Антон Орлов - Золото Ларвезы

Питались птичьими яйцами – гнупи до них так же охочи, как до сливок, и фруктами, которые здесь повсюду растут сами собой. Иногда удавалось поймать рыбу, амулетчик запекал ее до хруста, чтобы не подцепить паразитов. Еще в этих краях водились съедобные улитки, но Кем решил, что будет их есть, только если ничего другого не подвернется, а Шнырь попробовал – и впрямь съедобные. Хорошо путешествовать, когда вокруг еды навалом.

Удивительное дело, свежей кровушки Шнырю ну совсем не хотелось. С голодухи не отказался бы, но больше не мечталось о ней, как раньше. То ли дело сливки, уж они-то ему никогда не разонравятся!

– Доберемся до человеческого жилья, где скотину держат, куплю тебе сливок, – пообещал Кем.

Гнупи и одним яичком в день будет сыт, а человеку, чтобы шагать без устали, надобно съесть побольше, поэтому Шнырь добывал яйца главным образом для своего спутника. Однажды полез в заросли, где учуял гнездо, и нарвался на притаившихся сойгрунов. Драпануть не успел – заметили друг дружку одновременно.

Их было пятеро-шестеро. Обычная численность для стайки этих обормотов, которые всюду носятся, верещат, озоруют и запросто могут с места запрыгнуть на крышу сарая или в окно второго этажа. Ноги у них словно у кузнечиков, а на длинных руках болтаются браслеты: кожаные, бронзовые, тряпочные, бисерные, из травинок сплетенные, попадаются даже золотые и серебряные – какие угодно. Сойгруны до них падки, таскают по две-три дюжины, а если у кого-то из их братии браслетов столько, что уже и надевать некуда, устраивают тайные схроны. Нипочем не простят, если разоришь такую сокровищницу и присвоишь ихние цацки. Зато от них всегда можно откупиться браслетом. Иной раз привяжутся к людям, мельтешат вокруг, кидаются грязью – не отстанут, пока путник не швырнет заранее припасенную откупную побрякушку. Или не задаст им по первое число, если это маг, амулетчик или ведьма.

Браслета для откупа у Шныря не было. Он тут пришлый, диковинный для местного народца чужак. Он один, а их много. И Кем далеко, в поисках ужина Шнырь забрался в самую гущу кустарника, рассчитывая потом догнать спутника. Если эти прыгуны набросятся всем скопом, ему несдобровать, и амулетчик на помощь не успеет, поэтому надо пустить в ход дипломатию. Он ведь смекалистый, и от Дирвена-задирвена убежал, и от хозяина подземного озера спасся – и от сойгрунов уйдет.

В звездном свете отливали синевой белки их глаз-пуговок, таких темных, что не отличишь зрачок от радужки. Поблескивали браслеты на тонких, как ветки, руках. У Шныря душа в пятки, но он старался не подавать виду, что струхнул.

– Кто такой?.. Кто такой?.. Кто такой?.. – загалдели сойгруны.

Человек, пусть он даже маг из магов, не разберет, что они не просто так верещат, а о чем-то толкуют – для этого надо быть или кем-нибудь из народца, или вурваном, или демоном.

– Путешественник я, – Шнырь выпятил грудь. – Из северных земель, которые лежат за Олосохаром.

– Далековато тебя занесло!.. Далековато занесло, к нам занесло!.. Что у нас делаешь?..

– Держу путь домой. Попал в неволю к людям, то да се им подавай, так и угодил в ваши края.

Лишь бы не спросили, как зовут. Соврать-то он не сможет, а ежели ничего не ответишь, могут и разозлиться.

– С человеком идешь!.. С человеком идешь, мы видели, видели!.. Кто таков человек?

Гнупи не лгут – Условие не позволяет, но преподнести правду можно по-всякому. У этой прыгучей братии ума не хватит понять, что находчивый Шнырь обвел их вокруг пальца.

– Ох, ребята, это Кем-амулетчик, воин Света. Бойтесь его, коли он за вами увяжется, никакого спасу от него не будет! Уж так он лютует в своем служении Свету, уж я от него бегал-бегал, а все равно не убёг… Гляньте, в той стороне он идет. И вот что я вам скажу, уносите-ка ноги, покуда он вас не заметил, не то поздно будет!

После такого предупреждения сойгруны стреканули во всю прыть и мигом исчезли среди серебрящегося в ночи разнотравья. А Шнырь спихнул с гнезда похожую на подушку крапчатую птицу, сердито загоготавшую, набрал в котомку яиц и помчался обратно, страшно довольный собой.

– Сойгрунов встретил, – доложил он Кему. – Сбежали, как ошпаренные, я их тобой напугал. Глянь, какой знатный ужин я нам раздобыл! И ты мне еще не рассказывал про созвездия, которые в той стороне, как они называются и почему – давай, нынче расскажешь?

И бывают же такие казусы, дорогие коллеги: начинаешь изучать информацию, чтобы не оставить камня на камне от некой гипотезы или прожекта, разбить доводы оппонента в пух и прах, и внезапно обнаруживаешь, что пресловутый прожект, честно говоря, не так уж и плох. А если вдобавок оппонент – самый дорогой для тебя человек, ломаешь голову уже не над тем, как бы половчее разнести его аргументы, а над тем, как можно было бы с пользой для Ларвезы и Ложи воплотить в жизнь кое-что из этих прекраснодушных мечтаний.

Суно сам не заметил, как втянулся. Упустил тот момент, когда начал просчитывать: в каком варианте и в какой последовательности надлежит проводить реформы, как наилучшим образом подготовить для этого почву, сколько на это уйдет времени, какие будут риски и какие меры, направленные на предотвращение этих рисков, необходимо заранее спланировать… Штудировал экономические трактаты, иномирскую переводную литературу, дневники путешественников по мирам – в Аленде публичные библиотеки разорили, но в других городах, хвала богам, таких погромов не было, и многое уцелело.

– Зинта, я сейчас занимаюсь этим вопросом, – ответил он, когда та в очередной раз завела об этом речь. – Ты мне подкинула задачку не из легких, так что запасись терпением.

Та мгновение смотрела ему в глаза, потом обрадовано кивнула.

К Шеро надо идти с готовым рабочим планом, где все досконально расписано и обосновано. И заранее прикинуть, кто из коллег такой план поддержит. Марченда Фимонг – наверняка. Есть и другие, на кого можно рассчитывать. Да Шеро и сам, хоть и «душитель свободы», отнюдь не ретроград – одно его нововведение с амулетчицами на государственной службе чего стоит.

Никакой второй Молоны в Ларвезе, конечно же, не будет, но если, к примеру, узаконить обязательный минимальный размер оплаты наемного труда, в перспективе вырастут поступления в казну за счет подоходного налога. И начальные школы за казенный счет – тоже неплохая идея. Остались без капиталов Королевского банка, так наверстаем упущенное благодаря просвещению, экономическим реформам и разумному общественному устройству. Хотя Сираф, по всей вероятности, придется отдать ляранскому стервецу.

Орвехт был первым, кого тот удостоил мыслевестью после избавления из плена. Начал с выматывающей душу светской беседы о погоде, мол-де в Ляране жара, и в Аленде тоже наступило лето – а Суно как раз выкроил полчасика, чтобы пролистать переводное бингарское исследование «Из руин в поднебесье: факторы экономического роста после социальных потрясений на примере Агги, Койлуоны и Уккри-Ноэкри эпохи Цветов и Дыма». Сидел во «Вчерашнем счастье», в уголке у окна, перед ним стояла чашка крепкого сиянского чая и лежала книжка, тут-то и пришла мыслевесть от Эдмара.