она почувствовала, как жжение в животе поднимается к сухому горлу, а зубы начинают удлиняться. Ее дампирская половина встала на защиту ее тела, и ясная мысль становилась все более трудной с каждым шагом. Даже устройство, прикрепленное к ее левой руке, начало жечь ладонь.

Ей пришлось остановиться и переждать солнце, прежде чем она потеряла контроль над собой.

Магьер опустилась на землю, сняла плащ и с помощью посоха закрепила капюшон плаща так, чтобы он был обращен к Солнцу. Она утяжелила его подол всеми щепками, которые смогла соскрести с земли кинжалом Вельстила, а затем свернулась калачиком в крошечном укрытии, держа посох вертикально, зафиксировав его основание в своих согнутых коленях.

Вода, которую она отхлебнула из одной шкурки, была достаточно горячей, чтобы приготовить чай. Инжир в ее маленьком мешочке почти запекся, и лепешка рассыпалась сухими кусочками. Ничего, кроме тишины… И жара нарастала.

Она перестала думать о чем-либо, когда солнце поднялось над головой и плащ-палатка больше не могла заслонять ее ботинки.

И снова жжение начало подниматься от живота к горлу, и это было последнее, что она помнила.

Осознание возвращалось медленно. Когда она открыла глаза, плащ-палатка упала, закрывая ее тело, и она откинула ткань с головы, чтобы увидеть, что небо потемнело ночью.

Все тут же вернулось к Магьер.

Она выругалась и начала лихорадочно соображать, сколько же времени потеряла, лежа здесь. Ее глаза и зубы были в норме, а голова начала проясняться. Она подняла бурдюк с водой. Хотя все еще теплая — горячая — вода принесла ей некоторое облегчение, но когда она перестала жадно глотать, первая кожа стала намного светлее.

Она слишком быстро шла по воде. Первая кожа должна была сохраниться, пока она не найдет шар. Но даже тогда вторую придется растягивать на обратном пути, когда она будет нуждаться еще больше, поскольку будет тащить что-то тяжелое.

Она взяла плащ и на этот раз перекинула его через плечо. Затем она взялась за посох.

Магьер сомкнула левую руку на приборе и приготовилась вернуться к шару. Она не нуждалась в его повторной активации, так как он никогда не терял контакта с ее кожей. Хотя Гассан научил ее, как активировать его, и она попыталась произнести Суманскую фразу, Это не сработало. Повинуясь внезапному порыву, она попыталась снова заговорить на Нуманском и потерпела неудачу, а затем снова на Беласкийском, ее родном языке или на одном из них.

— Узами твоими, как якорь к якорям творения, укажи мне путь!"

Устройство ожило, но Магьер этого было недостаточно. Она беспокоилась, что если поддастся своей дампирской половине, то произнести эти слова — не говоря уже о том, чтобы запомнить их — будет невозможно. И она знала, что в конце концов уступит, просто чтобы выжить. Вот почему она попросила, чтобы устройство было привязано к ее руке.

Теперь она просто подняла руку, размахивая ею, пока устройство не перестало вращаться, и двинулась дальше. Ночь была не такой тихой, как в прошлый раз, и от хруста шагов у нее немели уши и разум.

На рассвете, при первых проблесках света на горизонте, жара начала нарастать. К полудню солнце поднялось так высоко, что ей потребовалось много времени, чтобы соорудить плащ-палатку.

Когда она свернулась калачиком в этом крошечном укрытии, дышать стало так трудно, что даже ее внутренняя природа не могла удержать ее от потери сознания снова.

Как только наступила ночь, и эта вторая половина отступила, она проснулась ослабевшей и опустошенной. Вода стала соленой на вкус. Инжир лопнул где-то в течение дня, и вся его внутренняя влага исчезла. Она встала, собрала вещи и пошла дальше, как и прежде, хотя иногда уже не понимала почему. Когда она остановилась и сделала это, то уже направлялась туда, куда ее тянуло. Она попыталась вспомнить, зачем она это делает. Пришли обрывочные воспоминания, многие из них в голосе Винн.

Более тысячи лет назад — а может, и больше-нечто из многих имен, древний враг, создало первую из нежити: тринадцать вампиров. Винн сказала, что их называют детьми. Ближе к концу Великой войны дети разбились на пять групп, каждая из которых уносила шар в далекие места… и они больше не нуждались в пище. Сила шаров питала их.